Роза Марена - Стивен Кинг

Она извлекла из кармана крохотную керамическую бутылочку, которую дала ей Доркас, несколько секунд подержала в руках, внимательно рассматривая, затем склонила голову набок и прислушалась к доносящимся из коридора звукам. К группе в конце коридора присоединился еще кто-то, и человек, которого ранила выпущенная Норманом пуля (Рози показалось, что говорил он), рассказывал что-то собравшимся слабым плаксивым голосом. А вдали слышался нарастающий вой сирен.

Она прошла на кухню и открыла дверцу миниатюрного холодильника. Внутри оказался пакетик болонской колбасы, три-четыре ломтика, кварта молока, два картонных пакета обычного кефира, пинта сока и три бутылки пепси. Она достала бутылку пепси, откупорила ее, поставила на кухонный стол и бросила быстрый взгляд в сторону двери, в глубине души ожидая увидеть Билла («Что ты делаешь, дорогая? — спросит он. — Что ты туда подмешиваешь?»). Однако в дверном проеме никого не было, а из глубины коридора доносился его спокойный, участливый голос, к которому она успела проникнуться любовью.

Кончиками ногтей она вытащила крохотную пробку, затем несколько раз провела раскупоренной бутылочкой перед носом, как человек, проверяющий аромат новых духов. Запах, который она почувствовала, не имел ничего общего с духами, но она мгновенно узнала его— горьковатый, с металлическим оттенком и при том странно притягательный. Маленькая бутылочка содержала воду из ручья, протекавшего за Храмом Быка.

Доркас: «Одна капля. Для него. Потом». Да, всего одна; больше опасно, а одной может оказаться достаточно. Все вопросы и все воспоминания: ночная луна, кошмарные вопли Нормана, задыхающегося от ужаса и боли, женщина, на которую ему не позволили глядеть, — исчезнут, как и не бывало. А вместе с ними и ее опасения, что воспоминания, как едкая кислота, прожгут дыру в его здравом рассудке и в их зарождающихся чувствах. Возможно, ее тревоги напрасны; человеческий разум — штука довольно крепкая и обладающая потрясающей способностью адаптироваться, о чем большинство людей даже не подозревает. Ей ли не знать об этом после четырнадцати лет жизни с Норманом? Чему-чему, а этому он научил ее основательно. Однако рисковать все же не стоит. Какой смысл в риске, если есть другой, гораздо более легкий и надежный путь? Что опаснее, воспоминания или жидкая амнезия?

«Только будь осторожна, девочка. Эта штука опасна!» Рози перевела взгляд на раковину мойки, затем опять остановила его на керамическом флакончике.

Мареновая Роза: «Хороший зверь. Береги его, и он будет беречь тебя».

Рози решила, что несмотря на презрительную терминологию, мысль, высказанная женщиной в мареновом хитоне, вполне разумна. Медленно и осторожно она наклонила флакончик над горлышком откупоренной бутылки пепси-колы, перелив туда одну-единственную черную каплю. Бульк.

«А теперь вылей остальное в раковину, быстрее». Так она и хотела поступить, но в памяти всплыли другие слова Доркас: «Я дала бы тебе поменьше, но боюсь, что позже ему понадобится еще капля».

«Да, а как же я? — спросила она себя, закупоривая флакончик крохотной пробкой из древесной коры и засовывая его в потайной кармашек джинсов. — Как же я? Не понадобится ли мне капля-другая потом, чтобы не свихнуться?» Вряд ли, подумала она. К тому же… — Те, кто забывают прошлые ошибки, склонны их повторять, — пробормотала она. Рози не помнила, кому принадлежит авторство высказывания, но мысль была достаточно правильной. Она поспешила к телефону, сжимая в руке бутылку целебного пепси, вторично набрала номер девятьсот одиннадцать и снова выслушала ту же фразу: осторожнее подбирай слова, девочка, твой звонок записывается.

— Это опять Рози Макклендон, — сказала она. — Нас прервали. — Она сделала намеренную паузу, затем продолжила. — Черт возьми, вру я, конечно. Просто разволновалась и случайно выдернула из розетки телефонный шнур. Тут сейчас творится что-то невообразимое.

— Да, мэм. По просьбе Рози Макклендон к дому восемьсот девяносто семь по Трентон-стрит направлена машина скорой помощи. К нам также поступили сообщения о стрельбе по тому же адресу, мэм; вы хотели сообщить об огнестрельном ранении?

— Думаю, да.

— Вы не хотите поговорить с полицией? — Я хочу поговорить с лейтенантом Хейлом. Он детектив, поэтому соедините меня с отделом расследований — О-РАС или как вы там его называете.

Последовала пауза, а когда оператор службы девятьсот одиннадцать заговорила, ее голос меньше походил на голос робота.

— Да, мэм, мы называем отдел расследований О-РАС. Минуточку, я сейчас соединю вас.

— Спасибо. Вам нужен мой телефонный номер, или компьютер его уже засек? Откровенное удивление.

— Нам известен ваш номер, мэм.

— Я так и думала.

— Не кладите трубку, соединяю. Ожидая, она взяла бутылку пепси и помахала ею перед носом — точно так же, как тем маленьким флакончиком. Ей показалось, что она ощутила легчайший, почти неуловимый запах горечи… или ей всего лишь померещилось. Ну да не все ли равно? Либо он ее выпьет, либо нет. «Ка, — подумала она — и тут же вслед: — Что?»

Прежде, чем она успела найти объяснение странному слову, в трубке раздался щелчок.

— Отдел расследований, сержант Уильяме.

Она попросила соединить ее с лейтенантом Хейлом, сержант велел подождать минутку. За дверью комнаты, в коридоре, продолжался обмен негромкими вопросами и стонущими ответами. Сирены звучали гораздо ближе.

— Алло, Хейл слушает, — неожиданно рявкнул голос в телефонной трубке. Совсем непохоже на сдержанного, воспитанного человека, с которым она разговаривала недавно. — Это вы, мисс Макклендон?

— Да…

— С вами все в порядке? — Все еще лающим тоном, и она невольно припомнила всех тех копов, которые за четырнадцать лет перебывали в их гостиной, наполняя ее вонью своих носков. В его голосе явственно ощущалось нетерпение, нежелание ждать, пока она сама сообщит нужную ему информацию; нет, он расстроен и вынужден танцевать у ее ног, тявкая, как терьер.

«Одно слово, мужчина», — подумала она, закатывая глаза.

— Да. — Она говорила медленно, как воспитатель детсадовской группы на площадке для игр, пытающийся успокоить зашедшегося в плаче ребенка. — Да, со мной все в порядке. Как и с Биллом — мистером Штайнером. С нами все в порядке.

— Это ваш муж? — Если бы голос повысился на тон или даже полтона, его можно было бы назвать паническим криком. Бык, мечущийся в чистом поле в поисках красной тряпки, вызвавшей его ярость. — Это Дэниеле?

— Да. Но он исчез. — Она помолчала, потом добавила: — И я не знаю куда.

«Но, надеюсь, там, куда он попал, очень жарко, и система кондиционеров не работает».