ГУЛаг Палестины - Лев Гунин

потенциальные, болезни могут быть приняты во внимание Иммиграцией. Теоретически у каждого человека, даже у

самого здорового, может развиться любая смертельная болезнь - и разовьется: потому что каждый умирает. Предлог

отказать в статусе иммигранта на основании "потенциальной опасности развития летальной болезни" является просто

смешным и становится основанием для дискриминации, пристрастия и злоупотребления.

Превышая свои полномочия, Госпожа Roy вмешалась в дела медицинского отделения Иммиграции (Иммиграция

Медицинские Услуги), искусственно сформировав почву для пристрастного отношения медицинского департамента

Иммиграции.

Моя мать знает, что она гипохонтрик (мнительна) и легко внушаема, но не в состоянии контролировать себя. И Госпожа

Brzezinska, и Госпожа Roy знали об этом и попыталась своими действиями подорвать здоровье моей матери. В

телефонной беседе с Госпожой Roy перед брачным интервью (она сама позвонила мне) я предупредил ее, что в случае

негативного решения "моя мать могла бы проявить гипер реакцию, переволноваться - и тогда у нее мог бы иметь место

инфаркт или инсульт в результате этого". Было ясно что Госпожа Roy преднамеренно и злонамеренно использовала

эту информацию для нанесения ущерба здоровью моей матери. Я полагаю, что она заранее планировала заменить

первоначальный документ с отрицательным решением - положительным. Это был только фарс, цель которого

состояла в том, чтобы поместить мою мать в стрессовую ситуацию и повредить ее здоровью сколько возможно.

Моя мать признавалась, когда мы готовили не посланную жалобу-апелляцию: "...когда мой сын объяснил мне значение

первой отрицательной бумаги Госпожи Roy, я начала кричать, мое сердце дико стучало в моей груди, я не могла

обрести дыхание. Я чувствовала себя раздавленной и больной. Нет никакого сомнения, что это нанесло большой

ущерб моему здоровью. Потребовалось некоторое время, чтобы я оправилась от шока и стресса. Потом я прошла

требуемые Иммиграцией медицинские обследования. Доктор Giannakis, который проводил обследование, сказал, что

мое здоровья не вызывает никаких опасений. Моча и анализ крови были в норме. Только когда я поехала делать

рентген грудной клетки, произошло нечто вроде недоразумения: потому что я не могла понять команды - когда я

должна была вдохнуть и не дышать. Мой сын попросил, чтобы повторили рентген. Тогда мы были окружены

враждебным отношением персонала - и моему сыну сказали, что Иммиграция уже итак вошла в контакт с ними от

нетерпения, что я до сих пор не сделала флюорографию".

В январе 2000 года из медицинской комиссии Иммиграции (Иммиграция Медицинские Услуги) прибыл приказ моей

матери сделать дополнительные обследования: анализ крови strum creatinine и эхо кардиограмму. Это было

совершенно ненужно, необоснованно - и даже преступно. " Strum creatinine " (тест почечной функции) был уже сделан в

процессе медицинского обследования, выполненного доктором Giannakis для Иммиграции. И результат той проверки

был в норме. Доктор Giannakis провел очень тщательное обследование - и не нашел никаких серьезных проблем с ее

здоровьем. Никто не мог бы дать иного объяснения, как то, что реальная цель иммиграционного решения состояла в

стремлении морально сломить и уничтожить мою мать, подорвать ее здоровье. Цель этого решения состояла в том,

чтобы подвергнуть ее дополнительным стрессам и суматохе.

Приостановка Иммиграцией процедурной работы с файлом моей матери оправдываемая "медицинскими проблемами"

помещала ее и далее в ситуации ожидания, неизвестности, в подвешенного состояния, разрушая ее финансовую,

социальную, и личную ситуацию, и требовала астрономических расходов, преодоления организационных и других

проблем. Это поставило ее в условия чрезвычайных затруднений.

Почти пять лет мы были под постоянной угрозой высылки. Наш страх быть депортированными назад, в страну (куда мы

никогда не хотели ехать и были доставлены силой, подвергаясь там самым серьезными преследованиям) последнего

места жительства был такой сильный, что у нас даже возникали мысли о самоубийстве. Тот ежедневный страх

разрушал наше здоровье и опустошил наши жизни. Из-за него и многих других ситуационных, административных,

психологических, и т.д. беспокойств и неудобств, связанных с более чем шестью годами в неизвестности и

интенсивного психологического давления Иммиграции с целью сломить нас, мы разрушены, наши жизни уже поломаны!

Имеется другое признание моей мамы: "Когда я получила первое силовое решение иммиграционной медицинской

комиссии (Иммиграция - Медицинские Услуги), я была потрясена. Я не могла спать две недели, мои руки дрожали, и я

была в панике. Возможно, что вместе с действиями Госпожи Roy's это несправедливое и необоснованное решение

нанесло непоправимый ущерб моему здоровью. Я полагаю, что это и была их цель. Не спрашивайте меня, почему. Если

это не было чистом садизмом, тогда они, значит, хотеть отомстить мне из-за моего обращения с просьбой статуса

беженца раньше, в 1994 году, или наказать меня за активизм моего сына в области прав человека и его журналистскую

активность".

Еще одним нарушением является то, что должностные лица Иммиграции, не подписываются под официальными

письмами, не дают своих имена, должностей, телефонов. На письмах нет никакой надлежащей эмблемы (лого)

Иммиграции, они не написаны на специальной бумаге, нет ничего, что позволило бы понять, что это - не мошенничество

и не чья-то шутка; когда Иммиграция звонит вам - высвечивается "частный звонок"! Использование решений секретных

анонимных судей / чиновников - особенность тоталитарных режимов. Это идет против всего, за что страны, подобные

Канаде, стоят. Люди должны иметь право знать, кто принимал решения против них и иметь возможность его оспорить.

Моя мать имела снова финансовые, административные, и другие затруднения и прессинг в процессе прохождения

несправедливо приказанных ей Иммиграцией обследований. Может быть, представители иммиграционных властей

были правы в своих предложениях относительно здоровья моей мамы, и тесты подтвердили это? Нет, результаты их

были противоположны! Strum creatinine был снова в норме, и эхо кардиограмма только отразила некоторые

анатомические особенности, известные прежде, но ничего чрезвычайно плохого или серьезного. Моей маме сказали

два врача, что она может даже работать с такой кардиограммой! Врач, кто делал испытание, сказал мне, что

кардиограмма показала некоторые особенности, но они имеют анатомическую, не патологическую, природу. Однако,

вместо того, чтобы наконец-то выдать моей матери документы, они подвергли ее (письмо от 30 июня, 2000 - но

приложение для доктора было датировано 28 июня) новым лишенным всякого здравого смысла и нелепым

издевательствам: потребовали послать им резюме ее "последнего" посещения кардиолога". Но она никогда не

посещала кардиолога! У нее не было ничто, чтобы послать им!

Она снова поехала к доктору Giannakis. Он послал ее к доктору Gordon Creenstein, известному авторитету в области

кардиологии, который обследовал мою мать и сказал ей то же самое: некоторое увеличение сердца имеет

анатомический, врожденный, характер и это - не патология. Он представил Иммиграции свое заключение 27 июля 2000.

Любой беспристрастный наблюдатель может видеть, что и почечные и сердечные "главы" медицинской эпопеи

закрыты, что вся история была теперь закрыта. Однако, это было недостаточно для Иммиграции. В сентябре 2000 года

медицинский отдел Иммиграции сделал другое решение. Они приказали, чтобы моя мать сделала новый анализ мочи и

затем посетила уролога. Она сделала анализ немедленно - и посещение уролога было намечено на ноябрь 2000.

Но даже это не удовлетворило Иммиграцию!

19 сентября 2000 она получила письмо от другого представителя иммиграционных властей, который потребовал от нее

отчета в том, как она повиновалась прошлому приказу Иммиграции, и обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это

было подписано L. Cawchesne.

Тем временем Доктор Giannakis позвонил в Медицинский отдел Иммиграции, сообщив им, что у них не было никакой

причины для требования посещения уролога: потому что абсолютно никаких отклонений от нормы не имелось в

анализе мочи. Они вынуждены были с ним согласиться. Он позвонил моей маме и сказал, что он отменил назначение к

урологу, потому что медицинской отдел Иммиграции закончило работать с ее файлом и информировал представителя

иммиграционных властей, что не имеет больше никаких медицинских вопросов относительно нее.