Столпы Земли - Кен Фоллетт

За кухонным столом с куском хлеба и кружкой пива в руках сидел Ричард.

— Король Стефан выступает в поход, — сказал он. — Снова война. Мне нужен новый конь.

IV

За следующие три месяца Алина не сказала Джеку и двух слов кряду.

Сердце у него разрывалось. Ошибки быть не могло: она целовала его так, как целуют только своих любимых, и, когда она убежала с мельницы, он не сомневался, что скоро они снова будут вот так же целоваться. Джек ходил словно в дурмане, твердя себе: «Алина любит меня! Алина любит меня!» Она гладила его спину, и прижималась к нему, и так страстно целовала его. Сначала, когда она стала его избегать, Джек думал, что Алина просто стесняется, ведь не могла же она после таких поцелуев делать вид, что не любит его. Он искал встречи с ней, чтобы совладать с ее застенчивостью. С помощью монастырского плотника он смастерил на старой мельнице более мощный и эффективный валяльный механизм. Алина искренне благодарила его, но ее голос оставался холодным, и она старалась не смотреть ему в глаза.

Когда все это продлилось не несколько дней, а много недель, Джек вынужден был признать, что здесь была какая-то серьезная причина. Его захлестнула волна разочарования и сожаления. Он был сбит с толку. Ему ужасно хотелось быть старше и опытнее в отношениях с женщинами, чтобы понять, действительно ли ее поведение нормально или в нем есть что-то необычное, пройдет ли когда-нибудь ее отчужденность или останется навсегда, и должен ли он с этим бороться или не стоит обращать внимания. Не зная, что делать, и боясь словом или поступком обидеть ее, он вообще ничего не предпринимал, но затем им овладело навязчивое чувство, что он ей не нужен, и Джек стал казаться себе никчемным, глупым и бессильным. Какой же он дурак, что подумал, что самая привлекательная и недосягаемая женщина графства могла влюбиться в него, простого мальчишку! Какое-то время она забавлялась его историями и шутками, но, как только он осмелился поцеловать ее как мужчина, она тут же сбежала. Как мог он надеяться на что-то большее?

Неделю-другую Джек ругал себя на чем свет стоит, а потом начал злиться. На работе он стал таким раздражительным, что к нему боялись подходить. Он ни за что оскорбил свою сводную сестру Марту, которая переживала эту обиду почти так же, как он размолвку с Алиной, а в воскресенье спустил все свои деньги на петушиных боях. Однако с особой силой он давал выход своей страсти в работе, вырезая поддерживающие арки консоли и верхние части колонн. Чаще всею они украшались орнаментом из листьев, но иногда им придавали форму фигур атлантов, якобы держащих на своих руках или плечах арку. Джек лишь немного изменил традиционно принятое изображение, вырезав фигуру согбенного человека с перекошенным болью лицом, как бы обреченного вечно страдать, подпирая своими плечами массивный каменный свод. Джек знал, что у него получилось блестяще: никто прежде не делал такого! Когда его творение увидел Том, он лишь покачал головой, не зная, то ли ему восторгаться этой изумительной работой, то ли осуждать необычность подобного изображения. Филип же был глубоко потрясен ею. Однако Джека их мнение не интересовало: он считал, что любой, кому это не нравится, просто слепец.

В один из понедельников Великого поста, когда люди были весьма раздражительными, ибо в течение уже трех недель не ели мяса, Альфред явился на стройку с сияющим выражением лица. За день до этого он ездил в Ширинг. Джек не знал, что он там делал, но был рад его отлучке.

Во время первого перерыва, когда Энид Брюстер выкатила на середину строящегося алтаря бочку эля и начала торговать им, Альфред, протягивая пенни, крикнул:

— Эй, Джек Томсон! Принеси-ка мне пивка!

Джек пропустил слова Альфреда мимо ушей.

Пожилой плотник по имени Питер сказал Джеку:

— Тебе бы лучше сделать, что тебе говорят. — Считалось, что подмастерья были обязаны во всем слушаться мастеров.

— Я не Томсон, — ответил Джек. — Том мой отчим, и Альфред знает это.

— Все равно делай, что он тебе говорит, — увещевал Джека Питер.

Неохотно Джек взял у Альфреда деньги и встал в очередь.

— Моего отца звали Джек Шербур, — громко заявил он. — Так что, если кто желает подчеркнуть разницу между мной и Джеком Кузнецом, пусть зовет меня Джеком Джексоном.

— Больше подойдет Джек Ублюдок, — сказал Альфред.

— А задумывались ли вы, почему Альфред никогда не завязывает шнурки на ботинках? — обратился Джек к собравшимся. Все посмотрели Альфреду на ноги. Его тяжелые, грязные башмаки были, естественно, развязаны. — Так вот, это для того, чтобы, если ему потребуется сосчитать больше чем до десяти, он мог быстро добраться до пальцев на своих ногах. — Ремесленники заулыбались, а подмастерья прыснули в кулаки. Джек протянул Энид пенни и получил кружку пива. Взяв ее, он подошел к Альфреду и, комично поклонившись, подал. Альфред был раздражен, но не очень: у него в запасе имелось кое-что еще. Джек отошел и вместе с другими подмастерьями стал пить эль, надеясь, что Альфред от него отстанет.

Не тут-то было. Через несколько минут притащился Альфред.

— Если бы Джек Шербур был моим отцом, я бы не спешил трепаться об этом повсюду. Не знаешь, что ли, кем он был?

— Он был жонглером, менестрелем, — заявил Джек, стараясь придать своему голосу уверенность, однако с тревогой думал, что еще скажет Альфред. — Сдается мне, ты и понятия не имеешь, кто такой жонглер.

— Он был вором! — выпалил Альфред.

— А-а, пошел ты, кусок дерьма! — Джек отвернулся и отпил глоток, но пиво не шло ему в горло. У Альфреда наверняка была причина так говорить.

— А известно ли тебе, как он помер? — не унимался Альфред.

«Вот в чем дело, — мелькнуло в голове Джека. — Вот что он узнал вчера в Ширинге. Поэтому-то так и лыбится». Он неохотно повернулся и посмотрел Альфреду в лицо.

— Нет, Альфред, я не знаю, как умер мой отец, но думаю, ты собираешься мне об этом рассказать.

— Его вздернули как паршивого вора, коим он и был на самом деле.

У Джека вырвался непроизвольный вскрик. Он нутром чувствовал, что это было правдой. У Альфреда просто ума не хватило бы выдумать такое. Джек мгновенно понял, чем объяснялось молчание матери. Многие годы он втайне боялся узнать что-либо подобное. Все это время он делал вид, что все нормально, что он вовсе не ублюдок, что у него был настоящий отец с настоящим именем. Но на самом деле он всегда подозревал, что с его отцом связано что-то постыдное, что насмешки, которые он слышал, имели под собой основание и что действительно было что-то, чего он должен был стыдиться. Он и так уже чувствовал себя униженным: Алина отвергла его, дав тем самым понять, какой он жалкий и ничтожный. А теперь правда об отце обожгла его, словно еще одна пощечина.

Рядом стоял и улыбался необычайно довольный собой Альфред: он был в восторге оттого эффекта, который произвело его откровение. Для Джека правда об отце явилась страшным ударом, но видеть, как радуется его горю Альфред, — это уж слишком, и, потеряв голову, Джек выплеснул свое пиво в осклабившуюся физиономию своего сводного брата.

С удовольствием наблюдавшие за происходящим подмастерья поспешно попятились. Взревев от ярости, Альфред протер глаза и неожиданно быстро для такого верзилы ударил Джека своим огромным кулаком по лицу, да так сильно, что вместо боли тот почувствовал, как у него онемела щека. Но прежде, чем Джек успел опомниться, другой кулак Альфреда вошел ему в живот. Этот удар оказался ужасно болезненным. Джек подумал, что ему уже никогда не удастся снова вздохнуть, и, согнувшись пополам, он рухнул на землю. Но когда Джек упал, Альфред пнул его в голову обутой в тяжеленный башмак ногой.

Ничего перед собой не видя, Джек попытался подняться на ноги. Однако Альфред еще не был удовлетворен и схватил вставшего наконец Джека. Тот, не на шутку испугавшись, начал что было сил вырываться. Он знал, что жалости от Альфреда все равно не дождется и, если не сможет убежать, будет избит до полусмерти. Альфред держал его очень крепко, но в какой-то момент отвел для очередного удара руку, и тут, отчаянно рванувшись, Джек от него ускользнул.

Он стрелой помчался прочь — Альфред бросился вдогонку. Джек обежал вокруг бочки с известью и опрокинул ее под ноги Альфреду. Тот перепрыгнул через бочку, но, к несчастью, врезался в бадью с водой. Расплескавшаяся вода, залив известь, закипела и свирепо зашипела. Строители, видя, как уничтожаются такие дорогие материалы, возмущенно закричали, но Альфред был глух к ним, а Джек думал лишь о том, как спастись. Он бежал, все еще скрюченный от боли и полуослепший от полученного по голове удара.

Альфред почти догнал Джека и, изловчившись, зацепил его ногу. Джек полетел вперед головой. «Сейчас я умру, — пронеслось у него в мозгу, пока он кувыркался по земле. — Сейчас Альфред меня убьет». Он закатился под приставленную к строительным лесам лестницу. Альфред устремился за ним. Джек чувствовал себя загнанным в угол кроликом. Только лестница спасала его, и, как только Альфред нырнул под нее, Джек выскочил с другой стороны и помчался вверх по ступенькам. Он карабкался с проворством крысы.