Смертельные объятия - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валя появилась дома на следующий день, вечером. Выглядела задумчивой.
Оля сгорала от любопытства. С порога завалила вопросами.
— Оля, да все нормально, я же тебе сказала. Работаем. Спасаем. Он и правда в очень плохом состоянии. И ничего не ест, представляешь? Вот поэтому я поставила перед собой первоочередную задачу пробудить в нем аппетит. Помогает мне в этом Алевтина, домработница. Я говорю ей, что надо готовить, объясняю ей, что Льдова надо поставить на ноги и заставить есть, а она, и без меня понимая, что хозяин в плохом состоянии и что ему нужно помочь, беспрекословно исполняет все мои просьбы. Так что здесь проблем не должно быть.
— Но что с ним? Что? Он реально болен или?..
— Просто переработал парень, вот и все. У него бизнес, он устал. Бензин кончился, понимаешь?
— Ты обнимала его?
— Оля! Все, не хочу больше об этом говорить… Мне и без того трудно, как-то неудобно, и я вообще не собираюсь брать с него деньги…
— В смысле? — опешила Оля. — Как это?
— А вот так: просто помогаю ему по-человечески. Жалею его. Успокаиваю. Пытаюсь согреть, чтобы он поскорее восстановился, пришел в себя и вернулся к нормальному образу жизни.
— Он не приставал к тебе?
— Спроси еще, не спали ли мы. Оля! Нет, конечно! Это хорошо воспитанный молодой мужчина. Он все понимает. Это поначалу мы оба боялись, что у нас ничего не получится, как-то приноравливались друг к другу, а потом подружились. Так бывает…
— Надо же! А я тут испереживалась вся! Думала, что ты будешь презирать меня за то, что я уехала… В контору позвонила, сказала, что не смогу там работать. Меня чуть не послали…
— Работай пока в ресторане, а там видно будет.
— А ты?
— А я уже позвонила на работу, сказала, что беру за свой счет, меня отпустили. Ну не могу я бросить Матвея, понимаешь?
Ольга хотела услышать какие-то подробности, представить себе, как происходит общение Вали с Льдовым, но в какой-то момент поняла, что пора уже оставить подругу в покое. Что когда она созреет, когда поймет, что готова, то сама поделится своими впечатлениями и расскажет о Льдове.
Конечно, было во всей этой ситуации что-то такое, что делало Валю особенной, переполненной тайнами и сильной, и почему-то, думая об этом, Оля чувствовала себя какой-то неполноценной, слабой и глупой. Быть может, она в какой-то мере завидовала подруге, ее таланту и умению ладить с людьми, но, вспоминая свои чувства и страхи там, в поселке перед воротами льдовского дома, она снова и снова признавалась себе в том, что даже теперь, когда она знает, что Льдов не опасен, что с ним можно общаться, она поступила бы так же — не смогла бы дать то, что ему было необходимо, отказалась бы от этой затеи работать в конторе и получать деньги за объятия. Уж лучше она вернется в ресторан, в свое привычное место и возьмет в руки поднос.
Валя все реже и реже ночевала дома. Могла приехать на пару часов на шикарной машине с водителем Льдова, привезти продукты, положить в шкатулку деньги, которые они собирали, надеясь на удачу, на первоначальный взнос на ипотеку.
Идея попытаться получить кредит в Мышкине поблекла и показалась бессмысленной после того, как, изучив вопрос, подруги выяснили, что если человек официально работает в Москве и получает зарплату на карту Сбербанка, то и ипотеку может оформить в любом центре ипотечного кредитования Москвы.
Поначалу Оля почувствовала, что подруга отдаляется от нее, что, видимо, остались в прошлом их откровенные беседы, что пропала близость. Словно Валя жила теперь в каком-то своем мире, куда Олю осознанно не впускала. Конечно, она обижалась, но все равно пыталась как-то оправдать такое поведение подруги, предполагала, что Валя просто увязла в новых отношениях и теперь и сама не знала, как из них выбраться.
Она была уверена в том, что Льдов стал ее любовником. Пожалуй, такое развитие отношений и испугало на подсознательном уровне саму Олю, когда она, оказавшись уже перед воротами своего первого клиента, струсила и бросилась прочь. А вот Валя не испугалась и вступила в эти самые отношения. Вот только радости ей это явно не приносило, считала Оля, уж слишком много печали было в ее взгляде.
Возможно, она испытывала стыд перед Олей и потому не допускала доверительных разговоров, одним только взглядом давая ей понять, что не стоит задавать никаких вопросов, связанных с ее новым положением.
Однако время от времени она все-таки не выдерживала и приоткрывала свою тайну.
— Знаешь, у него появился аппетит.
Или:
— Мы вчера гуляли в парке, представляешь?
И тогда Оля уже и не знала, что думать. Ведь, если для нее все эти на первый взгляд мелочи кажутся достижениями, то, может, никакие они и не любовники и она продолжает ухаживать за Льдовым как сиделка? Вряд ли человек, у которого вот только недавно появился аппетит, мог тратить свою и без того драгоценную энергию на занятия любовью. И только в этом случае Оля могла объяснить отсутствие радости на лице подруги, которую просто-напросто угнетала душевная болезнь ее подопечного, лишала ее собственной радости.
Безусловно, она привязывалась к нему, а потому старалась проводить с ним много времени. Оля понятия не имела, платит он ей и сколько, а потому могла предполагать все что угодно. Вероятно, в этом плане у них сложились какие-то свои финансовые отношения.
Оля была удивлена и потрясена, когда однажды утром, когда она собиралась на работу, Валя, открыв дверь своим ключом и увидев ее, просияла и протянула ей толстый конверт с
