Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны - Андрей Юрьевич Ведяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
28 февраля 1997 года Николсон признал себя виновным в заговоре с целью шпионажа, выразившемся в передаче российским спецслужбам в 1994–1996 года секретной информации и получении от них 300 тыс. долларов. Учитывая его сотрудничество со следствием, 5 июня 1997 года он был приговорён к 23 годам и 7 месяцам тюремного заключения. В суде он заявил, что на шпионаж его вдохновило дело Олдрича Эймса. Чувствуя, что как профессионал он намного сильнее Эймса, и видя вялость расследования, он был уверен, что сможет избежать разоблачения.
Но оказалось, что точка в этом деле ещё не поставлена. В конце 2008 года был арестован младший сын Николсона — Натаниэль, который в период с декабря 2006 по декабрь 2008 года шесть раз встречался с представителями России, в том числе дважды в Генеральном консульстве в Сан-Франциско, чтобы получить более 47 000 долларов за шпионскую работу отца. Старшего Николсона привезли из тюрьмы, чтобы он выступил в суде по обвинению в заговоре вместе со своим сыном. 18 января 2011 года Николсон был приговорен ещё к восьми годам, признав себя виновным по обвинению в заговоре с целью отмывания денег. Сын получил пять лет условно.
В настоящее время Николсон отбывает срок в тюрьме максимально строгого режима ADX Florence в штате Колорадо, известной как Supermax, или «горный Алькатрас». Его освобождение запланировано на 26 ноября 2023 года.
Если Николсон был уверен в своей безопасности, то такой аналитик, как Ханссен — первый кибершпион — тем более! К сожалению, всё можно рассчитать и предвидеть, но только не предательство, которое как нож в спину.
Ханссен вёл умеренный образ жизни, соответствующий его годовому доходу в 87—114 тыс. долларов, никогда не выезжал за границу, кроме как в служебные командировки, жил в скромном по американским меркам доме стоимостью 270 тыс. долларов в вашингтонском пригороде Вьенна, имел репутацию антикоммуниста и каждое воскресенье вместе с семьёй посещал церковь, где причащался вместе с директором ФБР Луисом Фри (Louis Joseph Freeh).
Но Ханссену так и не удалось выйти в отставку, которая должна была состояться в апреле 2001 года. Предательство заместителя резидента СВР в Нью-Йорке полковника Сергея Третьякова, бывшего куратора Ханссена, дало очередной толчок в деле по поиску «крота». Третьяков передал американцам один из чёрных пластиковых пакетов, в которых Рамон Гарсия закладывал свои донесения. На нём сохранились отпечатки пальцев, которые в ФБР идентифицировали как пальцы Ханссена. Однако нужно были ещё прямые улики его шпионской деятельности.
Для этого было решено вернуть Ханссена в штаб-квартиру ФБР, где было легче за ним следить. С этой целью в декабре 2000 года его повысили и назначили на специально созданную для него должность в отделе информационных ресурсов. В январе 2001 года он въехал в свой кабинет вместе со своим новым помощником Эриком О’Нилом (Eric Michael O’Neill), 1973 года рождения, который на самом деле был сотрудником Спецгруппы наблюдения (Special Surveillance Group) — строго засекреченного подразделения ФБР, предназначенного для наблюдения за лицами, подозреваемыми в шпионаже и терроризме. О’Нил быстро установил, что Ханссен для хранения своей информации использовал карманный компьютер Palm III. Рискуя быть раскрытым, он вынул гаджет из кармана Ханссена во время мессы, передал его компьютерщикам ФБР и, после необходимых манипуляций, вернул его на прежнее место. Впоследствии О’Нил утверждал, что не мог вспомнить, из какого кармана он взял гаджет, и опасался, что Ханссен обнаружит подвох. Однако всё прошло гладко, память гаджета была расшифрована и в ней обнаружился алгоритм, по которому Ханссен вычислял очередную дату закладки тайника. Оставалось только взять его с поличным.
И всё же опытный Ханссен что-то почуствовал. В последнем письме, обнаруженном ФБР при его аресте, Ханссен писал российским разведчикам, что его повысили до «должности, на которой ничего не надо делать… вне регулярного доступа к информации» и что something has aroused the sleeping tiger («что-то разбудило спящего тигра»).
Ханссен был арестован в воскресенье 18 февраля 2001 года. Он ещё успел заехать в аэропорт и завести туда своего друга. На обратном пути он свернул к парку Фоксстоун в миле от своего дома. Приклеил кусок белой ленты Johnson & Johnson к щиту с названием парка, забрал из багажника чёрный пластиковый пакет для мусора, прошёл по засыпанным прелыми жёлтыми листьями дорожкам к деревянному пешеходному мостику через ручей и скотчем прикрепил запечатанный пакет под мостом. В следующий миг на него навалились, скрутили руки и плотно зажали подбородок. Когда он смог говорить, первыми его словами были: What took you so long? («Почему вы так долго?»). Агенты ФБР прождали ещё два дня в надежде, что в парке появятся кураторы Ханссена. Когда этого не случилось, 20 февраля министерство юстиции Соединённых Штатов объявило об его аресте.
Через вашингтонского адвоката Плато Качериса (Plato Cacheris) Ханссен заключил сделку со следствием, которая позволила ему избежать смертной казни. 6 июля 2001 года в Окружном суде Восточного округа штата Вирджиния он признал себя виновным по 13 пунктам обвинения в шпионаже, по одному пункту обвинения в попытке шпионажа и по одному пункту обвинения в сговоре с целью шпионажа. 10 мая 2002 года он был приговорен к 15 последовательным пожизненным заключениям без права на условно-досрочное освобождение. Окружному судье Клоду Хилтону (Claude Hilton) он заявил: I apologize for my behavior. I am shamed by it. I have opened the door for calumny against my totally innocent wife and children. I have hurt so many deeply («Я извиняюсь за своё поведение. Мне стыдно за него. Я дал повод клеветать на своих совершенно невиновных жену и детей. Я так многим доставил глубокую боль»).
В настоящее время Роберт Ханссен отбывает наказание в тюрьме максимально строгого режима ADX Florence в штате Колорадо — там же, где дожидается своего освобождения Джим Николсон. Но в отличие от него Ханссену уже не выйти…
Период полураспада
Тамо где Тимок, поздравља Вељков град,
Тамо ми спалише цркву, у којој венчах се млад.
Тамо ми спалише цркву, у којој венчах се млад.
Без отаџбине, на Крфу живех ја,
Али сам поносно клиц’о, живела Србија!
Али сам поносно клиц’о, живела Србија!
Джордже Маринкович
В
