Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - Шарль де Голль

Несомненно, что ответственность исполнительной власти должна быть полной. Но почему к ней должны обращаться произвольно по любому поводу и в любое время? Почему не допустить, что на период выработки конституции и до того дня, когда сама конституция будет определять нормы деятельности в этой области, Ассамблея, выбрав для формирования и руководства правительством кого-то, кому она доверяет, могла бы дать ему все полномочия на несколько месяцев, сохранив за собой право решения в основных законодательных вопросах? В союзе пяти великих держав, в котором, несмотря на необоснованную задержку, наша страна заняла свое место и который будет реорганизовывать ради сохранения мира нашу планету, потрясенную войной, будет ли Франция еще раз единственной страной, представители которой находятся в постоянной зависимости от малейших колебаний Ассамблеи? Можно прийти в отчаяние, если после стольких уроков мы опять вернемся к подобной системе!

Для того, чтобы консультации со страной не выглядели, я не скажу, плебисцитом, ибо это обратный случай, но выражением мнения одного правительства, именно вам надлежит заняться этим. Присоединитесь к правительству! Встаньте за него! Сделайте так, чтобы в момент, когда оно спросит мнение нации и обратится с просьбой одобрить регламентацию деятельности государственной власти на переходный период, которая на этот раз, прямо или косвенно, будет зависеть только от всеобщего голосования, правительство бы опиралось на ваше принципиальное согласие! Как можно отрицать важность и благотворность для настоящего и будущего такого единения?

Извините меня, если до того, как сойти с этой трибуны, я позволю себе произнести несколько слов, увы, личного порядка. Если я так поступаю, то, может быть, потому, что на это меня толкнули многие выступления, которые мы здесь слышали; но в основном, потому, что для завершения дебатов это необходимо. Мне, у которого — о, прошу вас поверить мне — нет других амбиций, кроме как сохранить честь руководителя, что вел Францию из глубин пропасти до того дня, когда, победоносная и свободная, она вновь возьмет в свои руки свою судьбу, как же мне идти до конца, если по такому важному вопросу, который является для меня проблемой национальной совести, я вижу, как отделяются от меня по существу представители тех, кто был моими соратниками. Конечно, я не говорю это для того, чтобы повлиять на заключение, которое вы составите. Впрочем, и для вас тоже это дело совести. Я говорю это просто для того, чтобы не скрыть от вас ни одной составляющей этой проблемы, которую вы будете решать исключительно во благо нации.

Заключение временной Консультативной ассамблеи по проекту постановления и проекту закона о выборах Учредительной ассамблеи и временному регламенту работы государственных органов

29 июля 1945

Временная Консультативная ассамблея приняла следующие резолюции:

Резолюция первая:

Ассамблея отклоняет проект постановления и проект закона, предложенные правительством.

Резолюция вторая:

Ассамблея заявляет, что, по всей видимости, существует необходимость непосредственной и абсолютной ответственности правительства перед избранниками народа, которым надлежит определять условия его деятельности, а также взаимоотношения между государственными органами, обеспечивая устойчивость правительства.

Третья резолюция:

Ассамблея высказывается за создание Учредительной ассамблеи как высшего органа власти, в котором будет обеспечено справедливое представительство заморских территорий.

Председатель: Феликс Гуэн.

Речь, произнесенная генералом де Голлем в городе Бетюн 11 августа 1945

Это поразительно, что правительство Республики прибыло чествовать город Бетюн, героический и разрушенный, в тот самый момент, когда последние бомбы этой мировой войны разрываются на полях гибели Тихоокеанского региона. Последние ли? Да, но самые страшные. Настало время, когда завершается полной победой лагеря свободы то бесконечное разрушение жизней людей и материальных ценностей, развязанное манией господства империй. В страшной драме, приближающейся к своему концу, мы долго были и в Европе и в Азии самыми пострадавшими, потому что мы были, во-первых, на самом краю. Мы будем оставаться среди претерпевших наибольшие испытания, потому что это наша вечная судьба быть в центре катаклизмов. Короче говоря, мы выходим из этой бури с огромными человеческими и материальными потерями. Но как нас не смогли привести в отчаяние самые страшные беды — не так ли, Бетюн? — так и наше сегодняшнее тяжелое положение нисколько не лишает нас мужества — не так ли, Бетюн? И я скажу даже больше, что, преодолевая препятствие за препятствием, разочарование за разочарованием, мы совершаем подвиг нашего возрождения. Я всегда остерегался убаюкивать иллюзиями тех, кто хотел меня слушать, и французы достаточно страдали, чтобы теперь допускать, чтобы им льстили. Но я утверждаю с полным правом и со всей французской гордостью, что мы движемся огромными шагами к тому моменту, когда о нас скажут: «Они добились своего!»

Где мы были вчера? Не возвращаясь назад к эпохе, хотя и очень близкой, когда мы были на дне пропасти, когда враг прямо или через посредников тиранил душу и уничтожал тело родины, когда мы считали, что будущее Франции будет обеспечено только успехами одних и неудачами других, давайте мысленно представим положение страны таким, каким оно было шесть месяцев назад, когда после великой битвы была освобождена большая часть нашей земли. Сравним эту ситуацию с той, в которой мы находимся, и давайте признаем, что, преодолев невероятные препятствия, мы прошли немалый путь к лучшему будущему.

Кто мог бы забыть тяжелое материальное положение, в котором после нахлынувшей радости освобождения оказалась страна в ходе великих боев на нашей земле, что вели против ожесточенного врага армии союзники и французская армия, пришедшая из заморских территорий, а также соединения наших внутренних сил? Кто не вспомнил бы парализованные тогда порты, груды развалин, прерванные коммуникации, отсутствие правосудия, растерянную администрацию, разгромленную полицию? Но кто же будет отрицать, что за несколько месяцев без всякой гражданской войны и разрушительных потрясений порядок и свобода у нас вновь вступили в свои права? Я не хочу сказать, конечно, что сегодня у нас все прекрасно. Чтобы полностью оживить и обновить громадный государственный аппарат с учетом того состояния, в каком он достался нам, чтобы восстановить моральное и материальное положение израненной нации, нужны усилия, которые, я заявляю открыто, еще далеки от своего завершения, которые никакое мановение волшебной палочки никогда не могло, не может и не сможет исполнить в одно мгновение и которые мы сможем довести до конца только проявляя все, сверху донизу, еще больше воли, энтузиазма и самоотверженности. Но я прошу приглядеться, какими мы стали по сравнению с тем, какими мы были.

Поскольку мы находимся в Бетюне, то есть в основном центре производства и труда, где все хорошо знают, что для Франции сейчас все зависит от того, что она производит и дает населению, я приведу несколько цифр, хорошо показывающих результат наших усилий. Во-первых, конечно, уголь! В октябре 1944 был выдан на-гора миллион с половиной тонн; а за последние недели наши шахтеры в среднем подняли в два раза больше. Не приходится сомневаться, что в августе они выдадут три миллиона тонн угля. После освобождения добыча угля составляла 40 % от довоенной, теперь же 75 %. Я уверен, что скоро она возрастет до 100 % и более. Что касается электроэнергии, то в июле мы произвели 1 350 миллионов киловатт, то есть столько же, сколько в июле 1938. С октября мы утроили производство алюминия, а также чугуна и стали, в десять раз возросла добыча железной руды. Производство цемента у нас упало до 23 000 тонн в месяц, теперь оно выросло до 120 тонн. В то же время мы производили не более 40 000 тонн извести, а сейчас 125 000 тонн. Мы загружали в сентябре, октябре и ноябре в среднем до 162 000 вагонов в месяц. В июле мы загрузили 470 000 вагонов. Производство текстиля, каучука, химической продукции еще сталкивается с серьезными трудностями. Но ситуация в этих отраслях промышленности уже не имеет ничего общего с тем трагическим положением, каким оно было вчера. Конечно, мы еще не достигли и половины довоенного уровня производства, но я, по государственному долгу пристально следящий за показателями, могу сказать, что не проходит ни дня без определенных успехов по сравнению с предыдущим.

Действительно, если наша судьба зависит в первую очередь от нас самих, то условия, в которых нам будет возможно показать миру ценность наших концепций и интересов, имеют первостепенное значение. Ведь если наши внутренние условия нам еще не кажутся благополучными, то наше внешнее положение нас не устраивает совсем. Сколько французов, похороненных за две тысячи лет в родной земле, перевернулось в своих могилах, когда узнало, что судьба побежденной Германии была частично решена без согласия Франции? Мы далеки от того, чтобы рассыпаться в напрасных сетованиях. Мы отлично знаем, что с течением времени каждый может заставить себя услышать в соответствии со своей силой. Полагая, что, следуя порядку вещей в мире, эти правила игры, рожденной суровыми требованиями войны, постепенно смягчатся, и питая, впрочем, оправданное убеждение, что мы сможем подняться со временем на несколько делений по относительной шкале силы, не принося никому вреда, мы принимаем сегодня с холодным спокойствием вещи такими, какие они есть.