Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

От хвостовых сегментов донесся стук — заработали стрекалами погонщики. Червь начал набивать скорость, — и одежды ездоков захлопали на ветру. Скрежет, сопровождавший движение червя, усилился.

Пауль обернулся, оглядел свой отряд, нашел Чани и, не отрывая от нее взгляда, спросил Стилгара:

— Так что — я теперь наездник Пустыни или нет, Стил?

— Хал йаум! Воистину ты наездник отныне!

— И я могу сам выбирать курс?

— Таков обычай!

— И отныне я также фримен, родившийся сегодня здесь, в эрге Хаббанья. До этого дня — я не жил! Я был ребенком — до этого дня!

— Ну, не то чтобы совсем ребенком, — возразил Стилгар, подтягивая уголок капюшона, который дергал и оттопыривал встречный ветер.

— Но словно какая-то пробка отгораживала от меня мир; и вот она выдернута!

— Да, этой пробки больше нет.

— И я пойду на Юг, Стилгар. За двадцать манков. Я хочу видеть землю, которую мы создаем; землю, которую доселе я видел лишь чужими глазами.

И я увижу своего сына и всю свою семью, подумал он. Мне нужно время, чтобы обдумать будущее, что подобно прошлому для моей памяти. Подходит буря, и если я не буду в той точке, из которой сумею управлять ею и успокоить ее, — придет хаос.

Стилгар окинул его спокойным, оценивающим взглядом. Пауль продолжал смотреть на Чани, видя, как растет интерес в ее глазах и как возбуждение от его слов охватывает весь отряд.

— Но люди хотели бы сходить с тобой в набег на один из харконненских поселков во впадине — это всего в одном манке отсюда, — возразил Стилгар.

— Федайкины не раз уже ходили со мной в набеги, — ответил Пауль. — И будут ходить со мной в бой, пока хоть один из Харконненов дышит арракийским воздухом!

Стилгар внимательно смотрел на него, и Пауль понял, что вождь видит происходящее через призму воспоминаний о том, как возглавил сперва свой сиетч, Табр, а потом, после гибели Лиет-Кинеса, — и Совет Вождей.

Ему уже доложили о волнениях среди молодых фрименов, подумал Пауль.

— Хочешь собрать всех вождей? — спросил Стилгар.

У молодых парней, стоявших позади, засверкали глаза.

Покачиваясь на ходу, они внимательно следили за беседой. Пауль заметил и беспокойство в глазах Чани, то, как она переводит взгляд со Стилгара, приходившегося ей дядей, на Пауля — своего мужчину.

— Ты и не догадываешься, чего я хочу, — проговорил он, подумав: «Я не могу отступать. Я должен взять их всех в свои руки».

— Сегодня ты — мудир отряда наездников, — сказал Стилгар, и в его голосе прорезалась ледяная официальность. — Как ты собираешься распорядиться этой властью?

Нам нужно время — расслабиться и спокойно все обдумать, подумал Пауль.

— Идем на юг, — ответил он.

— Даже если я прикажу повернуть на север, когда закончится день?

— Идем на юг, — повторил Пауль.

Стилгара охватило чувство неизбежности. Он с достоинством запахнул плотнее свой плащ.

— Сход будет, — объявил он. — Я разошлю гонцов.

Он решил, что я хочу бросить ему вызов, — решил Пауль. — И он знает, что против меня ему не выстоять.

Пауль опять повернулся к югу и, подставляя неприкрытые лицевым клапаном скулы встречному ветру, думал о том, как необходимость воплощается в принятые решения…

Им не понять, каково это.

Но он знал, что никакие соображения не заставят его свернуть с пути. Он обязан оставаться там, куда придется центр бури, которую он видел в будущем. Придет момент, когда эту бурю можно будет усмирить — если он будет находиться вблизи центрального узла, чтобы разрубить его в нужный миг.

Если только это возможно — я не стану вызывать его, думал Пауль. Если есть другой способ избежать дороги к джихаду…

— Сделаем вечером привал для ужина и молитвы в Птичьей пещере, что в хребте Хаббанья, — сказал Стилгар. Он одним крюком вцепился в шкуру червя, чтобы удержаться на колышущемся теле гиганта, а свободной рукой указал на встающий на горизонте невысокий скальный барьер.

Пауль посмотрел в ту сторону. Каменные складки барьера напоминали застывшие волны. Ни клочок зелени, ни цветок не смягчали суровый пейзаж. А дальше начинался путь в южную Пустыню — эта дорога занимала не меньше десяти дней и ночей, Подателя быстрее двигаться не заставишь.

Двадцать манков!

Этот путь уводил далеко за пределы мест, где можно было встретить харконненские патрули. Пауль знал, как они доберутся до цели, — он не раз видел это во сне. Однажды наездники заметят, что горизонт окрашен как будто немного другим цветом — изменение настолько небольшое, что можно подумать, что желаемое выдаешь за действительное, — а потом перед ними появится и новый сиетч.

— Устраивает ли мое решение Муад'Диба? — перебил Стилгар мысли Пауля. Нотка сарказма в его голосе была едва заметна, но уши фрименов, привыкшие различать малейшие оттенки птичьих голосов или сообщений, звучащих в писке сейлаго, отметили этот сарказм — и теперь все ждали реакции Пауля.

— Стилгар слышал, как я поклялся в верности ему, когда федайкины проходили посвящение, — проговорил тот. — Мои воины-смертники знают — то была честная клятва. Или Стилгар сомневается в ней?

В голосе Пауля звучала настоящая боль, и, слыша ее, Стилгар опустил глаза.

— Усул — мой товарищ по сиетчу, и в нем я не усомнюсь никогда, — ответил наконец он. — Но ты также — Пауль Муад'Диб, герцог Атрейдес, и ты — Лисан аль-Гаиб, Глас из Внешнего Мира. А этих людей я даже не знаю…

Пауль отвернулся от него к встающему из-за пустынного горизонта хребту Хаббанья. Червь под ними был все еще силен и бодр. Он мог пройти вот так вдвое большее расстояние, чем любой другой, когда-либо оседланный фрименами. Пауль знал это. Ни одна история из тех, что рассказывают детям, не могла быть достойным описанием этого Старика Пустыни. Это начало новой легенды, подумал Пауль.

Сильная рука сжала его плечо.

Пауль взглянул на руку, потом на ее обладателя. На него глянули темные глаза Стилгара, обрамленные капюшоном и маской.

— Тот, кто стоял во главе Сиетча Табр до меня, — сказал Стилгар, — был мне Другом. Мы делили с ним многие опасности. Много раз спасал я его жизнь… а он — мою.

— И я друг тебе, Стилгар, — ответил Пауль.

— Никто в этом не сомневается. — Стилгар убрал руку, пожал плечами. — Но так уж повелось…

Стилгар, понял Пауль, был фрименом до мозга костей — настолько, что иного пути он не видел. У фрименов новый вождь либо принимал бразды правления из мертвых рук своего предшественника, либо убивал сильнейшего противника из людей своего племени, если старый вождь погибал в Пустыне. Так стал наибом и сам Стилгар.