Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Александр Алексеевич Другов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ханс на минуту задумывается. Затем, не скрывая иронии, говорит:
— Послушайте, Алекс, вам не кажется, что вся эта ситуация приобретает форму какого-то гротеска? Ну подумайте сами — представитель иностранной спецслужбы приезжает в Голландию для участия в международном семинаре, которым он интересуется в последнюю очередь. В конце концов, этот самый сотрудник спецслужб сталкивается с весьма серьезными неприятностями. И вот он пытается найти выход ни много ни малое помощью газет и парламента чужой страны. Причем обращается к ним со своими просьбами с подкупающей простотой, которая граничит с детской наивностью. Вам это не кажется, скажем так, несколько странным?
— Нет, не кажется. Я позволил себе говорить с вами вполне откровенно по одной только причине. В связи со своей работой здесь я столкнулся с воистину парадоксальной ситуацией. В Амстердаме действует международный — пусть лишь формально международный — центр, о котором всякий встречный-поперечный знает, что его основали сомнительные личности, и занимается он почти наверняка противозаконными делами. Ну что же это такое — сразу после моей беседы с одним из руководителей этого института меня стали прямо предупреждать, чтобы я не вожжался с этими людьми! Все обо всем знают, поделают вид, что ничего не происходит! Дальше — больше. Убили слушательницу вашего института. За что, не очень ясно, но очевидно, что это сделали люди Ван Айхена. Меня вызывают на допрос, и у следователя просто на лбу написаны подозрения о связи института Ван Айхена с этой историей. Однако опять ничего не делается. Конечно, следователя тоже можно понять: у Ван Айхена явно есть выходы на самый верх, и связываться с ним будет себе дороже. Куда проще выждать. Пыль осядет, и все события канут в Лету. Вас это устраивает? Меня — нет. Только я-то уеду, а вот вы останетесь в этой вашей стране тюльпанов и наркотиков. Короче, я от вас не требую ничего экстраординарного. Посмотрите документы и проглядите статью. За достоверность материалов я ручаюсь, остальное не столь важно. В конце концов, ответственность берут на себя газетчики: все вопросы будут обращены в первую очередь к ним. От вас же требуется самая малость — не дать огню затухнуть. Парламентский запрос — дело святое, тем более, когда речь — о борьбе с организованной преступностью. Кстати, и вашей популярности это дело совсем не повредит, скорее наоборот.
— Ох, Алекс, хотел бы я посмотреть, как бы вы обратились ко мне с подобной просьбой еще хотя бы лет десять назад.
— Лет десять назад меня бы здесь и не было. Времена меняются.
— Тоже верно.
Ханс на некоторое время задумывается.
— Чудесно. Аргументы вы явно заготовили заранее и с толком. Вы действительно требуете не так уж и много. Вопрос, однако, в другом. Что, на ваш взгляд, произойдет с институтом Ван Айхена и с ним самим после публикации этих ваших материалов в газете?
И Ханс стучит дужкой очков по лежащим на столе листкам.
— Человеку не дано видеть будущее. Надо полагать, Ван Айхена арестуют.
— Вы так считаете. Ну хорошо, действительно, что там гадать. Я постараюсь что-нибудь сделать. Вы правы в одном: с этой публикой просто не стало сладу, они делают, что хотят. Надо хотя бы изредка давать им по рукам.
— Ханс, сколько времени вам требуется на размышления? Суток хватит? Тогда я хочу получить от вас ответ завтра.
— Может быть, останетесь пообедать?
— Нет, благодарю, еще многое надо сделать сегодня.
У меня действительно еще есть дела. Теперь, когда я более или менее твердо заручился согласием Якоба и Ханса, остаются мелочи, которыми, однако, нельзя пренебрегать.
* * *
Скорее всего, люди Ван Айхена так и не смогли до сих пор установить мою квартиру. Однако рисковать в последний момент не стоит. Поэтому торопливо обедаю в небольшой забегаловке на окраине Гааги и в который раз еду в Амстердам.
Нервное напряжение и усталость незаметно накапливаются, и уже на окраине Амстердама чувствую, что начинаю засыпать за рулем. Приходится остановиться, и в уютном кабачке я вливаю в себя две чашки опостылевшего кофе. Туман в голове на некоторое время рассеивается, и я интересуюсь у официантки, где ближайший магазин фотопринадлежностей или универмаг. В отличие от большинства обслуживающего персонала в Голландии, она плохо понимает английский. Испуганно посмотрев, девушка зовет хозяина, который, улыбаясь, говорит, что на соседней улице есть небольшой магазин бытовой техники. Там наверняка есть и фотоаппараты.
В магазине мне действительно предлагают на выборе полдюжины разных моделей «мыльниц» — фотоаппаратов для любителей. Для моих целей они малопригодны. Однако более пристойный аппарат стоит не меньше пятисот-шестисот долларов, которые я не могу пожертвовать на эти цели. Мой же дорогостоящий «Никон» остался в гостинице, поэтому покупаю «Кодак» за семьдесят долларов и несколько катушек пленки.
Оставив машину в центре города недалеко от железнодорожного вокзала, пешком иду к заведению Ван Айхена. У меня нет ясного плана действий, поэтому занимаю место в кафе на углу улицы наискосок от его института. Заказав чай и кусок вишневого пирога, разглядываю издалека серо-зеленый фасад и прикидываю, как мне быть. Не подлежит сомнению, что охрана в доме не ограничивается надзором за посетителями. Наверняка ведется наблюдение за подходам и окнами в окрестных домах. Между тем мне было бы хорошо сделать не меньше десятка снимков, причем желательно на разных катушках, мало ли что случится при проявке.
Заказываю коньяк и снова закуриваю. В этот момент распахивается дверь, и в кафе появляется высокая красивая блондинка. Мельком оглядев зал, она садится у окна. Официант приносит ей бокал коньяка и щелкает зажигалкой.
Ба! Ну кто бы мог подумать, ведь это же Эмма, моя знакомая из квартала красных фонарей! Первый раз за последнее время попался нужный человек в нужный момент. Интересно, как она отнесется к этой нежданной встрече?
Коньяк и сигарета — общность вкусов налицо, и это кажется мне достаточным основанием для разговора. Прихватив свой бокал, без приглашения сажусь за стол Эммы. От ее возмущения беспардонным вторжением не остается и следа, как только она внимательнее всматривается в мое лицо. Восторга особого она, правда, тоже не проявляет. Все ее эмоции сводятся к довольно кислой реплике:
— Невероятно. Это опять ты.
— Да, это опять я. Тебе на редкость ловко удается скрыть радость от моего появления.
Девушка только фыркает в ответ.
