За гранью - Марк Энтони

Не в силах что-либо сказать, Грейс судорожно кивнула.

— Рассмотрим две возможности, — начал Логрен. — Либо Бледный Властелин не более чем миф, придуманный, чтобы пугать непослушных детей и вдохновлять странствующих бардов, либо прав Фолкен Черная Рука, утверждающий, что он ожил и пробудился в Имбрифейле. В первом случае мне представляется верхом идиотизма собирать огромную армию и отправлять ее чуть ли не через весь материк для сражения с несуществующим врагом, да еще в такое время, когда проблем и дома хватает — разбойничьи банды, варвары, недород, чума… Грейс облизала пересохшие губы.

— Но что, если Фолкен прав? Эриданец окинул ее задумчивым взглядом.

— А ведь вы ему поверили, не правда ли, миледи? — Он поднял руку, предупреждая ее ответ. — Нет, не нужно возражать, в этом нет ничего предосудительного. Я не знаю наверняка, тот ли он человек, за кого себя выдает, но сведущие люди рассказывали мне, что все пророчества Сурового Барда имеют поразительное свойство сбываться с необыкновенной точностью. Поэтому я тоже склонен всерьез относиться к его словам. Итак, предположим. Бераш действительно зашевелился и вот-вот вырвется на свободу. Помешать ему в этом мы не можем, и я опять же не вижу смысла посылать войска за сотни лиг от родного дома. Фолкен преувеличивает, говоря об армии, не уступающей численностью той, что собрали под свои знамена Ультер и Эльзара. Доминионы не смогут выставить и половины бойцов. Так не лучше ли оставить их здесь, заняться укреплением крепостей и поиском Великих Камней, в которых, если верить легендам, кроется основа могущества Бледного Властелина?

Логрен замолчал, потянулся к кувшину, наполнил бокал Грейс, затем налил себе. Выпил половину и только тогда возобновил свой монолог:

— Теперь вы, надеюсь, сами видите, миледи, что собирать войска преждевременно в любом варианте? Королева Эминда не всегда способна совладать с собой — уж это мне, поверьте, известно лучше многих, — но вчера она выбрала единственно верный путь, чтобы сохранить и защитить не только Эридан, но и все остальные доминионы. В чем я полностью ее поддерживаю.

Грейс дрожащей рукой подняла бокал и жадно выпила. Аргументы Логрена звучали убедительно и произвели на нее впечатление. В их свете позиция Бореаса, ратующего за немедленную мобилизацию и войну и упрямо не желающего рассматривать компромиссные решения, представлялась ей теперь далеко не бесспорной. И кто знает, какой выбор сделала бы она сама, окажись вчера на месте Эминды?

От вина у нее внутри разлилось приятное тепло и немного закружилась голова. Уже ни чуточки не стесняясь, Грейс откровенно пожирала глазами лицо и фигуру сидящего напротив Логрена. Впервые в жизни встретила она такого потрясающего мужчину — умного, красивого, благородного, рассудительного, хладнокровного… Ей уже с трудом верилось, что именно его она видела тогда в лабиринте — обнаженным, потным, пылающим животной страстью. До сих пор она не понимала, как мог Логрен Эриданский соблазниться дешевыми прелестями этой зеленоглазой шлюхи Кайрен, но сегодня, когда их разделяло чуть более фута, Грейс показалось, что она нашла ответ. Все просто: он ведь не только государственный деятель, но и мужчина до мозга костей — высокий, сильный, привлекательный. И как у всякого мужчины, помимо служебных обязанностей, у него имеются определенные физиологические потребности. А что до Кайрен — так она просто подвернулась под руку. Придя к такому выводу, Грейс сразу успокоилась и почувствовала невыразимое облегчение.

Отпив еще глоток, она поставила бокал на столик. Хотя Логрен без труда ее «расколол», задание все же нельзя было считать проваленным. Во всяком случае, у нее есть теперь что поведать Бореасу.

— Благодарю вас за гостеприимство и угощение, милорд, — сказала Грейс, приподнимаясь из кресла, — но мне пора.

Тяжелая мужская рука опустилась на ее плечо, не позволяя встать.

— Не припомню, чтобы я давал вам позволение покинуть мои покои, миледи, — громом отдался в ее ушах ироничный голос Логрена.

Грейс дернулась, как от пощечины, и завороженно уставилась на сжимающую ее плечо руку. На смуглой коже отчетливо проступали выпуклые синие жилки. Перед мысленным взором вновь вспыхнула не дававшая ей покоя картина: обнаженные тела любовников, лоснящиеся от пота, несмотря на мороз, голые ноги женщины, бесстыдно сплетенные за его спиной, ритмично дергающиеся белые ягодицы мужчины… Она подняла голову и прочла вожделение в его глазах.

— Нет! — почти закричала Грейс, сбрасывая его руку с плеча. Логрен немедленно отступил в сторону и отвесил церемонный поклон.

— Как будет угодно миледи. Прошу прощения, если мои действия показались вам оскорбительными.

Господи, какая же она дура! Своим «нет» она отказывала вовсе не ему — любезному кавалеру и настоящему джентльмену, — а впервые проснувшейся в ней женщине! Но где найти слова, чтобы объяснить это Логрену?

Она поднялась и пошла к выходу — медленно, опустив голову, как побитая собака. Она не помнила, как очутилась за дверью, как куда-то бежала, не разбирая дороги… Опомнилась Грейс в каком-то пустынном коридоре, вся в слезах, а когда окончательно пришла в себя, с ужасом осознала, что в том мысленном воспроизведении любовной сцены в саду она видела в объятиях Логрена не Кайрен, а совсем другую женщину, чьи глаза тоже были зелеными, но с ярко выраженным золотистым оттенком.

Себя.

А почему бы и нет, Грейс? Чем ты хуже других? У тебя украли детство и юность и обрекли на постоянный страх. Так что же ты медлишь воспользоваться столь благоприятной возможностью разом вознаградить себя за все лишения?

Она тряхнула головой, кулачком вытерла слезы и огляделась. Прямо перед ней высилась большая резная дверь, а сбоку от нее свисал с флагштока государственный флаг Толории — желтый круг на зеленом поле. Это были покои королевы Иволейны. Грейс бросила взгляд в окно. В узком проеме виднелся маленький клочок быстро темнеющего свинцово-серого неба. Смеркалось. С карниза под окном слышалось громкое голубиное воркование. По спине у нее побежали мурашки — слишком уж точное для обычной случайности совпадение.

Шелест юбок за спиной заставил Грейс оглянуться. На нее в упор смотрели удивленные и радостные васильковые глаза Эйрин.

— Я до последней минуты не верила, что решусь пойти сюда, — призналась баронесса.

— Я тоже, — кивнула Грейс, не вдаваясь в подробности. Они взялись за руки.

— О Мать Зея, что же мы творим?! — замирающим голосом прошептала Эйрин.

— Не знаю, — вздохнула Грейс.