Колдун из Салема - Вольфганг Хольбайн

Теперь мы на некоторое время почувствовали себя в безопасности. Палубная надстройка скрывала нас от взоров тех, кто находился на берегу, однако уже через несколько секунд толпа наверняка могла заметить наш побег. Не успел я об этом подумать, как какой-то мужчина, отбежавший по причалу в сторону, заметил нас и, отчаянно жестикулируя, стал показывать рукой в нашу сторону.

— Вон они где! — раздался его голос. — Они пытаются сбежать!

Послышался выстрел, и пуля ударила в палубу совсем рядом с нами. Говард стремительно повернулся и бросился в воду. Рольф тут же пихнул меня с такой силой, что я моментально полетел за борт вслед за Говардом.

В воде было необычайно холодно. Всего несколько секунд назад мы едва не сгорели живьем, теперь же у меня возникло ощущение, что я вот-вот превращусь в лед. Поневоле хлебнув воды при падении, я — скорее инстинктивно, чем осознанно — моментально вынырнул на поверхность и мучительно закашлялся. Холод быстро высасывал жизненные силы из моего тела, и я чувствовал, как мои мускулы с каждой секундой все больше немеют.

Набежавшая с моря волна подхватила меня и, слегка приподняв, ударила о причальную стенку. От этого удара у меня буквально вышибло воздух из легких, однако боль вернула меня к действительности, разогнав вызванную слабостью и усталостью пелену, уже было охватившую мое сознание.

Мы барахтались в воде у причальной стенки всего в нескольких футах от горящего судна. Причал был полностью забит людьми. В нас полетели камни и какие-то обломки, один из которых попал в Рольфа.

— Надо сжечь их! — орала толпа. — Сожгите колдунов! Убейте их!

Камни полетели в нас просто градом.

И тут я увидел то, от чего у меня кровь похолодела в жилах.

Три или четыре человека под шумные крики толпы подкатили к краю пристани какую-то бочку. Последовал удар топором по тонкой жести — и широкая струя золотисто-желтого керосина полилась в воду!

— Нет! — рявкнул Говард. — Плывите! Плывите, иначе нам конец!

Но это было бесполезно. Я греб руками изо всех сил, однако керосин распространялся по поверхности воды в десять раз быстрее, чем я плыл, к тому же волны прибоя норовили отбросить меня назад.

— Сожгите их! — ревела толпа. — Убейте их! Убейте их! Убейте их!

Кто-то бросил факел. Медленно переворачиваясь в воздухе, он пролетел, словно комета, и шлепнулся в воду. Я сделал глубокий вдох и, рванувшись изо всех сил вперед, нырнул — как раз в тот момент, когда факел коснулся плавающего на поверхности воды керосина.

Керосин над нашими головами мгновенно вспыхнул. Огонь тут же с чудовищной скоростью распространился до самого берега, осветив воду вокруг нас ярким оранжево-красным мерцающим светом. Языки пламени теперь, должно быть, представляли угрозу и стоящим на берегу мужчинам и женщинам, да и портовые постройки могли изрядно пострадать, но толпа в данный момент, похоже, об этом совсем не думала.

Я собрал последние силы и заставил свое измученное тело нырнуть еще глубже, одновременно пытаясь разглядеть, где же находится граница простирающегося над нашими головами огненного одеяла. В моих легких усиливалось неприятное ощущение. Казалось, что вокруг моей груди все сильнее сжимается невидимый железный обруч. Почувствовав, что силы оставляют меня, я сделал еще один отчаянный рывок вперед, волевым усилием стараясь подавить инстинктивное желание открыть рот и сделать вдох.

Положение становилось отчаянным. Мои руки немели, а боль в легких была уже невыносимой. Перед глазами у меня поплыли разноцветные пятна и черный туман. Но я понимал, что неизбежно погибну, стоит мне только вынырнуть на поверхность посреди горящего керосина. Граница огненного зарева над нашими головами была от нас ярдах в тридцати. А может, и в двадцати, но это уже не имело никакого значения. С таким же успехом она могла быть и на другом краю земли.

Из последних сил я перевернулся на спину и рванулся к поверхности воды.

Языки пламени встретили меня невыносимой жарой. Воздух, который я вдохнул в свои легкие, показался мне расплавленной сталью.

И вдруг — совершенно неожиданно — все это прекратилось.

Языки пламени замерли. Жар мгновенно спал, а рев взбудораженной толпы стих так внезапно, как будто между нею и мной кто-то захлопнул огромную невидимую дверь.

Прошло несколько секунд, прежде чем я хоть немного пришел в себя, и еще несколько секунд, прежде чем я понял, что произошло. Впрочем, «понял» — не совсем подходящее слово. Я просто, не веря своим глазам, увидел на берегу словно оцепеневшую толпу, а еще замершие метровые желтовато-красные языки пламени, от которых гавань стала похожа на кратер проснувшегося вулкана.

Ничего не двигалось — ни языки пламени, ни люди, стоящие на берегу, ни вода, всего несколько секунд назад вздымавшаяся могучими волнами прибоя; даже низкие серые тучи в небе вдруг стали неподвижными, как на фотографическом снимке. Все замерло, словно оцепенев по мановению волшебной палочки. Мне показалось, что остановилось даже время.

Чья-то рука тронула меня за плечо. Испуганно повернув голову, я увидел почерневшее лицо Рольфа. Он хотел что-то сказать, но, пораженный чем-то, так и не смог этого сделать, а лишь указал рукой на север, в открытое море. Я медленно повернулся в воде и посмотрел туда, куда указывала рука Рольфа.

Мир вокруг нас словно замер, однако там, в нескольких милях от берега, еще оставалась частичка мира, где что-то шевелилось и двигалось, — там еще чувствовалась жизнь.

Однако это была такая жуткая, мрачная картина, что от одного ее вида у меня кровь похолодела в жилах.

Я смог разглядеть лишь какие-то тени. Тени и нечеткие контуры: мощные извивающиеся щупальца, бесформенные раздувшиеся тела, искаженные бесовские физиономии, глядевшие на окружающий мир своими бездонными черными глазами. Эти видения в своей совокупности были похожи на беззвучный ураган: они образовывали своего рода темную воронку, которая крутилась все быстрее и быстрее, достигая просто невероятной скорости вращения. Я почувствовал, как нечто из этого адского водоворота, превозмогая время и пространство, воздействует на стоящую на берегу оцепеневшую толпу.

Все это казалось бестелесным и неосязаемым. Оно представлялось объединением двух сил: темной, мрачной, пульсирующей энергии бушующего адского водоворота и неистовой ненависти взбудораженной толпы. Вся негативная энергия, накопившаяся в городе за последние дни, единым мощным потоком потекла к этому жуткому нечто, объединилась и слилась с ним, образовав что-то новое, еще более ужасное. На какое-то мгновение тела стоящих на берегу мужчин и женщин стали прозрачными, словно сзади них оказался невероятно мощный источник света. Одновременно с этим черный беззвучный адский водоворот над морем начал вращаться еще быстрее, постепенно превратившись в гигантский кулак. На свинцово-сером полотне неба появилась тонкая ломаная линия. Сначала она превратилась в молнию, а затем стала огромной трещиной в окружающей нас действительности, трещиной во времени и пространстве, образовавшей проход между реальностью и потусторонним безумным миром.