Лезвие бритвы (илл.: Н.Гришин) - Иван Ефремов

В раджа-йоге, королеве всех йог, одна из высших ступеней — пятая, если не ошибаюсь, называется титикша — это состояние полного равнодушия ко всему преходящему, к радости и страданию.

Вы называете это освобождением. С нашей точки зрения, это большое несчастье. В периоды больших невзгод человечества у людей разных народов появлялось состояние ацедии — убийственного равнодушия ко всему, и к себе самим в том числе. Это выключение из жизненной борьбы обязано повреждению наследственных механизмов и дефектности психики, а вы наносите это повреждение себе намеренно. Не из страха ли страдания? Не из опасения ли, что радость диалектически связана со страданием и, чтобы избежать страдания, надо отказаться от обоих?

— Так вы считаете путь йоги бесполезным? — строго спросил Витаркананда.

— Как можно так понять мои слова? — укоризненно покачал головой Гирин. — Физические силы и психические возможности человека громадны. Умение владеть ими особенно необходимо в нашу эпоху, когда столкновение старого и нового грозит миру небывалыми бедами. Сами же вы называли наше время «железным веком» — Кали-Югой, а современность — эпохой Агни — космического огня, предвидите распространение неизвестных прежде болезней, призываете «подготовить врачей». Йогическая наука, хотя далеко не все мои западные коллеги отдают себе в этом отчет, полярна европейской в методе познания. Мы привлекаем информацию из внешнего мира через описание и эксперимент, нащупывая законы вселенной. Вы же стараетесь познать мир изнутри, из себя, считая, что человек, как микрокосм, вмещает в себя всю неисчерпаемость бытия и полноту познания. Самая важная часть всех наук о человеке — психология, борьба за его высокие и душевные качества, хотя и резко различны в Индии и на Западе, по существу, составляют диалектически две стороны единства. Наша психология зиждется на синтезе опытных данных. Индийский исследователь не рационализирует истину, он испытывает ее в личном, субъективном опыте. Из наших психологических школ ближе всего к индийской школа Чарльза Роджерса.

Элементарные достижения раджа-йоги — развитие бездонной фотографической памяти и интеллигентности выше среднего уровня — обычно отрицались западной психологией, хотя последние данные и начинают говорить о реальности этих достижений.

Противоположность наших путей в то же время диалектически едина в движении к раскрытию тайн природы и человека. На этой дороге мы неизбежно сойдемся в необходимости двустороннего постижения, внутреннего и внешнего единства познания.

И в то же время весь идеал йоги зиждется на личном «спасении», уходе и предоставлении всему остальному миру идти своим путем. Разве это цель? Несколько десятков людей достигнут большого развития своих сил, обольщая себя мнимым спасением от круговорота рождений и смертей. Что же в этом толку для ваших братьев — людей? Даже если бы существовал какой-нибудь создатель всего сущего — то и для него? Мчится в будущее, вздуваясь и пенясь, поток миллиардов человеческих жизней, а вы стремитесь выпрыгнуть из него на берег? Гордо звание Тиртхакары — наводящего мост через поток существований для других людей. Но ведь в конечном итоге такая деятельность должна привести теоретически к прекращению смертей и рождений, то есть к концу человечества. И это после всех страданий жизни на пути к мысли и воле? Разве так поступали бодисатвы, отказавшиеся от нирваны? Разве не в тысячу раз более благородна другая цель, какую поставил себе целый народ — мой народ, идущий к ней через великие трудности? Цель эта — сделать всех знающими, чистыми, освобожденными от страха, равными перед законом и обществом, сделать доступным для них всю неисчерпаемую красоту человека и природы. В этой цели чем выше и совершеннее будут ее работники, тем быстрее окончится тяжелый и далекий путь. Как нужны бы были сейчас люди, вам подобные, освободившемуся народу Индии…

Гирин сдержал себя, спохватившись, что слишком увлекся, и закончил уже спокойно:

— Ваша йога, или психофизиологическое совершенствование, как скажет ученый Запада, представляется мне крепким свинчиванием сознательного с подсознательным в психике человека, железным стержнем, поддерживающим крепость души и тела, могучим зарядом энергии, делающим человека способным к высоким взлетам, тяжелой борьбе, необоримой стойкости. Но для чего это все, как не для отдачи людям, помощи им, борьбы за увеличение красоты и счастья на земле? Разве не говорил Будда как о величайшей заслуге о внесении хотя бы крупицы счастья для людей?

Человек, знающий из палеонтологии свою историю, тяжкое восхождение к мыслящему существу через миллиарды лет бессмысленного страдания живого, должен чувствовать огромную ответственность за свою судьбу. Какое право он имеет рисковать собой, говорить о самоуничтожении или отказе от жизни и смерти, как то делают йоги? Только для индивидуального вознесения? Какая же это мудрость, где тут вторая чаша весов, на которой все страдания живой плоти в ее историческом пути от амебы до человека? Чем так уж отлична по своему результату подобная философия от безумного бреда об очистительном огне адской бомбы, которая призвана уничтожить погрязшее в злобе человечество? Как случилось, что вы до сих пор стоите в стороне от вашего подлинного назначения?

Самый великий ученый нашего века и один из величайших во все времена, мой соотечественник Вернадский ввел понятие ноосферы — суммы коллективных достижений человечества в духовной области, мысли и искусства. Она обнимает всех людей океаном, формирующим все представления о мире, и надо ли говорить, как важно, чтобы воды этого океана оставались чистыми и прозрачными. Все усилия людей творческих должны быть направлены сюда, и нужно не только создавать новое, но и не позволять пачкать прежнее, вот еще одна громадная задача на пользу всему миру.

Гирин умолк, неуклюже поклонился собравшимся и сел, вытирая потное от напряжения и волнения лицо. Молчание нарушил Витаркананда.

— Я называю брахманом того, кто говорит правдивую речь, поучительную, без резкостей и без намерения обидеть, — начал он по-тамильски, повторяя по-английски для Гирина. — Наука стала религией Запада, но есть еще многое в человеке, чего она не знает и не может ответить на все запросы его души. Но горе ей, если наука не оправдает гигантских надежд, на нее возлагаемых, тогда европейская мысль потерпит полнейший моральный крах…

Профессор Витаркананда наклонил набок голову, как присматривающаяся к чему-то птица, и продолжал:

— Пока результатом вашего устройства жизни, более обеспеченного и куда более технически могущественного, чем наше, не явилось большее счастье. Я не знаю России, но думаю, что вы, стоя между Западом и Востоком, взявшись за переустройство жизни по-новому, — другие. Но собственная статистика американцев, подтверждаемая научными исследованиями, говорит о неуклонном росте наркомании, алкоголизма и соответственно психических заболеваний. Считается, что из ста восьмидесяти миллионов американцев двадцать восемь миллионов людей неполноценны в отношении душевного или физического здоровья, а восемь миллионов с явно поврежденной психикой. Число умственно отсталых людей в Соединенных Штатах, по подсчетам медицинских учреждений, превосходит всех больных раком, склерозом, туберкулезом, полиомиелитом и другими бичами человечества, вместе взятыми. Это в стране наиболее сытой, далеко ушедшей вперед в области технической цивилизации. Где же здесь преимущества западной науки?

Профессор встал и подошел к балюстраде, обрамлявшей открытую часть комнаты. Гирин впервые заметил, что они расположились на плоской крыше высокой части дома, поднимавшейся, как приземистая квадратная башня. Едва различимо чернела в ночном мраке густая растительность парка, сбегавшая с холма на прибрежную равнину. Редкие желтые огоньки земли не могли соперничать со скопищем звезд, нависших над бесконечностью темного моря.

— Там и там, — Витаркананда показал на океан и на холмы, уступами громоздившиеся позади дома, — мир, в котором страны точно тигры, готовые к прыжку. Чудовищные ракеты, могущие стереть самые большие города в ядовитую пыль, нацелены друг на друга. Охваченные безумием вооружения люди, верящие только в силу, хвастаются перед всем миром смертоносностью своего оружия. Гигантские подводные лодки плавают по океанам, также вооруженные ракетами, готовыми взлететь из глубины вод. Помню рисунок в американском журнале — ровное поле, засеянное густой травой, а под его мирной поверхностью, в глубоких колодцах, укрыты акульи тела ракет, которые в нужный момент прорвут тонкую крышку и слой дерна, поднимаясь, чтобы обрушить свое отвратительное содержимое на обреченную страну.

Там высыхают реки и скудеют поля, потому что леса исчезают, превращенные в бумагу для бесчисленных газет, изливающих целый океан беззастенчивой лжи. Подобные псам из священной книги христиан, газеты все время возвращаются на извергнутое ими же, снова и снова пуская в человеческие массы ложь или чепуху, раздутую до невообразимых размеров. Теперь еще одно изобретение западной науки уже не словами, а картинами, химерическими и вредными выдумками заполняет досуг людей, приковывая их к гипнотизирующим экранам внутри душных и тесных домов. Досуг, который мог бы быть отдан полезному совершенствованию и подлинно прекрасному. Даже то, что Запад берет у нас, претерпевает чудовищное опошление. Мнимые йоги сулят быстрое возвышение и могущество, за деньги, конечно, обманывая легковерных, жаждущих чуда и неспособных к громадному труду истинной йоги людей.