Панцирь - Андрей Гардеев

– Отобьемся? – взволновано спросил Батар.

– Мне-то откуда знать. Поделился бы кто с нами, сколько у местных сил в распоряжении.

Мы приняли сому.

– Может я? – указал ладонью на бойницу Кряж, изобразил пламя ладонью. – Щиты. Удары.

Покачал головой:

– Если сильно хочется отбирай бойницу у молодых, – кивнул на новобранцев. – Но не советовал бы, не распыляйся попусту.

Он кивнул.

Вскоре войско Идола подошло на расстояние стрельбы артиллерии и баллист.

Громыхало знатно, но только где-то по бокам. На нашей башне пушек не было. Постройка не тряслась.

Орудия отрабатывали хорошо: стрелы сбивали по несколько тел за раз; снаряды цепляли их десятками, раскидывая взрывами искорёженные фигуры.

Из построений вылетала и ответка, но она не впечатляла. Отбивался Идол тонкими воле-конструктами белых лучей, синюшных звёзд и чёрных дуг. Все врезалось в стены и башни, осыпаясь желтушной шелухой вниз. Оставались только яркие следы. Судя по всему, крепостные сооружения защищены; и хоть полноценных оракулов на службе Изота не было, Советница – или кто там у них отвечал за обороноспособность – закупиться в Банаре заряженными артефактами, оплетенными волей, или выкупить соответствующие услуги, все-таки додумались.

Идол подошёл ближе, и артиллерия ударила картечью. Куклы рвались на куски, отрывались конечности. Там, где попадания были особо сочными, кровавая взвесь замирала в воздухе.

Желчь довольно урчала из динамика.

Снизу и сверху заработали ружья и мушкеты, но вклад, вносимый ими, в сравнении с орудийным – понятно минимальный.

Я стрелял, пытаясь поразить фигуры, нёсшие чумные штандарты. Не знал, что куклы планировали делать с ними. Было ли это оружием или еще чем-то, просто целиться в таких “флагоносцев” проще.

Остальные бойцы Длани перезаряжали отстреленные оружейные единицы. Пытаться повредить мечущихся Палачей – бесполезное занятие. Я отказался от этой идеи после первого же выстрела. Подцепить рыжие шары в грудинах с такого расстояния – нереально.

Коробы приблизились еще на две сотни шагов. Здесь они распались, превратившись в волну. Тогда со стен и ворот загрохотали тяжелые винтовки и револьверы. Иногда особым громом взрывались крепостные ружья, усеивая большие участки впереди мелкой картечью. Она конечности не срезала, но продвижению врагов мешала.

Внутри башни все застлал пороховой дым, дышать стало невозможно.

Когда враги подошли к стенам и воротам, новобранец слева от нас дернулся, сорвал маску. Глаза его заполнило рыжим. Он прикоснулся, посмотрел на стекающее с век чумные капли – улыбнулся, и тогда был захвачен полностью; на лбу в секунду, с омерзительным скрежетом, напоминающим дробление костей, пророс мясной барельеф.

– Хагас не выпил сому, – истеричный комментарий со стороны, от одного из его товарищей.

– Танцор, какая вс… – начал было Идол, но слушать я не собирался.

Выхватил Центурион и прострелил захваченному голову.

Люди вернулись к бойницам.

Идол понял, что ничего сделать башням, воротам и людям на них не получится. Из оружия у тел по большей части холодняк, старые варианты мушкетов и кулеврины. Таким штурмовать фортификации – само собой тяжело. Отстреливались, конечно, но к серьезным повреждениям или потерям – это не приводило. И тогда Идол сменил тактику – часть кукол, должно быть, четверть двинулась к обрыву. Там и те штандартоносцы.

Действительно, зачем штурмовать лифты?

Между башнями почти нигде нет защитных укреплений. Просто нужно рухнуть на понравившийся Круг. Тела посыпались вниз.

Что уж было дальше – не знал.

Поморщился.

Нутро свело от гнусного чувства.

Поражение?

Абсолютно верно.

– Гнилая свистопляска, – прохрипела Желчь. – Ожидал такое, Громила?

Честно говоря, да.

Не именно это, понятно, но что-то примерное такое.

Откинул разряженный мушкет в сторону.

– Все, – сказал своим. – Теперь ходу.

– Что? – не понял Батар.

– Изот пал, – ответил и двинулся к лестнице.

Путь преградил легионер. Знакомая внешность: крепкий и хмурый, лицо в шрамах. Сержант Боро. Тот, кто контролировал наш с Ялой допрос, когда только в Изот зашли.

– Куда, грязь кхунская? Стреляй пока стреляется, – приказал он.

Я возвышался над ним на половину головы.

Улыбнулся:

– Помнишь двадцать шестое, одиннадцатое?

– Что?

– Я тогда через дозорно-пропускной пункт прошёл. Ты всякие вещи говорил.

– Не помню. О чём…

– Где лейтенант?

Легионер выглядел сбитым с толку.

– У Советницы.

– Я с тобой танцевать не буду. Передумал.

– Что?