НИГ разгадывает тайны. Хроника ежедневного риска - Илья Симанчук

Издание это было доведено до полной готовности и вышло в свет в сорок четвертом году.

Задумывался Салазко и над идеей создания принципиально нового взрывателя. Он набрасывал на листках бумаги какие-то мудреные схемы, подолгу размышлял над ними, потом комкал их и с ожесточением рвал на мелкие кусочки.

— Что ты так осторожничаешь, Юрка? — подшучивали друзья. — В твоих загогулинах все равно ни один шпион не разберется!

Салазко не обижался — тоже улыбался, а потом возвращался к наброскам и снова рвал их — еще мельче.

— Знаете, Алексей Игнатьевич, вот что я надумал, — наконец-то решился Салазко поделиться с Клюевым. — Ведь можно обойтись в снаряде и без обычного взрывателя…

— А что вместо него?

— Крохотульный радиоприемничек. Он будет настроен на прием радиокоманд с наземной станции. Волна — строго определенной частоты, и противник, конечно, ее не знает.

— Ясно. И как твой приемничек будет действовать?

— Время полета снаряда — известно. И когда он достигнет рассчитанной точки траектории, с наземной станции дается сигнал на его подрыв. Как только он поступил в приемник, составляется электрическая цепь электродетонатора, тот срабатывает, и снаряд взрывается. Что скажете, Алексей Игнатьевич?

Клюев улыбнулся.

— Ну, ты и нафантазировал, Георгий Николаевич! Ишь ты! Электродетонатор. Идея, конечно, богатая, но к осуществлению ее мы пока не готовы. Такой приемничек, такую станцию — еще изобретать и создавать надо… Однако молодец, замысел перспективный. Но осуществление его отложим. А пока что есть задачка одна, надо бы над ней покумекать.

…Развивая наступление, батальон тридцатьчетверок с десантом автоматчиков на бортах ворвался в село, укрепленное врагом. Подавив огневые точки, танки двинулись дальше, а автоматчики решили прочесать улицы села.

Бежавший впереди сержант увидел группу отступавших гитлеровцев, швырнул в них гранату и ударил из автомата. Разметав врага, он первым достиг перекрестка. Тут лежало двое убитых в красноармейских шинелях и касках, валялся разбитый ручной пулемет, а рядом ящик с автоматными патронами.

— Смотрите, братцы! — крикнул сержант. Эти ребята сюда как-то раньше нас успели. Непонятно… Но, видно, на засаду, что ли, напоролись… Патроны нам кстати. Набивайте диски…

Вечером — новая атака. Опять — вслед за танками. Сержант на бегу вскинул автомат, дал длинную очередь, изловчился, снова нажал на спусковой крючок и вдруг… Автомат словно взорвался в его руках, сержант рухнул на землю, обливаясь кровью. К нему подбежали товарищи, но было уже поздно.

В той атаке автоматы взорвались еще у троих. В замешательстве взвод не сразу разобрался в причине.

— Это какие-то особые снайперы, — сказал один автоматчик. — Бьют точно по нашим дискам.

— Чушь собачья! — отозвался другой. — Будь у снайпера возможность спокойно прицелиться, стал бы он в диск стрелять? Он бы уж лучше в башку…

— Тут что-то другое, — задумчиво произнес командир взвода. — Может, автоматы были повреждены?

— Ну да! Как часы работали у всех, никто не жаловался.

— Погодите… Если не в автоматах дело, тогда, значит, в патронах?

— А что — в патронах? Патроны самые обычные!

— Нет, нет, давайте разберемся. Где диски заполнили?

— Мы — в конце боя, когда новый боезапас подтащили.

— А мы — еще в атаке, в селе.

— Где же вы там разжились?

— Да наши убитые на перекрестке лежали, а рядом — почти полный ящик патронов.

— И сержант там набивал?

— Он первый увидел и нас позвал.

— Так, так. — Командир взвода резко встал. — У кого есть еще диски с патронами из того ящика? У тебя? И у тебя? Давайте сюда. А ящик тот нельзя найти?

Ящик не нашелся. Зато отыскались другие, тоже найденные во время боя: из них набивали свои диски бойцы соседней дивизии. И там автоматы взрывались, и там погибло несколько человек…

Нужно было срочно разобраться. И эти патроны, прямо в одном из «подозрительных» ящиков, прибыли в Москву, в НИГ.

В подвале собралась почти вся научно-исследовательская группа.

— Давайте быстро искать причину, — сказал Клюев. — Я почти уверен, что выборочно в патроны что-то заложено. Уж больно однотипны истории их попадания к нам!

— Думаете, фрицы специально подкидывают? — спросил Салазко. — Что ж, глянем. Хотя со снарядов на патроны переходить — это вроде бы деквалификация… — И, перехватив строгий взгляд Клюева, поспешил добавить: — Ладно, ладно, шутки в сторону!

Один за одним вынимали патроны из ящика, извлекали пулю и осматривали гильзу. Часа полтора продолжалась эта кропотливая работа. Первым на причину взрывов наткнулся сам Клюев.

— Ах, сволочи! — только и произнес он, глядя в гильзу.

— Что такое?

— Что, Алексей Игнатьевич?

— Вот, глядите… Они туда «восьмерку» засобачили, капсюль-детонатор.

— Все понятно! Специально каждый ящик готовили. Через пятьдесят или там сто штук патронов — один с «восьмеркой». И не сразу рванет, и не у любого…

— Еще один вариант фашистской диверсии, — отметил Клюев. — Теперь надо сообразить, как же распознавать подобные «сюрпризы».

— Конечно! Ведь не вскрывать же абсолютно все патроны?

— Есть идея, — хлопнул себя по колену Салазко. — Надо патроны через рентгеновскую установку пропускать.

— Ну, ты и скажешь… Где их брать, установки эти?

— А что, Алексей Игнатьевич? В медсанбатах их, разумеется, нет. А в госпиталях-то, надеюсь, есть? Словом, каждый найденный ящик в Москву везти не нужно.

— Резон есть… Спасибо, Георгий Николаевич! — согласился Клюев.

Помолчали.

— От Советского информбюро, — послышалось из репродуктора. — В течение дня наши войска вели ожесточенные бои с противником в районе Сталинграда и в районе Моздока. На других фронтах никаких изменений не произошло.

— М-да, — нарушил молчание Попов. — Такое, видно, там сражение заваривается, которого до сих пор не бывало! А мы тут вот сидим…

— Николай Николаевич! Тема запретная для наших разговоров, — резко оборвал его Клюев.

— Виноват. Как-то вырвалось…

— Умейте владеть собой не только при разработке вражеских боеприпасов.

Примерно в это же время, далеко за Атлантическим океаном, вернувшись из Москвы, куда он ездил с официальной миссией, вице-президент Совета военной промышленности Соединенных Штатов Вильям Батт выступал со специальным заявлением:

«Я ехал с чувством некоторой неуверенности в том, способна ли Россия выдержать испытания такой войны, но мне очень скоро пришлось убедиться, что в борьбе принимает участие все население, вплоть до женщин и детей.

Я ехал с довольно скептическим отношением к технике русских, но я увидел, что они очень твердо и умело руководят своими предприятиями и выпускают нужную для войны продукцию.

Я ехал весьма смущенный и озабоченный ходившими у нас толками о разброде и произволе в органах управления страной, но я нашел сильное, опытное правительство, опирающееся на огромный энтузиазм масс…»

Если бы Вильяму Батту довелось, как раз по роду его непосредственной деятельности, познакомиться в той поездке с работой НИГ, он был бы поражен теми результатами, которых добиваются в самых скромных условиях, при скудном обеспечении советские военные инженеры, И его, вне всякого сомнения, удивила бы постоянная готовность маленького коллектива к новым опасным заданиям, к разгадке новых вражеских тайн.

Глава пятая. РЕЙС ПОД БОМБАМИ

«Что же это за штуковина? — размышлял Клюев. — Часть сопла? И здоровенная какая… От снаряда, мины или бомбы?..»

Перед ним лежал большой даже не осколок, а скорее целая часть оболочки какого-то неизвестного мощного снаряда. Явно — сопловая часть с почти полуметровым отверстием для выхода газов.

«Раструб — под углом. Наверно, расположены они были по окружности, — продолжал соображать Клюев. — Похоже на расположение у мин шестиствольных минометов. Но ведь там нет раструбов. И потом — размер-то каков!..»

Кто же ухитрился подобрать, сохранить и переправить эту кусьмину в Москву. Видно, специалист-артиллерист, раз с одного взгляда смог распознать нечто новое в валявшемся большом обломке. А для двух взглядов, тем более для подробного изучения и анализа, ни времени, ни возможности, конечно, не было. Ведь прислали здоровенный осколок из осажденного Севастополя…

В начале июня сорок второго года фашистские армии с воздуха, моря и суши блокировали героических защитников Севастополя. Седьмого июня по приказанию генерал-фельдмаршала Манштейна начался решительный штурм, а перед ним в течение пяти дней на город обрушились десятки тысяч снарядов, бомб и мин.

Бомбардировщики с черными крестами на крыльях пикировали на исковерканные кварталы, швыряя бомбы весом в полторы-две тонны. Ими был буквально сравнен с землей прославленный Малахов Курган.