Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - То есть у тебя сейчас есть адрес еще одного лидера Сопротивления? - вдруг переспросила Асана.

   - Есть, - улыбнулся Димитри. - Но одновременно и нет. Письмо не существует, пока она жива, и вручено не мне. Воспользоваться им я могу только по праву сильного, но после этого хрупкий мир между нами и ними будет разрушен, а спорное торговое дело рухнет.

   - Красиво, - оценила Асана.

   Князь ответил ей очень печальной усмешкой.

   В городе тем временем Сопротивление активно обсуждало примерно те же вопросы, но в совершенно другом ключе. Боевого крыла осталось, как мрачно пошутил Валентин, "одной автоматной очереди на всех хватит". Так что разговор про судьбу "Ключика" и Сопротивления в целом в итоге был диалогом при трех свидетелях. Говорили Валентин и Марина, а Леночка, Алена и Паша молча слушали. Все катилось к чертям очевиднейшим образом, и чем дальше, тем больше напоминало какой-то кретинский анекдот, потому что строить лица дальше, принимая в гостях наместника и его первого зама, было уже довольно сложно, а попытки выдвигать ультимативные требования, имея возможность простого звонка и даже встречи, выглядели сущим детством и проявлениями крайне дурного воспитания. Меж тем, по основным вопросам с весны никакого движения не было.

   - Так и что, Мариш, они нас сделали? - спросил Валентин.

   - Валя, вот с одной стороны нет. А по факту да. И я не понимаю. По-моему, получается патовая ситуация. Все наши требования, кроме вопросов с Алисой и Полиной, удовлетворены. А они обе по-прежнему у него.

   Закончив фразу, Марина поморщилась от внезапно задребезжавшего на полу телефона и протянула к нему руку.

   - Слушаю! Да, Димитри, здравствуйте. Но вы вызвали врача? Ах да, у вас же там есть госпиталь. - Она неловко потянулась к сигаретам, прижав комм плечом к щеке.

   Алена подхватилась с места, подала ей открытую пачку, щелкнула зажигалкой. Марина поблагодарила кивком, продолжая слушать.

   - Да, я поняла. Димитри, это очень скверная ситуация и для вас, и для нас, вы понимаете это? Нет, я не могу к вам приехать поговорить, пока врачи не скажут что-то определенное и пока визиты запрещены. Удачи вам. Обязательно созвонимся, конечно.

   Нажав отбой, она посмотрела на Валентина каким-то обреченным взглядом и сказала:

   - Ну вот, Полю они уже, считай, угробили. Она у них в больнице третий день, без сознания. У них не получилось ничего с этим сделать. Остается только Алиса.

   - Погоди ее хоронить, Мариш, - возразил Валентин.

   - Валя, - Марина потянулась окурком к пепельнице, но передумала и прикурила от него вторую сигарету, - он мне сейчас описал, что с ней, и я эту дрянь знаю. Это инфекционный ревматический кардит, а привезла она его из "Крестов". Он там в стенах камер живет в нескольких коридорах. Даже если они ей сейчас где-то добудут антибиотики, следующий раз будет, и будет быстро, а потом будет третий. А десятого, Валя, ни у кого из зараженных этим не было. По крайней мере, я о таких не слышала.

   - И что теперь? - спросил Паша.

   - А что теперь, - Валентин был, как всегда, почти неподвижен, но в этот раз его неподвижность выражала какую-то тоску пополам с досадой. - В конце - или мертвый герой, или живая продажная тварь. А по дороге - предательница общего дела. И лучшее, что мы сейчас можем сделать - отследить, чтобы под эту марку у портала новый хозяин не появился мимо нас.

   - Это Полина Юрьевна-то предательница и продажная тварь? - изумилась Алена.

   - Глюк, пошарь по открытым форумам, - печально сказала Ленчик. - Только корвалолу сперва тяпни.

   Если не считать градусника, укола и обхода, утро Полины началось с визита Хайшен. Она вошла, устроилась в кресле и сказала:

   - Давай поговорим.

   Полина перевела взгляд с границы между лесом и небом за окном на ее лицо.

   - Тебе нужно остаться здесь, с нами.

   - Мне? - безразлично произнесла Полина. - Зачем?

   Хайшен видела тревогу князя об этой женщине, но понимала, что говорить ей об этом сейчас не стоит. Хотя бы потому что в ее "зачем" чувства князя к ней и о ней почему-то не попадают, хотя обычно с ним бывает наоборот.

   - Именно тебе. Я уже почти закончила расследование. Скоро будет имперский суд по делам края. Там, на этом суде, нужны твои слова. Слова живого человека за живых и мертвых края. Ты начала эту работу. Тебе нужно закончить ее.

   "До суда, значит, - подумала Полина. - Это выполнимо, потому что недолго. И в любом случае условие понятное".

   Хайшен не ждала реакции быстро. Но вкус того самого яблока все еще был у нее во рту, и он помог ей увидеть ответ в самой глубине взгляда женщины. Это было похоже на движение огромной рыбы глубоко в воде, на взгляд ящера, по ошибке принятого за камень, и на дуновение ветра. На последнее больше всего. И этот несуществующий ветер нес в себе неощутимый запах сада, в котором Хайшен была позавчера.

   - Хорошо, - ответила ее подопечная и заснула.

   Досточтимая тихо вышла из палаты, прикрыв за собой дверь, и, присев у сестринского поста, взяла сборник стихов Нового мира, кем-то оставленный на поверхности стойки. Открыв томик на первой попавшейся странице, прочла:

   Повстречала девчонка бога,

   Бог пил мертвую в монопольке...

   Вздрогнула, стиснула зубы, дочитала до конца, закрыла книгу и аккуратно положила на то же самое место, с которого взяла. Поднялась и пошла в свои покои дополнять отчет.

   В своем малом кабинете Димитри уже четверть часа как отошел от монитора и отложил все книги. Стоять у окна и смотреть на воду или лес тоже не помогало. Он прошел в спальню, но один вид постели вызвал у него раздражение. Войдя в гардеробную, князь взглянул в зеркало. Из-за стекла на него посмотрел загнанным тревожным взглядом совсем еще не старый мужчина, выглядевший так, как будто внутри него притаился отчаявшийся и сдавшийся старик. И вдруг ему стало стыдно.

   "Послушай-ка, Дью, - обратился он к самому себе, даже не догадываясь, чью манеру копирует и насколько неудачно. - У тебя перед глазами два человека, две смертные женщины, обеим гораздо хуже, чем тебе, но ни одна из них не выглядит так, как ты сейчас. Да, все плохо. Да, возможно, это не исправить. Но это жизнь. Чему тебя все лето учили? "Если тебе хорошо - танцуй, если тебе плохо - танцуй, если тебе уже все равно - танцуй, только не танцуй так, как будто тебе все равно". И что ты сейчас делаешь? Хватит ходить по комнате из угла в угол, иди и танцуй".

   Он быстро заплел косу, вплетая в волосы шнур, сложил косу вдвое и надежно обвязал шнуром в три оборота. Затем переоделся в местное и направился в зал Троп. Оттуда он перешел в Адмиралтейство и сразу шагнул в крохотный сквер неподалеку от Невского. А оттуда за восемь минут дошел до двери, которую видел месяц назад. Внутри было людно и улыбчиво. Он подумал и начал со стойки бара.

   - О, привет! А где Поля? Куда ты ее дел? - к нему подошла одна из дам, с которыми он танцевал в прошлый раз.

   Он бережно обнял ее и ответил:

   - Привет! Она в больнице, простуду лечит.

   - Ничего себе простуда... - протянул кто-то из кавалеров, подошедших к стойке.

   Димитри пожал плечами, предваряя ответ:

   - А когда она на мелочи разменивалась? Мы за ней такого не заметили.

   Краем уха он ловил реплики о себе: "Что, правда сааланец? Какой... высокий". - "Да, Полина в прошлый раз привела, это ее конвойный". - "Что он тут без нее забыл?" - "Он очень миленький, когда танцует, аккуратный такой, несмотря на рост, и ритмичный". - "Да? Интересно..."

   Его активно разглядывали, но, к его удивлению, наместника в нем никто не узнал. Он объяснил это себе тем, что был одет совсем не в свои гербовые цвета: на нем были очень светлые просторные джинсы и прямая буро-зеленая рубашка без воротника. Гвардейцы и мелкомаги в выходные еще носили местное, а дворяне-маги постоянно ходили в национальном костюме саалан, только летние люйне у многих были из шелка. Он успел потанцевать, выпить кофе, еще потанцевать и поболтать в коридорчике о Приозерской резиденции, отвечая на в меру глупые вопросы, временами ожидая, что сейчас его спросят прямо, а не он ли Димитри да Гридах, когда к нему подошла та самая коротко стриженая черноволосая фейри, на ощупь как будто сделанная из железной арматуры. Именно она спросила: