Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19) - Марина Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но это глупо и смешно, – сказал Мормаль.
– Я так хочу! – твердо сказал Оливье.
– Смешно? Тем лучше, – фыркнул Серж, – Мы, видите ли, ребята веселые.
– Это ребячество, – сказал Мормаль.
– Знаете, мы все здесь немножко дети, – проговорил Серж, – Не надо было с нами связываться.
– Я же залез на марс! – заявил де Линьет.
– Да! Этот парень залез бы и на настоящий Марс, то есть на звезду по имени Марс ради своей чести! – высокопарно сказал Оливье, – А вы не хотите выполнить такой пустяк.
– Но капитан может подумать про меня…
– У вас остается право объяснить, что вы выполняли условия игры, – адвокатским тоном заявил Рауль, – Тогда ваше признание в любви и поцелуй капитан примет не как приставание, а как шутку.
Если бы это происшествие отбило у Мормаля охоту тереться возле Пиратов! Ничуть не бывало. Он опять появился уже в другом парике и другом кафтане. Оливье снова полез на провокацию. Он взял Мормаля за пуговицу / чего воспитанные люди никогда себе не позволяют/, и принялся крутить пуговицу, рассказывая очередную историю из его жизни при Дворе: ''Вы знаете, сударь, что значит быть всадником Королевского Эскорта?'' – и так далее. Разговор перешел на то, что стукачей господа мушкетеры никогда не принимали в свою компанию. Такой живности среди них не водилось. С этими словами Оливье сжал пальцы и вырвал пуговицу "с мясом" – вернее, с куском ткани.
– О, ради Бога, простите, сударь, – стал извиняться Оливье, – Я так увлекся, меня просто ярость охватила, я человек увлекающийся, эмоциональный. Надеюсь, вы не приняли мои слова на свой счет. Я не вас имел в виду… А вот слушайте, я вам расскажу еще одну байку…
Де Мормаль принял извинения де Невиля.
– Кстати, о стукачах. По пиратскому кодексу стукачам отрезали нос и уши, а затем высаживали на необитаемый остров, – Рауль назвал только что придуманную статью пиратского кодекса и постарался говорить зловещим голосом, что его шайку весьма насмешило, – Нос! И уши! Представляете, какой ужас! Но к вам это никоим образом не может относиться, сударь. Это я просто… к слову. Я не имею оснований сомневаться в вашей порядочности после нежного поцелуя, которым вы наградили нашего храброго капитана.
– А у нас, когда я учился в коллеже, – заметил Шарль-Анри, – Стукачей лупили по ночам в дортуаре. Раз один малый сорвал нам одну классную… шалость, выдав нашу компанию учителю. Но потом он в этом горько раскаялся! Это я тоже… к слову. Я не сомневаюсь, сударь, в вашем благородстве, ибо видел, как вы пыхтели, прыгая на одной ножке и честно выполнили свой долг.
– Очень, очень сожалею, – сказал де Невиль, – До чего же я неловкий! Хотите, я пришлю к вам моего слугу, Педро-цыгана? Он пришьет вам пуговицу.
– Оставьте, это пустяки.
– Нет-нет, это я виноват. Педро придет к вам сию минуту.
Педро-цыган был отправлен к Мормалю, пуговица была пришита, но цыган, зорким взглядом опытного плута окинув пристанище Мормаля, ничего подозрительного не обнаружил. "Если он стукач, рано или поздно он себя выдаст'', – решили Пираты и занялись своими обычными делами, а дел у них особенных не было, и они просто-напросто бездельничали на своей стоянке у грот-мачты.
Только Гугенот торопливо переписывал в свою объемистую тетрадь арабский разговорник капитана и изучал экспедицию Педро Хименеса, время от времени вещая об испано-мусульманских конфликтах своим друзьям. Те уже в шутку называли Гугенота шейхом, и Оливье выспрашивал у Гугенота разные непристойности, чего Гугенот знать не мог, ибо в разговорнике капитана эта тема не была отражена.
– Как же я буду объясняться с гуриями? – досадовал Оливье, – Неужели в капитанском разговорнике нет даже выражения ''будь моей''?
– Будешь объясняться жестами, как мой Гримо, – посоветовал Рауль.
– Так, что ли?
Жесты Оливье рассмешили Пиратов.
– Э-нет, это не то… А скажи-ка, Гугенот, умный ты наш Гугенот, как по-арабски будет… / он перешел на шепот./
– Да ну тебя! – засмеялся Гугенот, – Очень мне нужно знать твои глупости… Я сказал тебе, что тут написано: ''Сдавайтесь, сволочи!''
– Можно и без "сволочей", – заметил Серж, – мы люди цивилизованные…
– ''Сдавайтесь, господа!'' – так, что ли? – спросил Рауль насмешливо.
– Господа? Какие это к черту ''господа''! Но, кроме повелительной формы глагола ''сдавайтесь'' применительно к противнику, я ничего не нахожу.
– В смысле, тут нет слов: ''Пощады, я сдаюсь!'' И не ищи, не найдешь. Капитану эти слова не нужны. Нам тоже.
– Я и не ищу. Лилии никогда не сдадутся Полумесяцу, – заявил Гугенот.
– Хорошо сказано. Как это по-арабски?
– Откуда я знаю, Рауль! У капитана таких фраз нет. У него лексика попроще.
– Надо будет добыть носителя языка, – заметил Рауль.
– Лучше носительницу, – уточнил де Невиль, – У тебя тут одна теория, а я практик.
Гугенот усмехнулся и уткнулся в свои тетради. Появился Гримо и сделал знак тревоги, подзывая своего господина. Этот знак Гримо делал в очень важных случаях. Рауль, словно подброшенный пружиной, вскочил и подбежал к Гримо.
– Авария? Мусульмане?
Это первое, что приходило в голову путешественникам.
Гримо покачал головой.
– Что случилось?
Гримо постучал по дереву, точнее, по рангоуту.
– Что ты хочешь сказать?
Гримо выразительно посмотрел на Рауля и повторил свое движение.
– Стукач? – догадался Рауль.
– Дошло, – проворчал старик, – Можете убедиться сами.
– Итак, я могу застать стукача при исполнении ''служебных обязанностей''? – прошептал Рауль.
Гримо кивнул.
– Отлично! Дракон вылез из своей пещеры. Змея выползла из норы. К бою, рыцарь! Где он, этот змей?
Гримо показал по направлению к баку.
– Он и сейчас там? Он тебя видел?
Гримо состроил обиженную мину. С появлением Мормаля Гримо перешел на язык жестов и вновь стал почти бессловесным.
– Так. Поймаем стукача на месте преступления. Застукаем стукача.
Гримо сделал предостерегающий жест.
– Не бойся за меня, – сказал Рауль, – Драться я с ним не буду. В смысле – дуэли не будут как таковой. Я же помню приказ. Веди меня!
Гримо, пробираясь между коробок, мешков, бочек и ящиков, привел своего господина к месту на баке, откуда они могли видет Мормаля, сами оставаясь незамеченными. Старик ориентировался на ''Короне'' не хуже моряков, что вызывало восхищение всех обитателей корабля. Мормаль сидел среди бочек и коробок. Велев Гримо не высовываться, Рауль вышел из своего укрытия. Он заметил, что Мормаль торопливо спрятал свою писанину под камзол. После обмена приветствиями и разговора о погоде Рауль спросил стукача: