Действо - Сергей Болотников

Долго задерживаться в этой грандиозной человеческой помойке не хотелось, и соседи, выплатив немалые деньги, сумели взять плацкартные билеты на вечерний Чунгкингский экспресс - узкоколейный локомотив без лежачих мест. Влекомый изношенным локомотивом с неработающей системой охлаждения, поезд был доверху набит человеческими отбросами, теснившимися на каждом свободном клочке пространства. В основном в пассажирах преобладали смуглые крикливые эмигранты, дзен-буддистки настроенные сезонные рабочие и белые имперские поданные с волчьим взглядом и туманным прошлым. После серии свар, соседи сумели занять две полки по соседству с шумным табором, отвратительно горланящим "бамбалео" под плохо настроенные дешевые аналоговые синтезаторы "ямаха". Последовало еще несколько драк, не вовремя сунувшегося продавца краденного ножного детского нейропотеза выкинули в окно, и экспресс, наконец, тронулся. Местные еще некоторое время бежали следом за вагонами, осуществив через окна несколько сделок, пару фьючерсных контрактов и даже одну трансфертную акцию.

Под гомон и вонь Чунгкингский экспресс покинул Парагвайз-холлз к вящему удовлетворению семерых путешественников. Границу империи они достигли в тот же день. Три десятка рослых полицейских в черных мундирах и шапках из собачьей шерсти прошлись по вагонам, неся за собой стон, плачь и разрушение. Жестоко метеля окружающий люд детекторами движения и изымая "ненужные" пассажирам вещи, под общий женский вой полицейские добрались до соседей, которые поспешно уверили стражей порядка, что являются полноценными гражданами империи. Сосчитав уверение, ближайший полицейский козырнул, продекламировал "правь империя морями" и пожелал удачного путешествия. Соседи лишь кисло улыбнулись в ответ и продолжили путь без единой кредитки.

Миновав под дружные проклятья кордон из колючей проволоки, поезд вышел в пограничные земли, населенные преимущественно метисами, беглыми преступниками и колониальными миссиями. Закон тут уже терял всякую силу и оставалось лишь надеяться на удачный исход. Еще полные четыре дня Чунгкингский экспресс шел через бросовые земли. Становилось все жарче. По ночам целыми вагонами пели протяжные песни про оседлавших шторм и на людские голоса накладывался стук колес по неухоженным стыкам. На второй день в четырех вагонах разразилась эпидемия дизентерийного макровируса избирательно уничтожавшего контрольные датчики пищеварительных имплантов. Несчастные обладатели оных день напролет обогащали природу вокруг ценным одобрением, отчего на перевозимых тут же морских собачек напал черный мор. Стенающие владельцы по-походному мумифицировали безвременно ушедших питомцев и мягко намекнули сделать то же самое с изготовителем вируса. Его, впрочем, так и не нашли.

На третий день поезд догнали дюжина людей с оружием и на предельно изношенных четырехколесных скутерах. Главарь в роскошной собачьей шубе прошелся по вагонам, пригрозив убивать каждого десятого пассажира через каждые десять минут, если ему не предоставят нечто достойное его внимания. На вопрос о том кто он, собственно, такой, господин представился скромным служителем древнего культа личности и двинул спросившего в подсердечную сумку. Получив энное количество раз портативными анализаторами нитратов по чувствительным частям тела, пассажиры скооперировались и откупились от налетчиков чьей-то древней мумией из почтового вагона. Чья она была - так и осталось загадкой, потому как никто из присутствующих не решился взять на себя ответственность быть ее владельцем.

По прошествии невыносимо долгих суток поезд наконец то уперся в тупик. Дальше рельсы не шли. В заросшей однообразными чахлыми SD карточками пустынной местности пассажиры сошли и рассосались кто куда. Впереди лежала Марафонка узкая и загаженная промышленными отходами и бактериологическим штаммом речка, несущая свои воды вглубь неисследованных земель и порождая там все новые и новые неисследованные виды животных. В ближайшем портовом городке Волкокраде соседи нечестными махинациями получили билеты на имперский турбоход "Королева Анна" - старую изношенную посудину с выкрашенными в траурный черный цвет бортами и тремя бутафорскими трубами из четырех. На этом флагмане марафонского флота с текущим реактором и регулярно глючащими электрическими цепями они провели еще два дня, регулярно заступая на вахту у текущего днища. Несмотря на обветшалость, "Королева Анна" считалась лучшим кораблем в этом регионе и содержала на себе весь цвет марафонской аристократии, состоящей преимущественно из беглых владельцев крысиный ресторанов да заросших шерстью потомков первых колонистов. Осторожными расспросами Красноцветов добился от этой жесткошерстной публики адрес человека, который мог бы помочь с проводником.

Ночью встала луна - неестественно большая, круглая и пикселизированная, а по берегам реки сгустилась сельва. В глубине джанклей парило, там вопили и визжали противными сэмплированными голосами, лаяли собаки, что-то шуршало и трещало. На легком ветру качались оптоволоконные кабели и росянки разевали жадные пасти ти-коннекторов. Ночью стало душно, и потому большинство пассажиров предпочитали проводить время на палубе, наблюдая как пересекают реку, поблескивающие в лунном свете, пустые шкурки мумифицированных пчел. Похожий на ботинок хулигана нос корабля рассекал маслянистую воду и по бокам вспухали горбы желтоватой дурнопахнущей пены. Места стали совсем дикие, непролазные, а из лесного массива на проходящий турбоход помаргивали огоньки жуков-светодиодов да глаза хищных собакоголовых хабов.

Следующим утром "Королева Анна" прибыла в Махаос - местный административный центр, стоящий возле самых джанклей и уже многие годы служащий пересадочной станцией для разного рода охотников за удачей. В Махаосе имелось все пригодное для дальнего путешествия и именно там ошивалось большинство потребных в проводники индейцев. Едва сойдя на жирную прибрежную почву, соседи направились в сторону от городка, туда, где на невысоком холме разместилась построенная в псевдоегипетском стиле гасиенда.

Красноцветов остановился перед входом и велел остальным ждать здесь, и, откинув в сторону противомоскитную сетку, зашел внутрь дома. Вернулся он вместе с владельцем гасиенды, отрекомендовавшимся решающим проблемы.

Владельца звали ван-Доорн и он был бур-колонист, что подтверждали пластиковый полицейский шлем, бывший когда-то белым полувоенный френч со знаками различия капрала Египетского колониального полка и целых три нейропротеза - руки, ноги и глаза, соответственно. Глазом капрал гордился особенно, потому как его делали на заказ в фирме "цейтнот gmbh", известной своими давними традициями и высоким качеством изготовления. Присоединенный к полевому моноклю имплант начинал работать как телескоп с возможность увеличения в десять раз.