Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина

Она представила себе этот ослепительный ряд — день за днем — и от радости потеряла дар речи.

Он напряженно ждал ее ответа. Не дождавшись, повторил с тревогой:

— Оля, ты согласна? Почему ты молчишь?

Надо же ему ответить. А то еще решит, что я раздумываю.

И она энергично закивала.

— Очень! — вспомнила она, наконец, подходящее слово. — Очень-очень!

Он облегченно вздохнул.

— Ну, теперь загадывай свое третье желание.

— Я уже загадала. Только пусть это останется тайной. Ведь "Золотая рыбка" умеет угадывать тайные желания.

Он посмотрел ей в глаза, потом отвернулся и долго глядел на море. Потом спросил:

— Ты действительно этого хочешь?

— Больше жизни! — не раздумывая, ответила она.

— Даже так? Что ж, будь по-твоему. Только это неправильно. Не нужно бы тебе это — особенно сейчас.

Он что, ясновидящий? — испугалась Оля. — Если он догадался, то сейчас посадит ее на катер и отвезет обратно. И она его больше никогда не увидит.

— Я хочу, я хочу… — жалобно залепетала она, лихорадочно придумывая, чем бы его отвлечь. — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал!

— О, я тоже этого хочу! — Он ринулся к ней, опрокидывая бутыль с бокалами.

И уже не чайки, а белые ангелы с криками радости летали над ними.

— А что вы делали потом? — не унималась Леночка, глядя на Ольгу блестящими от любопытства глазами. — Рассказывай дальше.

— Потом? Потом мы купались в море. Плавали, ныряли, ловили руками рыбок. Дурачились. Загорали. Потом… повторили, с чего начали.

В общем, по всем подсчетам тети Юли, да и врачей тоже, именно в тот день и появился во мне крошечный зародыш — ты, моя радость. И выходит, уехали мы оттуда вечером уже втроем.

— Ой, мамочка! — Лена бросилась на нее, как котенок, и принялась бурно целовать, приговаривая: — Спасибо тебе! Спасибо папе! Спасибо "Золотой рыбке"! Спасибо вам всем, что я есть. Мне так нравится жить!

— Хватит, хватит, ты меня зацеловала! — смеялась Ольга.

Лена оторвалась от нее, перевернулась на спину и закричала, глядя в потолок:

— Папочка, ты меня слышишь? Я люблю тебя! Я благодарю тебя! Так здорово жить на свете! Быть красивой и любимой. Я так счастлива!

Я тоже, — думала Ольга, любуясь своим созданием — этой прелестной девушкой с гривой золотых волос и синими глазами Серго.

Они помолчали, глядя влюбленно друг на друга. Потом Ольга спросила:

— Что ты думаешь о словах Гены? О его обещании вывести Диму на чистую воду? О Диминых девушках?

— Ничего не думаю. Все это полная чушь. Мамочка, для тебя имело какое-нибудь значение, что у папы до тебя были женщины?

— Абсолютно никакого.

— Вот и для меня — не имеет. Никакого. Тем более, что я уверена: никого у него по-настоящему не было. Так − встречи, поцелуи, и все. Да даже, если и было — мне все равно. Сейчас он любит меня, и я люблю его — это главное. Все остальное не имеет никакого значения.

— Ну и как у вас с Димой будет дальше? После сегодняшнего. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Ох, не знаю. Мама, девчата говорят, что им нельзя отказывать. Это правда? Ты когда-нибудь папе отказывала?

— Лена, о чем ты говоришь? Какие отказы? У нас было всего десять дней. Это вначале мне казалось, что их так много. А они пролетели, как один миг. Я безумно любила твоего папу. И очень хотела ребенка. И ведь с самого начала у меня не было никакой надежды, что мы будем вместе и дальше. Я твердо знала, что он на мне не женится — не может. Когда я пыталась заглянуть в будущее, то видела впереди сплошной мрак. Я тогда думала: это наша разлука. А оказалось — его смерть. Поэтому все, что было связано с ним, все его желания для меня были святы.

— Как же вы расстались? Представляю, как тебе было больно!

— Расстались мы — страшно! Наша последняя ночь — не могу ее вспоминать без дрожи. Он целовал меня так… исступленно! — я потом две недели ходила с распухшими губами. Пришлось врать, что обветрила. А когда они стали проходить, так было жалко! Я даже их потихоньку покусывала, чтобы подольше не проходили.

А утром он как будто надел железную маску. Лицо стало таким… неподвижным, мертвым. На меня не смотрел. Молча отнес мои вещи на старую квартиру и уехал.

— Даже не поцеловал на прощание?

— Даже не оглянулся. Зашел в автобус, двери за ним закрылись — и все. Я же говорю: он был, как неживой. На него было больно взглянуть. Поэтому я тоже не смотрела на него. Это была такая мука!

— Какой ужас! И вы больше так никогда и не увиделись?

— Нет, увиделись. Еще один раз.

— Ой, правда? Когда? Как это случилось? Расскажи!

— Это случилось в день нашего отъезда — через три дня, после того, как он уехал. Я сидела под сосной и смотрела на море. И вдруг мне стало так плохо! Я почувствовала, что если сейчас — немедленно! — не увижу твоего папу, то умру. Или свихнусь. Тогда я стала молить Бога дать мне увидеть его еще один раз.

— И что?

— И он вышел из моря.

— Кто? Бог?!

— Нет, твой папа.

— Как вышел? Он же уехал!

— Он вернулся. Не смог быть дома. Тоже очень захотел меня увидеть. Тетя Юля сказала ему, что я все смотрю на море, будто жду чего-то. Он разделся неподалеку, проплыл до того места, где я сидела, и вышел. Хотел сделать мне сюрприз. Как раз в тот момент, когда я молила Бога. Так совпало.

— И ты веришь, что это было простое совпадение? Я думаю — все-таки Бог есть. И он тебя услышал.

— Да, Лена, я тоже так думаю.

— Бедная мамочка! После такого счастья, такое горе! Как же ты пережила его гибель?

— Не спрашивай. Если бы не ты, не пережила бы. Но бог взамен папы дал мне тебя. Чтобы я жила.

— Мамочка, я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось. Ты прости меня, что я тебя иногда огорчаю. Я постараюсь тебя поменьше огорчать теперь, после того, что узнала.

— Да я и не помню, чтобы ты меня хоть раз по-настоящему огорчила. Ты меня всю жизнь только радовала.

— Мамочка, посоветуй: как мне быть с Димой дальше? Я не хочу его терять. Я его очень люблю, очень! Все время у нас с ним так было хорошо! А сегодня — просто не знаю, что на него нашло.

— Ну, то, что на него нашло, — улыбнулась