Книжный на левом берегу Сены - Керри Мейер

Сильвия с Элис обменялись рукопожатием и учтивыми улыбками.

— Наслышана о вашем магазине, — сказала Гертруда, оглядываясь по сторонам. — У вас тут и правда полно книг. Куда больше, чем я ожидала.

Сильвия не совсем поняла, что Гертруда ожидала увидеть в «Шекспире и компании», но на всякий случай кивнула и ответила:

— Спасибо. Мы прикладываем все усилия, чтобы наши полки никогда не пустели.

Точно притянутая магнитом, Гертруда пошла вдоль стеллажей к дальнему концу алфавита. Сильвия видела, как писательница пробегает глазами по корешкам книг в поисках собственных произведений, и у нее отлегло от сердца, потому что в продаже имелись все книги мисс Стайн за исключением одной.

— На прошлой неделе я продала последний экземпляр «Нежных кнопок»[48] и сейчас ожидаю новой поставки.

Гертруда только молча кивнула, затем переместилась к буквам в начале алфавита. Элис перебирала журналы на стойке у витрины и выудила последний выпуск «Дайела»[49]. Внимательно изучив полки, Гертруда сказала:

— Не вижу у вас ничего из Джона Фокса[50]. А ведь его «След одинокой сосны» — выдающийся роман.

Сильвия не могла поверить своим ушам. Неужели Гертруда всерьез имеет в виду аппалачский бестселлер? Востребованного в ее собственной стране крайне авангардного городского писателя? Сильвии подумалось было, что ее разыгрывают. Не потому ли, что сама Гертруда родилась на западе Соединенных Штатов, который казался Сильвии диким, неосвоенным краем, таким же далеким для нее, как какой-нибудь Мадагаскар? Решив, что такой ответ будет самым безопасным, Сильвия сказала:

— Непременно закажу его.

— Отлично, — тепло отозвалась Гертруда и сложила перед собой руки в знак, что довольна вниманием Сильвии к ее рекомендации. — А скажите мне, пожалуйста, Сильвия, что побудило вас открыть этот магазин в Париже? Полагаю, нечто большее, чем наша ночная жизнь.

Вот оно как, никакой монокль и не понадобился. Сильвия давно подметила, что женщины, упоминая в разговорах ночную жизнь города, чаще всего имели в виду сценки, которые можно было увидеть на Эдгара Кине, в Пигале или на Монмартре.

Сильвия заулыбалась.

— А что, я очень даже не против ночной жизни, — сказала она, — но вы правы, мною двигали мотивы более серьезные. Я увидела, что в городе есть такая потребность, и решила удовлетворить ее.

Сильвия и сама удивилась, каким простым оказалось объяснение, хотя на деле за ним стояли сотни разговоров с Адриенной, Сюзанной, Киприан, матерью, а также ее извечная тяга к чтению и год ее детства, проведенный в Париже и навсегда ее изменивший.

Гертруда кивнула.

— Признаться, я и сама одно время подумывала о чем-то подобном. Но я предпочитаю составлять предложения на бумаге, а не продавать их.

— Держать книжный магазин означает большее, чем продавать предложения. Главное здесь — отдавать нужные предложения в нужные руки.

Так было с Мишелем, который увлекся Уитменом и приходил за новыми и новыми его произведениями. Сильвия же потихоньку подталкивала его к Джойсу, Элиоту, Уильямсу[51] и другим значительным новым авторам.

— Точно, — ответила Гертруда с сомнением.

Тут Сильвия заметила, как Элис, все это время молча листавшая журналы, чутко вслушиваясь в каждое слово, спрятала усмешку.

Напуганная скупым ответом Гертруды, Сильвия решила, что зашла слишком далеко, и поскорее прибавила:

— И я бесконечно признательна писателям, которые составляют предложения. Предложения изменили мою жизнь.

Нет, ну до чего странно, Сильвия впервые поняла, что открытие «Шекспира и компании» отбило у нее юношеское желание стать писательницей. И очень хорошо, что родители полностью поддерживали ее начинание; оба сообщали, что очень гордятся ею, и засыпали ее бесчисленными вопросами о том, как она управляется с делами в лавке.

— Предложение сейчас претерпевает великие перемены.

Сильвия едва не расхохоталась. Нет, она всем сердцем была согласна с Гертрудой, но не ожидала из ее уст такого профессорского апломба.

— За это я тоже признательна. — Сильвия постаралась придать своему тону как можно больше почтительного внимания. — Я огромная поклонница вашего творчества, мисс Стайн… Гертруда, и верю, что ваш проект с английским языком чрезвычайно важен.

— А у вас, как я посмотрю, имеются все журналы, на которые я подписана.

— Стараюсь идти в ногу со временем.

— И какой же ваш любимый?

Вот она, проверка.

— Ну, я затруднилась бы назвать какой-то один. Но должна признаться, что питаю особую симпатию к «Литтл ревью».

Гертруда насупилась.

— Ах вот как, — протянула она. — Мисс Андерсон помогла многим людям искусства, которыми я восхищаюсь, а фотографии Ман Рэя, что она публикует, особенно хороши. Правда, сейчас она взялась печатать того ирландца, Джеймса Джойса.

— О да, «Улисс». Ужасно, что в Соединенных Штатах Почтовое ведомство перехватывает выпуски с его главами. Все время боюсь, вдруг не получу следующий номер.

Хотя Сильвия уже поняла, что Гертруда Стайн придерживается иного мнения о произведении того ирландца, она не сдержала собственного воодушевления; это щекотало ей нервы, как в школе, когда она тайком передавала записки.

— Пускай я не в восторге от работ Джойса, но полностью согласна с вами, что Почтовая служба Америки перешла все границы. Цензура никак не вяжется с демократией. Или с искусством.

— Да уж, какое там, — заулыбалась Сильвия, довольная, что они хоть в чем-то полностью согласны.

— Думаю, мне сейчас самое время записаться в вашу библиотеку, — сказала Гертруда.

Сильвия оформила абонемент только на Гертруду, «позабыв» об Элис, и ее новая читательница тут же взяла «Письма» Джорджа Мередита[52].

— Известно ли вам, что его семь раз выдвигали на Нобелевскую премию, но ни разу ее не присудили? — спросила Гертруда.

— Бог мой, нет. Неужели семь?

Гертруда постучала по «Письмам» костяшками пальцев.

— Интересно, нашлось ли у него что сказать по этому поводу здесь.

— О, пожалуйста, расскажите, как узнаете.

Когда Гертруда с Элис ушли, Сильвия ощутила, как на нее накатывает приятное возбуждение. Великая литературная знаменитость посетила ее лавку! Какой знаменательный день! Сильвия до самого вечера будто летала на крыльях.

— У меня было такое же чувство, когда в магазин впервые пришел Ромен. Точно мне удача привалила! — воскликнула Адриенна, когда они тем вечером ужинали очередным ее кулинарным творением: каре ягненка с гарниром из риса и моркови. В качестве второй и третьей перемен блюд их ожидали салат из маринованных овощей и сыры с испанскими апельсинами. Сильвия радовалась, что за день не успевает нагулять большого аппетита, ведь она не могла позволить себе новую одежду, которая явно понадобится, если с утра до ночи так объедаться.

— Мне стыдно признаваться, сколько счастья доставил мне ее визит, — сказала Сильвия.

— Да почему же?

— Понимаешь, в нашей семье звездой всегда была Киприан, она желала внимания и получала его. Иногда я даже ревновала к