Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— Я что, так похожа на часы? Довольно долго, я думаю. Несколько минут.

— Откуда ты знаешь, что произошло?

— Он подошел сюда после того, как положил вас. Ланкур еще мог двигаться, и его нужно было добить. Я не видела его, но почувствовала присутствие и услышала, как он подошел. А потом был еще один выстрел.

Джимми попытался сесть и застонал. Это было больно — больнее, чем все, что ему довелось испытать до этого. К тому же он все еще пребывал под впечатлением от увиденных кошмаров.

Они до сих пор казались очень реальными.

Первой он подошел к Молли. Не только потому, что чувствовал свою ответственность за нее, но также потому, что понятия не имел, как определить состояние Дарквиста или цимоля. Так что он в любом случае мало что мог для них сделать.

Сначала он испугался; ему показалось, что она умерла — в ее прелестном маленьком разуме было еще меньше мыслей, чем обычно. Но когда он поднял ее в сидячее положение и несколько раз позвал по имени, она вдруг слабо улыбнулась и понемногу начала приходить в себя. Она открыла глаза, тряхнула головой и тут же поморщилась от накатившей боли и тошноты.

— Джимми? Что произошло?

— Нас подстрелили. Давай, поднимайся. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но чем больше ты будешь двигаться, тем быстрее это пройдет.

Он помог ей встать, после чего переключил внимание на Дарквиста. Его звездоподобный спутник бессильно лежал на земле; в своем скафандре он сейчас очень сильно напоминал сдувшийся воздушный шарик.

— Дарквист! Хватит спать, пора действовать! — заорал Джимми в интерком. — Давай, поднимайся — и в бой!

— Еще немного, мамочка, — появилось в мозгу у Дарквиста.

— Нет уж, дудки! — отрезал телепат. — Я скорее стану постоянным клиентом морга, чем мамочкой дарквиста!

Джимми и Молли, которые чувствовали себя уже почти нормально, если не обращать внимания на мелочи вроде головной боли и неприятного покалывания в конечностях, попробовали поднять Дарквиста, но без успеха — им удалось разве что немного растормошить его. Широкие щупальца существа задвигались, на поверхности тела показались стебельки глаз.

— Я начинаю жалеть, что отправился в это путешествие, — сказал Дарквист.

— Что ж, это уже неплохо. Теперь самое время посмотреть, как обстоят дела у того, кто втянул нас в это предприятие. Интересно, жив ли он вообще, — или как там это называется у цимолей?

— Функционален, — раздался жутковатый, лишенный эмоций голос. — Восстанавливаю управление биологическими системами. Провожу проверку. Выполнено.

Трис Ланкур рывком сел и тут же поднялся на ноги; все это было проделано с пугающей, нечеловеческой пластикой. Скафандр еще больше усиливал ощущение, что ты смотришь на механическую куклу, а не на человека.

— Будь я проклят! — выругался Дарквист, наблюдая за этой картиной. — Да он действительно робот!

— Сейчас я управляю биологическими системами напрямую, — ответил Ланкур неживым, механическим голосом. — Я полностью функционален, но доступ к некоторым биологическим программам невозможен.

— Он плохо себя чувствует, — зачем-то пояснила Молли.

Джимми не мог сдержать воспоминания о своем кошмаре и вытекающих металлических мозгах пилота.

— Каково состояние отряда? — спросил цимоль.

— Мы все в порядке — так мне кажется, — ответил ему за всех Джимми. — Ты пострадал больше всех.

— Второй выстрел вызвал частичное повреждение изоляции и замыкания в некоторых схемах, — пояснил цимоль. — Наиболее важная часть информации не пострадала, но я не могу восстановить режим симуляции землянина. Данные о его Жизни и привычках до входа в цимоль-режим в блоках памяти отсутствуют.

— Ты только посмотри, как он двигается, — подала голос Триста. — Настоящий ходячий труп!

Джимми тоже очень не нравился вид цимоля, лишенного своей человеческой маски, но на данный момент у них были дела поважнее.

— Насколько ты в целом функционален? Ты сможешь определять дистанцию? Сможешь драться в случае необходимости и попадать туда, куда целишься?

— Управление под контролем. Пока что я не могу предсказать пределы и скорость рефлексов, но спонтанные движения или неосознанные действия исключены. Тем не менее должен отметить, что мой мозг утратил способность сенсорного и тактильного восприятия.

— Ты хочешь сказать, что ты теперь не чувствуешь боли?

— Я вообще ничего не чувствую. Тем не менее, в целом биологическая часть полностью подчиняется моим командам.

— Никто, часом, не захватил с собой подгузник? Он может обмочиться! — гнусно хихикнула Триста.

Как обычно, Джимми оставил ее плоские шуточки без внимания.

— Дарквист, что скажешь?

— Пока что нам придется с этим смириться. Мне тяжело видеть его таким, потому что мы уже очень давно работаем вместе. Но с практической точки зрения его теперешнее состояние куда предпочтительнее многочисленных переломов или рваных ран. Ладно, что там насчет этих вероломных святош?

Джимми провел ментальное сканирование.

— Они где-то далеко впереди, как того и следовало ожидать. Похоже, они очень торопились — или мы провели без сознания куда больше времени, чем предполагает Гриста. В любом случае, у меня такое чувство, что сейчас они остановились. Странно, на их месте я постарался бы убраться как можно дальше и как можно быстрее.

— Тише едешь, дальше будешь, — глубокомысленно заметил Дарквист. — Пусть они постоят подольше и как следует подумают о том, что мы с ними сделаем, когда догоним. Как бы то ни было, мне бы хотелось подобраться к ним поближе и найти какое-нибудь укрытие от этого нескончаемого дождя. Кстати, как ты себя чувствуешь? По-моему, ты принял на себя большую часть первого выстрела.

— Я потерял сознание, меня мучили кошмары — мне казалось, что я попал в Ад. А потом я очнулся и вспомнил, что я уже в нем.

Он замолчал, глядя на странные отрывистые движения Триса Ланкура.

— Слушай, а ты уверен, что он все еще на нашей стороне? — нервно спросила Гриста.

По правде сказать, он не был в этом уверен. Он уже ни в чем не был уверен, кроме того, что они попали в отвратительный мир, где царят ужас и запустение и где ни на минуту не прекращается этот проклятый дождь. И он искренне не понимал, как они умудрились сюда забраться, и не знал, умудрятся ли они отсюда выбраться.

Сейчас, слушая вездесущие крики и стоны, он как наяву видел свой сон. И ясно понял одно: здесь он совершенно точно не хотел умирать.