Свобода и евреи. Часть 1. - Алексей Шмаков

Вот свежие данные о киевском Френкеле:

Уманский корреспондент «Киевлянина» сообщает подробности ареста бывшего «депутата» Френкеля и обстоятельства, при которых он произошёл. Последние заслуживают того, чтобы на них остановиться, так как рисуют во всей красоте фигуру одного из наших «лучших» людей, с крамольной деятельностью которых в Государственной Думе России невольно приходится теперь считаться.

Возвратясь после разгона Думы из Петербурга, Френкель никоим образом не мог примириться с тем, что революция уже не считается для России нормальным времяпрепровождением, и что Правительство серьёзно начало подумывать о порядке. Вместе с тем бывший депутат не желал расстаться и с уверенностью в своей «неприкосновенности», а потому немедленно же по возвращении в отчий дом принялся за усиленную революционную пропаганду среди крестьян.

«Работал» он настолько откровенно, что даже местная, полусонная полиция не могла не обратить на него внимания. Под влиянием этой пропаганды в Уманском уезде и в соседних волостях Липовецкого уезда среди крестьян начало обнаруживаться явно приподнятое настроение. Крестьяне говорили, что, если Френкель, бывший член Государственной Думы, имеет возможность открыто заявлять, что «вся земля — крестьянская», что «не нужно платить налогов и давать рекрутов», и никто ему за это ничего не делает, значит — он говорит правду.

Не довольствуясь пропагандой в Уманском уезде, Френкель захватил, как сказано выше, и Липовецкий уезд. Причём для пропаганды здесь пользовался железной дорогой от Казатина до Умани. В вагон к нему подручные еврейчики на каждой станции приводили крестьян, которых бывший «депутат» и насыщал азбукой революции, раздавая им собственные печатные произведения.

И вот однажды, когда Френкель вышел из вагона на уманском вокзале, после своей революционной «экскурсии», его пригласили в контору начальника станции «для некоторых объяснений». В результате этих объяснений Френкелю предложен был «для сведения и руководства» приказ о его аресте.

Френкель был поражён. Он заявил лицу, арестовавшему его, что «здесь», несомненно, «недоразумение» и что ему, Френкелю, стоит только послать кому-то телеграмму, как «через два часа, не позже, дело разъяснится, и он, Френкель, будет освобождён». Магическую телеграмму послать ему разрешили, а пока получится ответ, пригласили пожаловать в уманский острог. Конечно, никакой «освободительной» телеграммы «через 2 часа» получено не было и Френкелю пришлось переночевать в остроге. На другой день этот «лучший» выразил резкое недовольство своим помещением и настоятельно требовал, чтобы его отпустили домой, где у него «масса дел». Воздух острога он признал отвратительным, острожная пища не могла идти в сравнение с продуктами буфета Государственной Думы. Вообще, Френкель не находил слов осуждения порядкам уманского острога и заявил, что ни за что на свете не согласится остаться в нём дольше одного дня.

Увы! Очевидно, у лиц, подвергших аресту этого недавнего «лучшего», были солидные аргументы, и потому Френкель до сих пор не покидает острожных стен.

А сколько этих «лучших» ещё остаётся на свободе и мутит народ!

Они подумают. Социал-демократы и «бундисты» выступили, как известно, с заявлением, осуждающим деятельность «экспроприаторов». Социалисты и «бундисты» отрекаются от солидарности с грабителями и разбойниками, которых, однако, сами же создали. В свою очередь социал-революционеры не хотят принять на себя ответственности за злодеяния, подобные покушению на П.А. Столыпина, и сваливают вину на «максималистов».[126] Теперь газеты передают слух, что и «максималисты» решили прекратить зверские «выступления» и присоединиться, в смысле «тактики», к более умеренным товарищам. На сколько верен этот слух, мы не знаем, но внимания он заслуживает во всяком случае.

Революция, видимо, сдает. Её силы если не надорваны, то надрываются. И именно с того момента, когда правительство обнаружило известную твёрдость и громко заявило, что будет не расшаркиваться перед революцией, а бороться с ней, различные революционные организации вдруг заговорили в умеренном тоне.

Это знаменательное явление следует рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, не подлежит сомнению, что революционеры ослаблены энергичной деятельностью правительства, во-вторых, неожиданное «благоразумное» заявление «бунда» об «экспроприациях» и «конфискациях» указывает на некоторое охлаждение революционного пыла в еврейской среде. Последнее обстоятельство весьма важно. Русской революцией распоряжались евреи. В этом деле они были полными хозяевами. Собственно русские революционеры ещё ничего не достигли из намеченной ими программы, а евреи достигли уже очень многого. Оставаясь на бумаге неполноправными, они заседали, шутка сказать, в высшем законодательном учреждении — в Государственной Думе, именуясь представителями не еврейского, а русского народа и претендуя на соответственный авторитет. Для еврейской молодежи широко раскрыты двери всех учебных заведений. Пресловутая черта оседлости — не больше, как воронье пугало, которого умные израильтяне, конечно, не боятся.

Короче говоря, обстоятельства складываются для евреев чрезвычайно счастливо, и русское еврейство в лице своей интеллигенции и заграничных вожаков не может не задаться вопросом: скоро ли настанет время более благоприятное и настанет ли вообще?

Этот вопрос, над которым простодушные «передовые» русаки и не думают ломать головы, сильно занимает евреев. Ведь у них теперь синица в руках; очень им нужен журавль в небе!

Еврейское движение, строго национальное, лишь временно катилось в русле русского освободительного движения. Для непредубежденных людей было ясно, что в известный момент эти течения разъединяются, и каждое направится в свою сторону.

Как далеко разойдутся они? Предсказать, пожалуй, нетрудно. В то время, как русские «освобождении» задаются фантастическими, явно неосуществимыми планами и сами себе готовят новый продел, евреи твёрдо и неуклонно идут к тому, что им сейчас нужно и полезно, и что обеспечит им успех в близком будущем.

Русские революционеры лезут на стену. Евреи на стену не полезут. С какой стати? При помощи русских революционеров и сочувствующего им интеллигентного общества они пробили в этой стене такую широкую брешь, что могут войти в неё с полным удобством.

Мы ни мало не удивимся, если революционные «выступления» приостановятся, т.е. будут приостановлены евреями. Евреям нужно в данный момент внимательно осмотреться, подвести итоги и точно рассчитать, на что они могут надеяться в дальнейшем. Действовать, очертя голову, — не в их правилах и не в их интересах, особенно, когда правительство проявляет известную твёрдость. Они подумают и примут то решение, которое им выгодно, а не то, которого могут потребовать безрассудные русские революционеры. («Русская Земля»).

Польша. Пока мы колеблемся и растерянно топчемся на одном месте, враги России не дремлют. О деятельности социалистической польской боевой партии («П.П.С.»), проявляющей неутомимую энергию в Варшаве, чрезвычайно любопытные сведения сообщает «Киевлянин».

Партия «П.П.С.», оказывается, объявила себя на военном положении относительно Русского Правительства, и потому считает себя вправе «конфисковать» имущество неприятеля. Всему, что ей удаётся отнять у Правительства, ведётся подробный счёт в органе партии «Работник», из отчётов которого явствует, что за последние 12 месяцев было «конфисковано», ни более, ни менее, как 800.000 рублей. Эти деньги предназначаются на покупку оружия, которое хранится в тайных складах в ожидании открытого восстания.

Партия получает финансовую поддержку из Франции, Англии, Голландии, Бельгии, Италии и Америки. Денежные сборы германской социал-демократии на русские революционные организации не пошли на пользу польской социалистической партии, преследующей главным образом национальные цели (отделение Польши). Тем не менее, доходы партии с каждым годом возрастают и в текущем году достигли солидной цифры — 1.000.000 рублей.

Местные боевые организации партии «П.П.С.» за последнее время слились в один центральный орган, члены которого постоянно упражняются в стрельбе, постройке баррикад, производстве бомб. Все они вооружены браунингами и ружьями Маузера. Кроме этого, партия располагает несколькими пулемётами, которые пока составляют резерв.

Боевая организация партии преследовала сначала следующие цели: 1) защищать партию от полиции и войск; 2) сделать невозможным русское управление Польшей при помощи войск (эта цель считается уже достигнутой); 3) поднять мужество населения и подготовить его к восстанию; 4) образовать кадры будущей армии, которая предпримет восстание в пользу независимой польской демократической республики, а в случае, если это окажется невозможным, — в пользу возможно широкой автономии.