Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

Но, хотя отношение здравого смысла и опыта к подобного рода проектам было всегда крайне неблагоприятно, человеческая жадность обычно шла наперекор этому. Та самая страсть, которая внушала столь многим людям нелепую мысль о философском камне, внушала другим столь же нелепое представление о неисчерпаемо богатых золотых и серебряных рудниках. Они не принимали во внимание тот факт, что стоимость этих металлов во все времена и у всех народов обусловливалась главным образом их редкостью, а эта последняя обусловливалась тем, что природа расположила их очень небольшими количествами во всех тех местах, где они встречаются, что почти повсюду она окружила эти небольшие количества твердыми и прочными веществами и что поэтому повсюду необходимы значительный труд и расходы, чтобы добраться до них и овладеть ими. Эти люди льстили себя надеждой, что во многих местах можно найти жилы этих металлов столь же мощные и обильные, как и обычно обнаруживаемые жилы свинца, меди, олова или железа. Мечта сэра Вальтера Ралея[237] о золотом городе и стране Эльдорадо свидетельствует нам, что даже мудрые люди не всегда свободны от подобных иллюзий. Больше ста лет после смерти этого великого человека иезуит Гумила[238] все еще был убежден в действительном существовании этой чудесной страны и с большой горячностью и, смею сказать, с большой искренностью говорил о том, как был бы он счастлив понести свет Евангелия народу, который в состоянии так хорошо вознаграждать благочестивые усилия своего миссионера.

В странах, впервые открытых испанцами, в настоящее время неизвестны золотые или серебряные рудники, которые считались бы стоящими разработки. Сведения о количествах этих металлов, найденных там первыми пришельцами, были, вероятно, очень сильно преувеличены, равно как и сведения о богатстве рудников, которые были подвергнуты разработке непосредственно вслед за открытием этих стран. Тем не менее того, что нашли, по слухам, эти искатели приключений, было достаточно, чтобы воспламенить жадность всех их соотечественников. Каждый испанец, отправлявшийся в Америку, ожидал найти Эльдорадо. Фортуна сделала в этом случае то, что делала очень редко: она осуществила в некоторой степени чрезмерные надежды своих почитателей, и при открытии и завоевании Мексики и Перу (первое имело место спустя 30, а второе – 40 лет после первой экспедиции Колумба) она преподнесла им нечто близкое к тому изобилию драгоценных металлов, которого они искали.

Таким образом, проект о торговле с Ост-Индией повел к открытию Вест-Индии. Стремление к завоеванию породило все колонии испанцев в этих вновь открытых землях. К такому завоеванию их побуждала мысль о золотых и серебряных рудниках; и ход событий, который не в состоянии предвидеть никакая человеческая мудрость, обеспечил этим стремлениям больший успех, чем это имели разумные основания ожидать сами инициаторы.

Первые выходцы всех других наций Европы, пытавшиеся устраивать поселения в Америке, вдохновлялись подобными же химерическими намерениями, но не имели такого же успеха. Только спустя сто с лишним лет после основания первых поселений в Бразилии там были открыты серебряные, золотые и бриллиантовые рудники. В колониях английских, французских, голландских и датских до настоящего времени не найдено ни одного месторождения этих металлов, во всяком случае ни одного, признаваемого ныне заслуживающим разработки. А между тем первые английские поселенцы в Северной Америке предлагали королю пятую часть всего золота и серебра, которые могут быть найдены там, взамен за предоставление им патентов. В соответствии с этим в патентах, выданных сэру Вальтеру Ралею, Лондонской и Плимутской компаниям, Плимутскому совету и др., пятая часть добычи сохранялась за короной. Наряду с ожиданием найти золотые и серебряные рудники эти первые поселенцы надеялись также открыть северо-западный путь в Ост-Индию. До сей поры обе эти надежды обманывали их.

Отдел II

Причины процветания новых колоний

Колония цивилизованной нации, занимающая обширную страну или страну, столь редко населенную, что ее коренные обитатели легко уступают место новым пришельцам, быстрее движется по пути к богатству и могуществу, чем всякое другое общество людей.

Колонисты приносят с собой знание земледелия и других полезных ремесел, превосходящее то знание, которое может самостоятельно развиваться в течение ряда веков среди диких и варварских народов. Они также приносят с собой привычку к подчинению, некоторое представление об устойчивом правительстве, какое существует у них на родине, о системе законов, ограждающих его, и о регулярном отправлении юстиции, и они, естественно, устанавливают нечто подобное в новом поселении. Но у диких и варварских народов, после того как закон и правительство установлены в той мере, в какой это необходимо для их защиты, естественное развитие совершается еще медленнее, чем естественное развитие ремесел. Каждый колонист получает больше земли, чем он в состоянии обрабатывать. Ему не приходится платить никакой ренты и почти никаких налогов. Он не знает землевладельца, с которым должен был бы делить свой продукт, который при таких условиях почти полностью достается ему самому, доля же государя совершенно ничтожна. Но его земельный участок обычно так обширен, что при всем напряжении его собственных сил и сил других работников, которых он может нанять, он редко в состоянии извлечь из него десятую часть того, что он мог бы произвести. Поэтому он стремится привлекать отовсюду работников и вознаграждать их самой щедрой заработной платой. Но эта высокая заработная плата вместе с обилием и дешевизной земли скоро побуждает этих работников покинуть его, чтобы самим сделаться землевладельцами и оплачивать с такой же щедростью других работников, которые, в свою очередь, скоро покидают их по той же причине, по какой они сами оставили своих хозяев. Высокая оплата труда поощряет браки. Дети в годы младенчества хорошо питаются и пользуются надлежащим уходом; когда они подрастают, стоимость их труда с избытком оплачивает стоимость их содержания. Когда они достигают зрелости, высокая цена труда и дешевизна земли позволяют им завести самостоятельное хозяйство, как до них делали это их отцы.

В других странах земельная рента и прибыль съедают заработную плату, и два высших класса общества угнетают низший. В новых колониях интерес двух высших классов заставляет их относиться к низшему с бо́льшим вниманием и человечностью по крайней мере там, где этот низший класс не находится в состоянии рабства. Обширные земли, отличающиеся величайшим естественным плодородием, можно получать здесь за безделицу. Увеличение дохода, которое собственник, являющийся всегда вместе с тем и предпринимателем, ожидает от улучшения земли, составляет его прибыль, при этих условиях обычно значительную. Но эта значительная прибыль может быть получена только при затрате труда других людей на расчистку и обработку земли, а несоответствие между большой площадью земли и незначительностью населения, по общему правилу, существующее в новых колониях, делает для него трудным получение необходимого труда. Поэтому он не торгуется из-за заработной платы, а готов нанимать рабочих за любую цену. Высокая оплата труда поощряет рост населения. Дешевизна и обилие хороших земель поощряют их возделывание и дают землевладельцу возможность платить такую высокую заработную плату. Из этой заработной платы состоит почти вся цена земли, и хотя в качестве оплаты труда ее следует считать высокой, она совсем низка, поскольку составляет цену столь ценного предмета, как земля. Все, что содействует росту населения и возделыванию земли, содействует также возрастанию действительного богатства и могущества.

В соответствии со сказанным рост богатства и могущества многих древних греческих колоний, по-видимому, совершался очень быстро. За одно или два столетия некоторые из них, по-видимому, сравнялись со своими метрополиями и даже оставили их за собою. Сиракузы и Агригент в Сицилии, Тарент и Локры в Италии, Эфес и Милет в Малой Азии, согласно всем сообщениям, по меньшей мере не уступали ни одному из городов Древней Греции. Хотя они и возникли значительно позднее, все же у них культура, философия, поэзия, ораторское искусство развились столь же рано и были доведены до такого же совершенства, как и в любой части метрополии. Примечательно, что школы двух древнейших греческих философов, Фалеса и Пифагора, возникли не в Древней Греции: одна – в азиатской, а другая – в итальянской колониях. Все подобные колонии основывались в странах, населенных дикими и варварскими народами, которые легко уступали место новым поселенцам. Последние имели в изобилии хорошую землю, и, поскольку они были вообще независимы от своего родного города, они могли свободно вести свое дело так, как считали наиболее соответствующим своим интересам.