Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

К этому вполне была применима восточная житейская мудрость: «Кому-то Судьбой дано быть бараном, а кому-то — тем, кто его стрижёт!». Но тогда о какой западной модели демократии в России вообще могла идти речь?

Стоит признать, демократия по-российски — это демократия для малых элит, выращенная на самом ликвидном достоянии республики — богатствах её недр — под надуманными лозунгами о наступлении красно-коричневой угрозы коммунистического реванша, под истошными криками охлократов: «Ельцин — наш президент!».

На фоне беспредела «Борисова правления» как-то особенно выигрывает пример президента республики Беларусь Александра Лукашенко, образно говоря, вместе со всем белорусским народом разместившегося в плацкартных вагонах «Поезда жизни», но никого не бросившего на перроне. Он не обставлял себя роскошью, а сумел с умом распорядиться национальным достоянием республики, направив его не на личное обогащение, а на создание и поддержание экономической стабильности в стране, на решение, прежде всего, социально-значимых проблем абсолютного большинства граждан республики Беларусь.

В конце XX века в России на государственном уровне произошла чудовищная афера — по-настоящему приватное, тихушное перераспределение достояния республики, нажитого прошлыми поколениями, надолго застывшая в мозгах россиян остатками словесного бреда идеологов псевдодемократического движения, предпочитавших вешать на благодарные уши своих сограждан макаронную продукцию официально-признанной информации о необходимости защиты демократии. По большому счёту, это была не просто афёра, это была настоящая революция, очень сходная с относительно малокровной гражданской войной, после которой в стране осталось несколько миллионов бездомных, униженных и оскорблённых людей, среди которых, только по официальным данным, более полутора миллионов бездомных детей.

Сможет ли одетый в рваньё бездомный мальчишка, в одичавших глазах которого отражается роскошь дворцов и вилл современных российских олигархов, простить гражданскому обществу своё потерянное детство, испытанные на себе голод, холод и унижения? Согласится ли он с той второсортной ролью «служки», которую, в лучшем случае, приготовило ему это самое «заботливое» гражданское общество, спокойно полтора десятка лет к ряду созерцавшее его страдания, страдания окружавших его взрослых людей, от жизненной безысходности и внутренней слабости «присевших на стакан»?

Всегда стоит помнить о физическом законе природы, в соответствии с которым действие равно противодействию. Бесправие всегда порождает только бесправие, насилие порождает ответное насилие. Нельзя убедить людей уважать чью-то бесправно нажитую частную собственность, нельзя требовать от людей жить по чести и совести, если экономическая основа гражданского общества построена на бессовестном обмане (!).

В завтрашней России ряды нынешней так называемой бизнес-элиты гражданского общества вполне может захотеть пополнить своим присутствием вчерашний беспризорный мальчишка, для чего он, возможно, воспользуется порицаемыми в гражданском обществе методами достижения цели, граничащими с бесправием и беспределом, но вправе ли будет гражданское общество судить его за это?

Каково может быть решение присяжных заседателей, если этот вчерашний беспризорный мальчишка когда-нибудь не проявит должного уважения к представителям крупного частного капитала или к их собственности?

Среди присяжных заседателей нет олигархов, зато есть люди, каждодневно лично сталкивающиеся с коммунально-бытовыми проблемами, социальной неустроенностью, которые при виде откровенной нищеты и человеческих страданий тех, кого принято называть лицами без определённого места жительства, по крайней мере, способны от всего сердца сострадать им. Сможет ли в наше время кто-нибудь с уверенностью заявить, что синдром «робингудства» со всем своим сермяжным пониманием права справедливости в ближайшем будущем не проявится в российском гражданском обществе, и не станут ли его проводниками вчерашние беспризорные мальчишки?

Тогда кто здесь будет пострадавшим, а кто причинителем вреда?..

Исходя из корневых причинно-следственных связей, всё же кого тогда должно осудить, а кого — оправдать? Вопрос завтрашнего дня, и он далеко не риторический.

3.6. Намеренно забытый исторический опыт горных концессий

В завершении рассмотрения проблем недропользования, которые так и не были озвучены во время проведения приватизации акционированных государственных предприятий и промобъединений (концернов) горнодобывающей и нефтедобывающей отраслей промышленности Российской Федерации, эксплуатировавших разведанные и инфраструктурно обустроенные месторождения природно-сырьевых богатств российских недр задолго до проведения промышленной приватизации по-Чубайсу, остановимся ещё на одном интересном факте.

Совсем недавно, 21 июля 2005 года, был принят Закон РФ «О концессионных соглашениях» № 115-ФЗ, который призван регулировать «отношения, возникающие в связи с подготовкой, заключением, исполнением и прекращением концессионных соглашений» (пункт 2 статьи 1 Закона).

Обнародованными целями упомянутого закона являлись «привлечение инвестиций в экономику Российской Федерации, обеспечение эффективного использования имущества, находящегося в государственной или муниципальной собственности, на условиях концессионных соглашений и повышение качества товаров, работ, услуг, предоставляемых потребителям» (пункт 1 статьи 1 Закона).

В свете рассматриваемых в данной главе проблем остановим внимание читателя на норме права статьи 4 Закона РФ «О концессионных соглашениях», содержащей закрытый, то есть не подлежащий какому-либо расширению перечень передаваемых в концессию объектов:

«1) автомобильные дороги и инженерные сооружения транспортной инфраструктуры, в том числе мосты, путепроводы, тоннели, стоянки автотранспортных средств, пункты пропуска автотранспортных средств, пункты взимания платы с владельцев грузовых автотранспортных средств;

2) объекты железнодорожного транспорта;

3) объекты трубопроводного транспорта;

4) морские и речные порты, в том числе гидротехнические сооружения портов, объектов их производственной и инженерной инфраструктуры;

5) морские и речные суда, суда смешанного (река — море) плавания, а также суда, осуществляющие ледокольную проводку, гидрографическую, научно-исследовательскую деятельность, паромные переправы, плавучие и сухие доки;

6) аэродромы или здания и (или) сооружения, предназначенные для взлёта, посадки, руления и стоянки воздушных судов;

7) объекты производственной и инженерной инфраструктур аэропортов;

8) объекты единой системы организации воздушного движения;

9) гидротехнические сооружения;

10) объекты по производству, передаче и распределению электрической и тепловой энергии;

11) системы коммунальной инфраструктуры и иные объекты коммунального хозяйства, в том числе объекты водо-, тепло-, газо- и энергоснабжения, водоотведения, очистки сточных вод, переработки и утилизации (захоронения) бытовых отходов, объекты, предназначенные для освещения территории городских и сельских поселений, объекты, предназначенные для благоустройства территорий;

12) метрополитен и другой транспорт общего пользования;

13) объекты, используемые для осуществления лечебно-профилактической, медицинской деятельности, организации отдыха граждан и туризма;

14) объекты здравоохранения, образования, культуры и спорта и иные объекты социально-культурного и социально-бытового назначения».

Всё, больше никаких объектов в перечне нет!

Иногда, находясь в полнейшем изумлении, англичане восклицают: «But!».

Действительно: «Но!». А где же недра, господа депутаты Государственной Думы Российской Федерации? Почему Закон РФ «О концессионных соглашениях» не распространяет своё действие на природно-сырьевые богатства необъятной России?

Ведь до этого в России уже был прекрасный исторический опыт достаточно эффективного применения в тяжёлые времена экономического кризиса правового механизма концессионного соглашения, когда согласно текста «Доклада о концессиях» вождя российской большевистской революции Владимира Ульянова (Ленина) на заседании фракции РКП(б) VIII Съезда Советов, состоявшегося 21 декабря 1921 года, оговаривались «три главных вида объекта концессии».

Так, в упомянутом докладе содержалось следующее:

«В этой брошюре мы написали перечень главных объектов концессий, и товарищи из ВСНХ, которые дали материал к этой брошюре и средактировали её, приложили карты, наглядно показывающие эти объекты концессии. На этих картах видно, что объекты концессий разделяются на три главных вида: лесные концессии на дальнем севере — это раз, продовольственные концессии — это два, горные концессии в Сибири — три».