Террор - Дэн Симмонс

– Но под охраной часовых, — заметил Эндрюс.

– О да, — сказал Кауч. — Я сам встану в дозор сегодня. Я в любом случае не особо голоден.

– Еще остается вопрос командования, — проговорил Томас Фарр, переводя взгляд с одного лица на другое.

Несколько мужчин вздохнули.

– Всю полноту командования принимает на себя Чарльз, — сказал Роберт Томас. — Сэр Джон самолично назначил его старшим помощником капитана «Эребуса» после гибели Грэма Гора, значит, он старший по должности офицер.

– Но к тому времени вы уже были старшим помощником на «Терроре», Роберт, — сказал Фарр Томасу. — Старшинство принадлежит вам.

Томас решительно помотал головой.

– «Эребус» был флагманским кораблем. Когда Гор был жив, все понимали, что он облечен большими полномочиями, чем я. Теперь Чарльз занимает должность Гора. Он главный. Я ничего не имею против. Командир из мистера Дево лучший, чем из меня, а нам понадобится умелое руководство.

– Я не могу поверить, что капитан Крозье умер, — сказал Эндрюс.

Четверо из пяти мужчин задымили трубками сильнее. Все молчали. Снаружи до них доносились голоса людей, разговаривающих о тюленях, чей-то смех, а также беспрестанный треск и пушечный грохот ломающегося льда.

– Формально руководителем экспедиции сейчас является лейтенант Джордж Генри Ходжсон, — наконец произнес Фарр.

– Да раскаленную кочергу в задницу этому лейтенанту Джорджу Генри Ходжсону, — прорычал Джозеф Эндрюс. — Если бы этот скользкий тип приполз сейчас обратно, я бы придушил его собственными руками и нассал на труп.

– Я сильно сомневаюсь, что лейтенант Ходжсон еще жив, — тихо проговорил Дево. — Значит, мы постановили, что я исполняю обязанности командующего экспедицией, Роберт занимает должность моего первого помощника, а Эдвард — второго?

— Так точно, — хором сказали остальные четверо.

— В таком случае учтите, что я собираюсь советоваться с вами четырьмя, когда нам придется принимать решения, — сказал Дево. — Я всегда хотел командовать собственным кораблем… но не в таких поганых обстоятельствах. Мне понадобится ваша помощь.

Окутанные клубами табачного дыма мужчины кивнули.

— Я хотел бы прояснить еще один вопрос, прежде чем мы выйдем и прикажем людям готовиться к сегодняшнему пиру и завтрашнему выступлению в поход, — сказал Кауч.

Дево, сидевший в теплой палатке без головного убора, поднял брови.

— Что насчет больных? Хартнелл говорит, что шестеро из них не смогут идти, даже если от этого будет зависеть их жизнь. Слишком тяжелая форма цинги. Например, Джопсон, стюард капитана. Мистер Хелпмен и наш инженер Томпсон умерли, но Джопсон продолжает цепляться за жизнь. Хартнелл говорит, бедняга не в силах даже поднять голову, чтобы попить — приходится ему помогать, — но он все еще дышит. Мы возьмем его с собой?

Дево пристально посмотрел на Кауча, потом на остальных трех мужчин, пытаясь прочесть ответ на их лицах, но тщетно.

— И если мы все-таки возьмем Джопсона и остальных умирающих, — продолжил Кауч, — то в каком качестве?

Дево не пришлось уточнять, что имеет в виду второй помощник. «Мы возьмем их с собой как товарищей по плаванию или в качестве пищи?»

— Если мы оставим их здесь, — сказал он, — они наверняка станут кормом для Хикки, коли он вернется, как некоторые из вас полагают.

Кауч потряс головой.

– Я не об этом спрашиваю.

– Знаю. — Дево глубоко вздохнул, едва не закашлявшись от густого дыма. — Хорошо, — сказал он. — Вот первое мое решение, принятое в должности начальника экспедиции Франклина. Когда утром мы тронемся в путь, все люди, которые смогут дойти до лодок и встать в упряжь — или хотя бы забраться в одну из лодок, — отправятся с нами. Если кто-нибудь умрет по дороге, тогда мы и решим, тащить ли тело дальше. Я решу. Но завтра утром лагерь Спасения покинут только те, у кого хватит сил дойти до лодок.

Все мужчины промолчали, но несколько кивнули. Никто не смотрел Дево в глаза.

— Я сообщу людям о своем решении после ужина, — сказал Дево. — Каждый из вас четырех должен выбрать одного надежного человека в напарники по ночному дежурству. Эдвард составит график дежурств. Не давайте своим напарникам объедаться до беспамятства. Нам понадобится сохранять ясность рассудка — по крайней мере некоторым из нас, — покуда мы благополучно не достигнем открытой воды.

Все четверо мужчин согласно кивнули.

— Хорошо, ступайте сообщите своим людям насчет праздничного ужина, — сказал Дево. — Здесь мы закончили.

55. Гудсер

20 августа 1848 г.

Из личного дневника доктора

Гарри Д. С. Гудсера

Суббота, 20 августа 1848 г.

Удача, которая на протяжении многих месяцев и лет отворачивалась от сэра Джона, командора Фицджеймса и капитана Крозье, похоже, улыбается этому дьяволу, Хикки.

Они не знают, что я случайно сунул дневник в свою медицинскую сумку — вернее, по всей видимости, знают, поскольку тщательно обыскивали сумку два дня назад, когда взяли меня в плен, но не придают этому никакого значения. Я делю палатку с одним только лейтенантом Ходжсоном, который теперь такой же пленник, как я, и он не возражает против того, чтобы я писал в темноте.

Я все еще не в силах до конца поверить в жестокое убийство своих товарищей — Лейна, Годдарда и Крозье, — и когда бы не видел собственными глазами, как половина отряда Хикки пожирала человечину на пиру, устроенном в пятницу ночью по нашем возвращении к месту стоянки на льду неподалеку от нашего старого Речного лагеря, я бы до сей поры не верил в возможность подобного варварства.

Пока еще не все участники дьявольского легиона Хикки поддались соблазну каннибализма. Хикки, Мэнсон, Томпсон и Эйлмор, разумеется, с великим наслаждением поедают человеческую плоть, равно как матрос Уильям Оррен, вестовой Уильям Гибсон, кочегар Люк Смит, конопатчик Джеймс Браун и его помощник Данн.

Но остальные воздерживаются вместе со мной: Морфин, Бест, Джерри, Уорк, Стрикленд, Сили и, конечно же, Ходжсон. Мы все питаемся заплесневелыми галетами. Из числа ныне воздерживающихся, полагаю, только Стрикленд, Морфин и лейтенант сумеют противиться искушению долго. Люди Хикки убили всего одного тюленя по пути на запад вдоль побережья, но этого хватило лишь для того, чтобы заправить тюленьим жиром плитку, а запах жарящегося мяса ужасно соблазнителен.

Хикки пока не причинил мне вреда. Даже вчера и позавчера вечером, когда я отказался есть человечину или расчленять другие тела впоследствии. До поры до времени мясо мистера Лейна и мистера Годдарда утолило их голод и прочих и избавило меня от необходимости выбирать, стать ли мне шеф-поваром каннибалов или же самому быть убитым и расчлененным.

Но к дробовикам не позволено прикасаться никому, помимо мистера Хикки, мистера Эйлмора и мистера Томпсона — последние двое стали лейтенантами нового Бонапарта в образе нашего ничтожного помощника конопатчика, — а Магнус Мэнсон сам по себе является оружием, которое лишь один человек (если он еще остается человеком) вправе пускать в ход.

Говоря о сопутствующей Хикки удаче, я имею в виду не только счастливую возможность питаться свежим мясом, которую злодей изыскал своими силами. Скорее я подразумеваю сегодняшнее открытие, когда всего в двух милях к северо-западу от нашего старого Речного лагеря, где пропал мистер Бридженс, мы наткнулись на проходы во льдах, тянущиеся в западном направлении и вдоль берега.

Растленная команда Хикки почти сразу сняла с саней, оснастила, нагрузила и спустила на воду полубаркас, и с тех пор мы быстро идем под парусом и на веслах, держа курс на запад.

Вы спросите: каким образом семнадцать человек могут поместиться в лодку, рассчитанную на восемь-двенадцать человек?

Отвечу: мы буквально сидим верхом друг на друге, и — хотя мы везем с собой только палатки, оружие, патроны, бочки с водой и наш ужасный провиант, — лодка так тяжело нагружена и имеет такую большую осадку, что вода чуть не переливается через планшири с обеих сторон, особенно когда ширина каналов позволяет нам идти галсами без помощи весел.

Я слышал, как Хикки и Эйлмор перешептывались, когда мы высадились на лед и разбили палатки сегодня вечером, — они не особо старались понизить голос.

От кого-то придется избавиться.

Впереди открытая вода, путь свободен — может статься, до самого лагеря или даже до корабля «Террор», как и предсказывал пророк Корнелиус Хикки во время стычки с капитаном на берегу безымянной бухты шесть недель назад, в июле, когда мятеж не вспыхнул только благодаря возвращению разведчиков с известием об открытой воде, — и вполне возможно, Хикки и прочие оставшиеся с ним люди достигнут лагеря и корабля за три дня спокойного плавания, таким образом стремительно покрыв расстояние, которое мы, двигаясь в противоположном направлении, преодолели за три с половиной месяца тяжелейшего пешего похода.