Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс

— А что теперь будет с нами? Кто же в конечном счете победил? Похититель Солнц или Мадемуазель?

— Ни тот, ни другая, — ответил Силвест, отставляя микроскоп. Оббитое бархатом подножие мягко стукнуло по крышке стола. — Во всяком случае, таково мое интуитивное ощущение. Я думаю, что мы — я — подошли совсем близко к тому, чтобы запустить этот механизм, к тому, чтобы дать ему стимул возбудить все остальные оставшиеся механизмы и начать войну против человечества, — он расхохотался. — Впрочем, называть это войной — значит подразумевать, что в ней будут две стороны. Но я не думаю, чтобы дело обстояло так.

— И вы считаете, что дела не зашли так далеко?

— Я надеюсь на это, я молюсь об этом. Вот и все, — он пожал плечами. — Конечно, могу и ошибиться. Это раньше я говорил, будто никогда не ошибаюсь. Теперь я получил хороший урок.

— А что насчет амарантян и Странников?

— Время покажет.

— И все?

— Я не знаю всех ответов, Хоури, — он оглядел кабинет, будто оценивая книги на полках и желая увериться, что они еще там. — Их нет даже здесь.

— Время идти, — внезапно произнесла Паскаль. Она появилась возле мужа, держа в руке стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Водка, надо полагать. Поставила стакан на стол, рядом с отполированным черепом цвета пергамента.

— Куда это?

— В космос, Хоури. Разве не этого жаждешь ты? Не хочешь же ты провести остаток вечности здесь?

— Так ведь некуда же идти, — жалобно сказала Хоури. — Ты это знаешь лучше меня, Паскаль. Корабль против нас. Паучник уничтожен. Илиа убита…

— Нет, она не убита, Хоури. Она выжила, когда шаттл взорвался.

Значит, ей все же удалось натянуть скафандр? Ну и что с того? Хоури уже хотела было спросить об этом Паскаль, но тут же поняла: все сказанное ей этой женщиной — правда, какой бы дикой или невероятной она ни казалась, какой бы бесполезной ни была и как бы мало все это ни имело значения.

— А что будете делать вы оба?

Силвест потянулся к стакану с водкой и сделал маленький глоток.

— Неужто ты еще не догадалась? Этот кабинет вовсе не для того, чтобы удивлять тебя. Мы с Паскаль живем в нем, не говоря уж о том, что мы оба существуем еще и в компьютерной версии в самой матрице. И не только в этой комнате, но и в остальной части Гадеса. Словом, как всегда, только теперь все это — наше.

— И все?

— Нет… не совсем.

И тогда Паскаль придвинулась к нему, обняла за талию, и оба одновременно посмотрели в бойницу окна на истекающий кровью чужой закат, на аридный пейзаж Ресургема — безжизненный и уходящий вдаль.

И он стал меняться.

Первые изменения возникли на горизонте. Смывающая все волна трансформации неслась на них со скоростью наступающего дня. На небе возникли груды облаков — огромные, точно империи. Теперь небо стало голубым, хотя солнце все еще погружалось в сумерки. И ландшафт уже был не аридный, он взрывался, превращаясь в бушующую зелень, в стремительную волну кустарников и деревьев. Хоури видела озера, незнакомые деревья, потом появились тропинки, вьющиеся между похожими на яйца домиками, которые собирались в деревушки, а на горизонте уже возникали и города, в том числе один — самый большой, где поднимался высокий тонкий шпиль. Она не могла оторвать взгляда от дали, она онемела от громадности увиденного — мира, вернувшегося к жизни. А может, то был обман зрения, но она видела, что среди домиков движутся фигурки, движутся со скоростью птиц, никогда, однако, не поднимаясь в небо.

— Вот так оно было когда-то, — сказала Паскаль. — Или, во всяком случае, такой вид записан в матрице. Это не археологическая реконструкция, Хоури. Это Ресургем, где они обитают сейчас. Возвращенный к жизни силой воли тех, кто выжил. Это мир, точный до малейшей детали.

Хоури оглядела комнату и поняла.

— Вы будете его изучать, верно?

— Не просто изучать, — отозвался Силвест, отпивая еще глоток. — Мы будем жить в нем. Пока нам не наскучит, чего, я надеюсь, теперь никогда уже не произойдет.

Хоури ушла, оставив их вдвоем в их кабинете, где тут же возник глубокий, полный мудрости разговор, отложенный только для того, чтобы доставить Хоури удовольствие.

Хоури поднялась вверх по лестнице и снова оказалась на поверхности Гадеса. Кора планеты все еще горела кровавым огнем, она все еще жила компьютерными расчетами. Теперь, когда Хоури пробыла здесь достаточно долго и нервы ее успокоились, она поняла, что кора непрерывно гудит у нее под ногами, будто в глубинах планеты ревет огромная бесперебойно работающая машина. Такая мысль, подумала она, наверняка не далека от истины. Ведь весь этот мир и есть огромный компьютер.

Она думала о Силвесте и Паскаль, начинающих свой новый день исследований сказочного мира. За то время, которое прошло с минуты их расставания, у них, вероятно, протекли многие годы. Впрочем, какое это имеет значение? Она была убеждена — смерть они выберут только тогда, когда все остальное перестанет их интересовать. А это, сказал Силвест, вряд ли произойдет в ближайшем или отдаленном будущем.

Хоури включила коммуникатор скафандра.

— Илиа! Ты слышишь меня? Черт, идиотизм, конечно, но они сказали, что ты еще жива?

Только треск помех. Надежды рухнули. Хоури оглядела опаленный пейзаж и подумала: ну и что же дальше? И вдруг:

— Хоури, это ты? Какого дьявола! Неужто тебе удалось выкарабкаться?

Голос был странный. Он то резко повышался, то стихал, будто говорившая была пьяна, хотя подъемы и падения происходили с какой-то непонятной регулярностью.

— Я могла бы задать тебе такой же вопрос. Последнее, что я помню, это как шаттл перекинулся брюхом вверх. Уж не собираешься ли ты сообщить мне, что все еще дрейфуешь?

— Я устроилась куда лучше, — сказала Вольева. — Сижу в шаттле, — ее голос продолжал подниматься и понижаться по всему спектру. — В шаттле, понятно? Я на борту шаттла.

— Как это?

— Его послал корабль. «Бесконечность», — теперь все стало ясно — Вольева просто задыхается от волнения. Она умирает от желания высказаться. — Я-то думала, он хочет меня убить. Все время только и обмозговывала это. Все ждала последней атаки. А ее не было. Вместо этого он послал за мной шаттл.

— Я что-то никак не пойму. Ведь корабль все еще в руках Похитителя Солнц? А он желает нас всех укокошить.

— Нет, — ответила Вольева с каким-то девичьим восторгом. — Нет! Все так и должно быть, если то, что я сделала, сработало, а оно не могло не сработать.

— А что ты выкинула такое, Илиа?

— Я… гм… подогрела Капитана!

— Ты сделала это?

— Именно! Это был весьма решительный подход к решению проблемы, надо признаться. Я подумала: если один паразит хочет захватить контроль над кораблем, то самый надежный способ его победить — это выпустить на него еще более сильного паразита, — Вольева остановилась, как будто ожидала от Хоури подтверждения, что это весьма разумный взгляд на проблему. Поскольку подтверждения не последовало, она продолжала: — Это было сутки назад. Чума уже наверняка трансформировала за несколько часов значительную часть корабля. Скорость трансформации невероятная — сантиметр в секунду!

— И ты полагаешь, это умно?

— Хоури, это самая глупейшая идея за всю мою жизнь! И все же она, по-видимому, сработала. В худшем случае мы сменим одного мегаломаньяка на другого, но тот — другой — уже не станет настаивать на нашем уничтожении.

— Значит, шаг в правильном направлении. А где ты сейчас? Ты еще не на корабле?

— Едва ли. Последние часы я провела в поисках тебя. Где ты находишься, черт бы тебя побрал? Я никак не могу взять твой пеленг.

— Лучше и не надо.

— Ладно, посмотрим. Но я хочу как можно скорее залучить тебя на корабль. И я не вернусь на этот суперсветовик одна — это на случай, если у тебя есть на этот счет сомнения. Не думаю, что он выглядит сейчас таким, каким мы его видели в последний раз. Ты… хм… можешь добраться до меня?

— Думаю, да.

Хоури сделала то, что, как ей говорили, она должна сделать, если ей придет охота покинуть поверхность Гадеса. Она не видела в этих действиях смысла, но Паскаль стояла на своем, говорила, что это та команда, которую матрица обязательно поймет. Команда, которая заставит матрицу направить свой пузырек, содержащий низкий уровень гравитации, прямо в космос. Таким образом, получится что-то вроде бутылки, в которой Хоури поплывет в безопасные края.

Хоури раскинула широко руки, будто у нее есть крылья, будто она умеет летать.

Красная почва, вечно дрожащая и сверкающая, медленно и ровно ушла из-под ног.

Примечания

1

Демарх — правитель города в Древней Греции.

2

От английского глагола conjoin — соединять, сочетать.