Любовь с алмазным блеском - Мария Жукова-Гладкова

– Посадите его, пожалуйста, – попросила я.

При виде меня Василий как-то странно хрюкнул, закрыл глаза, открыл и снова зажмурился.

– Ну, Васька, паршивец, рассказывай, где алмазы! – велел Савелий Елисеевич и положил руку на топор.

Я ожидала какой угодно реакции, но только не той, которая последовала. Василий зарыдал. Непрошеные гости тоже не ожидали ничего подобного. Но у Василия по лицу ручьями текли настоящие слезы и смешивались с водой, продолжавшей капать с волос.

– Камни были? – уточнила я.

– Были, – всхлипнул Василий.

– Кто отобрал?

– Сволочи! Паскуды! Гады!

– Согласна с вами, что они – сволочи и гады. Но кто они?

– Москвичи недобитые… Приперлись в наши места…

Я не была уверена, что Константин, Слава и Митя, с которыми сегодня познакомилась по принуждению, москвичи. Я вообще-то посчитала их сибиряками. Хотя могли родиться в Сибири (или где-то еще за Уральским хребтом), а затем перебраться в Москву. Поэтому я уточнила, имеет ли он в виду мужчин, проживающих в доме с решетками.

– Нет, те не москвичи, – тут же вставил Савелий Елисеевич. – Может, у них, конечно, начальство московское, но только не те, которые здесь появляются. И не питерские. У них закваска деревенская. Мы же видим, как они тут живут. Все, кого сюда посылают, когда-то жили в деревне.

Я решила положиться на мнение Савелия Елисеевича, который явно обсуждал чужаков с другими местными жителям. Глаз у народа наметанный.

– А москвичи откуда взялись? – спросила я у Василия.

– Из Москвы, откуда же еще?

– Вы по говору определяете? Или у них на лбах штамп стоит?

– Чего? – посмотрел на меня Василий.

– Они вам представлялись перед тем, как отобрать камни? Паспорт с пропиской показывали?

Василий молчал. Петр, дожевав луковицу, спокойно развернулся и так же спокойно врезал Василию в ухо. Хозяин завалился на мокрую кровать и выдал порцию отборного мата. Потом нормальным голосом попросил воды. Петр поднес кружку к его рту. Воду тут пили некипяченую и даже не использовали фильтры.

– Камни сегодня отобрали? – спросила я, когда Василий пришел в себя.

Тот гневно зыркнул на меня.

– Ответь девушке, – велел Валера.

– Нет, – вынужден был признать хозяин дома.

– А когда? – удивился Петр. – Чего ж ты тогда сегодня так напился? Я-то подумал, что с горя…

– Так они сегодня сюда приперлись! – завизжал Василий.

– Кто и куда? – тут же встряла я.

– Ты что, дура? Как ты думаешь, кто ваших порешил, а остальных в плен забрал?

Я замерла на месте.

– А ты тогда где был? – вкрадчиво спросил Савелий Елисеевич.

Василий угрюмо молчал. Петр уже занес руку для очередного удара в ухо, Василий дернулся и заорал:

– В лесу сидел! Я же местный! Охотник! Услышал, как те слоны подходили! Это вот они, – мужик кивнул на меня, – не услышали бы, даже если бы не спали. А я услышал!

– Так, будьте добры сначала и подробно, – попросила я. Камера работала.

Вероятно, Василий решил, что лучше все рассказать. Тем более сам он никого не убивал, только усыпил. И поди докажи его вину где-то в суде! Да и в суд ведь никто не пойдет.

Из его рассказа выяснилось следующее. Василий, вероятно, где-то похвастался по пьянке, что нашел алмазы. Он не помнит. Просыпаясь после пьянки, мужик обычно мало что помнит из вчерашнего.

– Почему вы стали искать алмазы? – уточнила я.

– Да Ольга, сестра моя, решила, что камешки тут могут быть. Она же в своем Питере все время в Интернете сидит, по библиотекам каким-то ходит. На работу бы устроилась, раз делать нечего! В общем, она мне пыталась доказать, я только не смогу повторить ее объяснений. Бейте, режьте – не смогу! У нее спросите. Мне велела искать. И я нашел. В самом деле нашел!

– А откуда ты знал, как выглядит алмаз? – вкрадчиво спросил Валера.

– Насколько мне известно, алмаз и кварц похожи, – заметила я.

– Ольга мне электронный тестер дала, – сообщил Василий и посмотрел на меня. – Такой, как вы с собой привезли.

Электронные тестеры пропали из лагеря на реке вместе с остальным оборудованием. Это приборы, которые по теплоемкости определяют, что камень – алмаз. Карманный прибор размером с три зажигалки.

– Ну и поцарапать его можно чем-то стальным, – продолжал Василий. – На алмазе не должно остаться следов.

– Но почему ты решил, что они тут могут быть? – воскликнул Валера. – Мало ли что тебе сестра сказала! Она ж сколько лет живет в Петербурге…

– Про деревню колдунов слышали? – Василий посмотрел вначале на Валеру, потом на Петра.

Савелий Елисеевич как-то странно крякнул, и все повернулись к нему.

– Была такая, – кивнул дедок. – Советские власти их извели. Мне мамка рассказывала, как комиссары сюда приехали в двадцатые годы устанавливать советскую власть. Но не всех извели.

– Я про утопленную деревню слышал, – вставил Петр. – Вы про нее говорите?

– Нет, утопили староверов, – покачал головой дедок. – Много людей погибло, женщины, дети… Правда, слухи ходили, что пара семей ушла. Остальные остались и молились по-своему. Но воду все равно пустили. Сволочи!

– То есть кто-то изменил русло реки? – спросила я.

– «Кто-то»… Комиссары! – Савелий Елисеевич сплюнул. – То есть, конечно, не своими руками. Нагнали политических, заставили копать. Они быстро узнали, что делают. Тех, кто отказывался работать, стреляли. Другие, скрипя зубами, работали. Многие сами померли. Климат-то у нас – сама понимаешь. К тому же кормили их паршиво. Ну а потом… Давайте за упокой их душ выпьем.

На этот раз даже я смочила губы самогонкой, но проглатывать не стала. Я спросила, какую реку пускали по другому руслу – ту, которую я видела, или другую.

– Другую, – ответил дедок, вытирая рот рукавом. – Но сейчас она по старому бежит. Сама вернулась. Не захотела течь, как ей люди приказали. Или Господь так повелел.

– А ведь какие-то кретины хотели сибирские реки вспять поворачивать… – вспомнил Валера. – Необъяснимый с точки зрения здравого смысла проект.

Я вспомнила, что совсем недавно читала про китайский проект – они собираются перебросить часть стока рек Янцзы и Хаунхэ с юга на север. Народ переселяют из тех мест, где пройдут каналы. Но там все объяснимо – север Китая страдает от нехватки воды. А у нас в стране все не как у людей.

– А что сейчас на том месте, где была деревня староверов? – спросила я.

– У нас оно гиблым считается, – пояснил Петр. – Кто-то там огни странные видел, кому-то вообще люди мерещились. Мне мужик один, охотник, рассказывал, что видел семью целую в непривычных одеждах. Отец, мать, трое деток, младшенький вообще на руках у мамки…

– Все-таки что осталось на том месте? – еще раз спросила я, думая о том, какой можно сделать сюжет. А если еще в архивах покопаться…

– Что, что… Дома стоят! – сообщил Василий. – Вот люди строили! – пораженно покачал он головой.

– А ты там был? – прищурился Валера. – Небось мародерствовал.

– Когда я туда добрался, там уже ничего стоящего не осталось, – возразил Василий.

– Значит, такие, как ты, постарались! – рявкнул Петр. – Вот души умерших и являются, потому что мало того, что мученической смертью погибли, так еще и мародеры типа тебя покоя им не дают, шастают и шастают.

– Я пожарным в детстве хотел стать, а кто мне дал?

Какое отношение детская мечта имеет к желанию поживиться чужим добром, я не поняла.

– Может, у тебя генетическая склонность к мародерству? – задумчиво спросил Валера.

– Так если я не возьму, другие возьмут! – завопил Василий. – Вы, можно подумать, оставили бы добро, если бы на него набрели!

– Знаешь ли, добро добру рознь, – заметил Петр. – Брошенное за ненадобностью, или потому что лень было тащить – одно дело. То, что богатые охотники оставляют, мы, конечно, подбираем. Но идти мародерствовать в затопленную деревню, где люди погибли, – последнее дело!

– Сколько добираться до той деревни? – вклинилась я.

– Могу проводить, – тут же расплылся в улыбке Василий.

– Юля, вы хотите репортаж сделать? – посмотрел на меня Валера.

Я кивнула.

– Вместе поедем, – объявил Петр. – Помолимся за упокой душ невинно убиенных.

Петр перекрестился, его примеру последовали Валера и Савелий Елисеевич. Василий не мог из-за связанных рук (честно сказать, я не уверена, что он собирался это делать), я держала камеру.

– Правильно, надо все заснять и рассказать народу, – кивнул Савелий Елисеевич. – Я тоже поеду.

И тут я вдруг вспомнила слова Ольги Ивановны… Она ведь говорила, что Василий – геолог!

– Кто вы по специальности? – спросила у него.

– Камнерезчик. ПТУ заканчивал в советские времена в городе. Потом в армии отслужил, сюда вернулся, женился. В карьере работал вахтовым методом, в ста километрах отсюда. По нашим меркам недалеко. Как все жил, пока эта дурацкая перестройка не началась. Работа у всех была, уверенность в завтрашнем дне. А теперь как людям жить?!