Крепость Серого Льда - Джулия Джонс

Порезы у нее на ногах подживали, и она не противилась, когда Райф мазал их. Лошадка уже усвоила, что за мазью, чисткой и перевязкой следует лакомство, и стойко переносила все неприятное. Каждый день Райф мысленно благодарил Фому, заставившего его взять лошадь. С ней он не был одинок — а Райф начинал с пугающей ясностью представлять себе, что может случиться с человеком, если он окажется в Глуши один.

Когда они снова спустились с берега в русло, Райф решил, что пора дать пони имя. Он задумался и почувствовал в груди знакомое сжатие. Каждое лошадиное имя заключало в себе ловушку. Лося, последнего коня Райфа, подарил ему Орвин Шенк, отец Битти.

Райф крепко провел рукой по лицу. Это и есть клан. Причинив зло одному кланнику, ты причиняешь зло всем.

Во что же он превратился? Нет нужды спрашивать — ответы содержатся в его собственных именах. Дюжина Зверей, Свидетель Смерти, Мор Дракка.

Ему оставалось одно: идти по руслу, не ведая, на восток он идет или на запад. Райф держал руку на шее пони, и это делало путешествие терпимым. Подходящее имя пришло ему на ум само собой во всем многообразии того, что было с ним связано: Медвежка.

Да, это имя ей годилось. Райф назвал ее так несколько раз, и лошадка наставила уши, как будто поняла. Она шла теперь бойчее и не боялась опираться на раненую ногу. Он выбрал хороший день, чтобы наречь ей имя.

Райф глубоко подышал, разгоняя сжатие в груди. Медвежка. Ему всегда хотелось иметь медвежий амулет, как у отца и Дрея, — теперь у него есть лошадь с медвежьим именем.

Так прошло утро — а может, и не прошло. Небо приобрело цвет, который Райф видел прежде только в глубоких, с обильными водорослями прудах. Тучи делали свое обычное дело — заслоняли солнце. Показалась и пропала дневная луна. В русле смотреть было почти не на что, кроме как на небо. Иногда Райф замечал вдали базальтовые шпили, нагромождения скал, а раз увидел прекрасно сохранившееся окаменелое дерево.

Русло то сужалось, то расширялось, но даже в самом узком месте оно, на взгляд Райфа, составляло не менее трети лиги. В его стенах среди камней и мерзлой земли Райф видел порой останки существ, которых не знал по имени. Протекавшая здесь когда-то река до блеска обтачивала твердый гранит и перемалывала в песок более мягкие породы. В середине дня Райф увидел такое, от чего у него волосы встали дыбом: врезанные в берег ступени. Они с Медвежкой подошли, чтобы рассмотреть их получше.

Ступени не доходили до дна, и к ним пришлось взбираться по базальтовым валунам. Медвежка ступала уверенно, зато Райф то и дело оступался. Это было первое дело рук человеческих, встреченное им в Глуши. Кто-то вырубил эти ступени, чтобы сходить к реке — возможно, для стирки или купания. Лестница означала, что где-то поблизости живут люди.

Добравшись до первой ступени, Райф безотчетно взглянул на небо. Он уже приноровился судить таким образом о настроении Глуши — все перемены в ней первым делом отражались на небе.

Тучи катились быстрыми волнами, одни краски сменялись другими, и на небе загорались Огни Богов.

Время пришло.

Медвежка, тщательно обнюхав ступеньку, поставила на нее ногу. Райф хорошо понимал, что она чувствует. Странно после стольких дней ходьбы по неровным камням ступить вдруг на что-то гладкое. Ступени были низкие, но широкие, шагов в десять каждая. На таких можно сидеть и разговаривать, опустив ноги в воду. Райф пытался представить себе, как выглядели Древние, но воображение изменяло ему. Слышащий рассказывал о них очень мало, а Геритас Кант и того меньше. Их времена давно прошли, и эти ступени — не более чем следы минувшей жизни, как и виденные им раньше окаменелости.

Всего Райф насчитал тридцать пять ступеней. С семнадцатой он увидел вдалеке гору, ту самую, которую он искал. Гору, нарисованную на стене пещеры во Рву и в книге Клятвопреступников. Слабое место, готовое уступить первым.

Райф бегом преодолел последние ступени. Гора вся искривилась и вспучилась, как от некоего страшного стихийного бедствия, но этого он ожидал. Его удивило другое. Он не думал, что она окажется такой огромной. Ее подножие обступали скалистые кряжи, изрытые ущельями, с вершины сбегали русла сухих рек. Чудовищная громада голого камня насчитывала тысячи футов в высоту и тысячи в ширину.

Не ждал он также, что гора будет покрыта льдом. Когда они с Медвежкой сделали первые шаги по направлению к ней, навстречу им дунул холодный ветер. Он принес запах посеревших от древности, сухих ледников и замерзающих озер. Райф дрогнул. Этого он не принял в расчет. Еще одна шутка, которую сыграла с ним Глушь.

— Зачем мы здесь, Медвежка?

«Не задавай вопросов, не требующих ответа», — произнес Мертворожденный у него в голове.

Райф повел плечами и двинулся дальше.

Почва вокруг была очень неровная, но Райф не сразу заметил, что каньоны, линии разломов и сухие реки разбегаются от горы, точно спицы колеса. Гора стояла в самой середине этих стихийных разрушений, и как только Райф подумал об этом, земля содрогнулась.

Медвежка заартачилась, в испуге закусив удила. Вокруг ног Райфа запрыгали мелкие камешки. Внутри ледяной горы что-то заскрежетало — и тут же смолкло опять. Потревоженные льдинки окружили вершину мерцающим ореолом. Ветер принес этот ледяной туман к Райфу и Медвежке, запорошив плечи одному и спину другой. Райф поймал одну льдинку на язык и не ощутил никакого вкуса. Он не знал, к добру это или к худу.

Ветер крепчал и кидался порывами во все стороны. Тучи почти целиком затянули небо. Огни Богов подсвечивали их своим красным огнем, словно угли. Инигар Сутулый говорил, что когда небо становится красным, один из Каменных Богов истекает кровью. Райфа это не волновало — пусть себе истекает.

Он направил пони в мелкий каньон, ведущий прямо к горе. По мере приближения он начал сомневаться в себе. Один лишь обход этой громады займет у него несколько дней. И что он, собственно, ищет? Разлом? Их здесь сотни — сейчас они с Медвежкой идут по одному из них. Может быть, нужно искать самую глубокую из трещин? Адди говорил, что самая глубокая на Севере трещина — это Ров, но это еще не значит, что она сдастся первой. Как же тут быть уверенным, что сделал правильный выбор?

Он взглянул на гору. Старый серый лед, выветриваемый веками, больше не отражал света. Даже отсюда Райф видел, как хрупки, и искрошены эти льды. Ведь не придется же ему с Медвежкой лезть наверх? Один неверный шаг может стоить им жизни.

Ничто здесь не казалось правильным. Райф натянул перчатки, поморщившись от прикосновения кожи к пораненным костяшкам. Стало еще холоднее, и он, достав из сумки попону, накрыл ею Медвежку. Местность делалась все более гористой, и он понимал, что пора выбираться из каньона, пока его стены не стали для них западней.