Тени прошлого - Эдна Бьюканан

— Ну и что вы сделали? — спросил Стоун.

— Надели на парня наручники, составили протокол и отправили в округ на психиатрическую экспертизу. Хозяин отеля написал в департамент восторженное письмо. Мне объявили благодарность за то, что я стащил парня с балкона и спас ему жизнь. Вот так я стал лучшим офицером месяца.

Нравилась мне эта работенка. Но однажды ночью мы напились так, что стали палить по статуям в саду мотеля «Таити», и тут появился сержант. «Какого черта вы здесь делаете? — спросил он нас. — Сдайте оружие». «Одну минуточку, — сказали мы и стали палить дальше, пока в обойме ничего не осталось. — Вот теперь забирайте». Он не стал нас арестовывать. Но мы совсем распоясались. Начали выкидывать стулья в окна вестибюля — говорили, что это для маскировки. Ну и достукались. Пришлось опять надеть форму и заняться всей этой полицейской хреновиной. «Выписывай побольше штрафов», — велели мне. Ну я и устроил пост как раз напротив полицейского участка и закатывал по тридцать — сорок штрафов в день. За неисправности, за слишком медленную езду, за грязные номера и тому подобное. Одному парню вкатил четыре штрафа — по одному за каждую лысую шину. Граждане начали пикетировать полицейский участок, требуя шефа. — Корсо блаженно улыбнулся.

— Хватит, — прервал его Берч. — Сейчас есть дела поважнее. Этот Нолан у нас как кость в горле.

— Медэксперты взяли образцы ДНК младенцев, — сообщил Назарио.

— Прекрасно, — отозвался Берч. — Если все окажется, как мы думаем, я вряд ли посочувствую убитому. Ведь это его родные дочери.

— На первый взгляд, может, и так, — возразил Назарио. — Но судя по тому, что я узнал от Кики и из старых протоколов и отчетов, убитый имел безупречную репутацию.

— Ага, опять эта Кики, — усмехнулся Корсо.

Назарио и ухом не повел.

— У тебя есть другая версия? Давай выкладывай, — сказал Берч. — В нашем деле наиболее логичное объяснение, как правило, самое верное. Это не значит, что мы не будем копать дальше, хотя лично мне не доставит никакого удовольствия посадить за решетку женщину, которая сорок лет назад застрелила насильника своих дочерей. И пока мы не завязли в этом дерьме, давайте займемся делом Стоуна и посмотрим, что там у нас есть.

Они пошли в конференц-зал и разложили содержимое папок на столе.

Стоун перечитывал протоколы, которые словно каленым железом уже были выжжены у него в памяти. Глядя, как остальные рассматривают фотографии и протоколы медицинской экспертизы, он гадал, чувствуют ли они ту же подкатывающую к горлу тошноту.

— Вряд ли это было ограбление, — наконец нарушил молчание Корсо.

— Согласен, — мрачно произнес Назарио.

— Правильно, — подтвердил Берч. — Характер нанесенных ран говорит о другом и уж никак не о попытке ограбления.

— Похоже на расправу, — сказал Назарио.

Остальные согласно кивнули.

— После того как они упали, им еще раз стреляли в голову.

— Контрольные выстрелы. Из двух пистолетов, — произнес Корсо, поднимая глаза на Стоуна. — В чем тут дело, друг? Чем занимался твой старик? Подрабатывал на стороне, если честно? Занимался ростовщичеством? Был связан с гангстерами? А может, проституция? Он когда-нибудь привлекался к суду? Что-то же должно быть.

— Нет, — ответил Стоун с каменным лицом. — Я вам не заливаю. Он был просто мелкий предприниматель. Они с матерью работали как проклятые, без выходных, чтобы открыть дело и скопить на будущее.

— Так, может, подружка? Или дружок? Любовный треугольник? Давай выкладывай, парень.

Стоун сверкнул глазами:

— Они всегда были вместе — и на работе, и дома. Ходили в церковь. Познакомились в Миссисипи во время какого-то марша за гражданские права, — сказал он, припоминая то, что слышал в детстве. — Они были порядочные люди, верующие и работящие.

Берч поставил локти на стол и подался вперед.

— Как ты думаешь, Стоун, с чего нам стоит начать?

— Я все думаю о том полицейском, который пришел к нам домой, чтобы сообщить о смерти родителей. Он сказал, что первым обнаружил их, но уже ничем не мог помочь. Протоколы, которые есть в деле, это подтверждают.

Благодаря этому человеку я сейчас сижу здесь. В тот вечер шел дождь. Полицейский постучат в дверь и рассказал моей бабушке о том, что произошло. Она закричала и стала плакать. Я был тогда совсем маленьким, он поднял меня и прижал к груди. Сказал, что все будет хорошо. Я запомнил его на всю жизнь: большой, сильный и добрый человек. Как раз такой, каким я хотел стать, когда вырасту. Второй раз я увидел его уже на похоронах — он улыбнулся и помахал мне рукой. Глядя на него, мне захотелось стать полицейским, поступить в академию. Сейчас уже не помню, как его звали. После окончания академии я надеялся встретить его здесь, первые полгода каждый день его высматривал. Был уверен, что сразу его узнаю, хотя прошло уже двенадцать лет, но так и не встретил. Наверное, он вышел в отставку.

В материалах дела он фигурирует как Рей Гловер, жетон номер семь тридцать восемь. Вышел в отставку через семь месяцев после убийства моих родителей. Думаю, что первым делом надо поговорить с ним. Выяснить, согласен ли он с мнением следователей, приписавших это убийство парочке вооруженных грабителей, которые в то время нападали на мелких предпринимателей. Поймали их в конце концов или нет? Если да, то их ли это рук дело? Были ли у них другие жертвы? Сколько на их счету преступлений?

— Я могу заняться этим, — предложил Назарио. — А что думает твоя бабушка?

— Из нее слова не вытянешь. Не любит говорить на эту тему.

— Тяжелые воспоминания? Или она что-то знает и молчит? — спросил Берч.

— Я постараюсь выяснить, — пообещал Стоун с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.

— Давай. И постарайся сегодня же найти Гловера. Назарио проверит все тогдашние дела о грабежах. А мы с Корсо продолжим работать по делу Нолана, опросим свидетелей.

— Я видел Пирса Нолана в ту ночь, когда его убили.

Детективы сидели в гостиной роскошного особняка Ричарда Темпла в Корал-Гейблс.

— На обеде для членов Ассоциации изящных искусств в отеле «Дюпон-плаза». Пирс был просто помешан на идее культурного просвещения Майами, — усмехнулся отставной президент банка. — Здесь, конечно, не обошлось без влияния его жены Дианы. Но Пирс и сам умел ценить прекрасное. На этой почве они и сошлись. Он спонсировал Гильдию оперных артистов, мечтал, чтобы в Майами появилась собственная балетная труппа, филармония и симфонический оркестр. Думаю, ему приятно было бы видеть наши сегодняшние достижения. Все это мы могли бы иметь и раньше, если бы его не убили на пороге собственного дома. После обеда мы пошли в бар, чтобы пропустить по стаканчику. Пирс всегда пил шотландское виски.

— Во время обеда возник какой-нибудь конфликт? — спросил Корсо.

— Вовсе нет, — ответил Темпл, положив руки на трость. — Мы попрощались, Пирс снял пиджак, бросил его на переднее сиденье своего «бьюика» и укатил. Больше я его не видел — его поджидал убийца. Какое несчастье! Пирс так и не успел реализовать свой уникальный потенциал. У него был редкий талант сплачивать людей, достигать любой поставленной цели. Его убийство взволновало весь город — такая ужасная потеря для общества. Он был нашим местным героем.

— Да, я слышал, что репутация у него была безупречная, — заметил Берч. — Сколько вы тогда выпили в баре?

— По одной, как обычно. Просто чтобы поговорить. Я не уверен, что Пирс вообще допил до конца.

— В баре он ни с кем не повздорил?

— Нет, — отмахнулся Темпл изуродованной артритом рукой. — Следователи уже задавали мне эти вопросы, все пытались докопаться до причин. Я охотно с ними сотрудничал, стараясь как-то помочь. Ведь я был последним, кто видел его живым. За сведения об убийце было назначено большое вознаграждение, но никто ничего так и не сообщил.

— А он часто конфликтовал с водителями на дороге?

Темпл хмуро посмотрел на Корсо.

— Учтите, что такого понятия, как «дорожная лихорадка», тогда в Майами просто не существовало. Машин было мало, пробки не возникали. Весь округ Дейд можно было проехать за двадцать минут. В те дни в Майами все было по-другому, и, кроме того, Пирс Нолан был истинным джентльменом.

— Вы упомянули его жену Диану. У них были какие-нибудь трения?

— Нет, никогда. Я допускаю, что Диане здесь было скучновато, но их любовь компенсировала все неудобства. Уверен в этом. До замужества она жила в Нью-Йорке и Париже. Красивая женщина, получившая образование в Сорбонне, очень светская. Когда она появилась здесь, то сразу же получила звание дебютантки года. Много путешествовала, играла на арфе, знала несколько языков. Они с Пирсом познакомились, когда он приезжал в Нью-Йорк. Она была одной из самых завидных невест в городе. А он — красивый энергичный парень, спортсмен и герой войны, который интересовался театром, балетом и картинами и хотел, чтобы все это было у них в Майами. Думаю, это была любовь с первого взгляда. Но Пирс был слишком привязан к Майами, там были его корни. В те времена для такой женщины, как Диана, это место было просто культурной пустыней. Здесь даже нельзя было купить дизайнерскую одежду, которую она привыкла носить. Она с дочками всегда ездила за покупками в Нью-Йорк и Париж.