Философия истории - Юрий Семенов

Образ действия человека детерминирован в конечном счете объективными свойствами тех вещей, с которыми человек оперирует. Именно в процессе взаимодействия с объективным миром выявляется, какие действия человека являются правильными, обеспечивающими достижения желаемого результата, а какие ошибочными, обрекающими на неудачу.

Программа материально-производственной деятельности вырабатывается сознанием людей на основе практики взаимодействия с внешним миром и полученных в ходе этого взаимодействия знаний о свойствах материальных вещей и возможностях их использования. В конечном счете источником этой программы является объективный внешний мир. Сознание человека способно правильно направлять человеческую деятельность по преобразованию объективного мира потому, что оно более или менее адекватно отражает этот мир.

Сложнее обстоит дело с поведением людей, т.е. с их действиями по отношению друг к другу. Ясно, что тот или иной образ поведения определяется существующей программой поведения. На вопрос о том, чем определяется сама эта программа, можно, конечно, как и в случае с материально-производственной деятельностью, сослаться на практики самого поведения, в ходе которой выясняется, как человеку нужно вести, а как нельзя, какие поступки людей правильны, а какие — ошибочны.

Но если в ходе материально-производственной деятельности критерий, отделяющий правильные действия от ошибочных, — это особенности объективных вещей, с которыми человек имеет дело, то в случае поведения человека получается, что таким критерием является соответствие или несоответствие его поступков существующей программе поведения. Правильны те поступки, которые соответствуют правилам, нормам, содержащимся в программе, ошибочны — расходящиеся с этими нормами.

В случае с материально-производственной деятельностью человека за неправильные действия наказывает природа, в случае с поведением — другие члены общества, которые руководствуются программой, которая определяет, как поступать можно и должно, а как — нельзя.

В рамках рассматриваемой концепции, которую можно назвать культурным детерминизмом, неизбежен вывод, что у программы поведения нет не зависящей от сознания, объективной основы. В результате сама программа, т.е. общественное сознание, выступает как единственная основа деятельности людей, а тем самым и человеческой истории. Порочный круг разрывается при таком подходе, но ценой признания сознания за первичное, определяющее по отношению к поведению. Это — типичный социоисторический идеализм.

Таков конечный итог, к которому неизбежно должны прийти все, кто разделяет взгляд, согласно которому суть отличия человека от животного заключается в наличии у него культуры. И если к нему не приходят прямо, то это говорит лишь о явной непоследовательности. Изменить идеалистический характер концепции не могут и утверждения о том, что культура не зависит от человека, что культура управляет человеком и т.п. Согласно такой точке зрения, именно развитие культуры, т.е. общественного (социарного) сознания лежит в основе эволюции общества. Но ответа на вопрос, почему развивается та часть культуры, которая определяет поведение людей, а тем самым и ход истории, сторонники этой точки зрения не дают.

Кстати сказать, взгляд на культуру как нечто существующее и развивающееся независимо от человека, не нов. Как мы уже знаем (1.4.2), его в свое время отстаивал Л. Фробениус, который тоже ничего не мог сказать о реальном источнике ее развития.

3.14.9. Биологические и социально-биологические концепции (Э. Уилсон, Ж. Дюби, И.П. Павлов, 3. Фрейд, В. Райх и др.)

Выявление идеалистической природы последней из рассмотренных выше концепций стало одной из причин возникновения в последние десятилетия среди западных ученых весьма своеобразного течения. Сторонники его не могли примириться с фактическим отрицанием материальной основы человеческого поведения. Как совершенно справедливо отмечали они, в суперорганической теории культуры все нормы человеческого поведения выступают по существу в качестве «свободных продуктов человеческого воображения».328 Fox R. Primate Kin and Human Kinship. // Biosocial Anthropology. London, 1975. P. 9.

Стремясь преодолеть подобную интерпретацию программы социального поведения, они начали искать и «нашли» ее материальный базис в биологии человека, в его наследственной основе, в его генотипе. По их мнению, и анатомическая организация человека, и в своих основных чертах социальное поведение человека запрограммированы генетически. Они-то (генетически запрограммированные анатомическая и поведенческая системы) и являются единым базисом человеческой социальной организации.329 Tiger L., Fox R. The Zoological Perspective in Social Science // Man. 1966. Vol. I. № 1. P. 76.Корни социальной организации уходят в их интерпретации к биологической организации человека. Поэтому отличие человека от других видов животных имеет точно такой же характер, как отличие любого животного вида от остальных видов.

С такой точки зрения проблема соотношения природы и культуры представляется надуманной и фальшивой, ибо «культура есть просто специфически видовое поведение одного особенного примата и должна быть объяснена теми же самыми принципами, что и развитое поведение любого примата».330 Fox R. Ор. cit. P. 9.Основной вывод, к которому приходят сторонники данной концепции, заключается в том, что изучение человеческого социального поведения становится одной из областей сравнительной зоологии животного поведения и является в широком смысле объектом того же самого рода анализа и объяснения. «Никакой другой специальной теории, кроме дарвиновской, не нужно, чтобы объяснить развитие и постоянство более общих черт человеческой социальной организации». 331 Tiger L., Fox R. Ор. cit. P. 76.

Так утверждают сторонники «этологии человека». Им вторят последователи «социобиологии», представляя ее в виде систематического изучения «всех форм социального поведения, одинаково как у животных, так и у человека».332 Wilson A. Sociobiology: a New Approach to Understanding the Basis of Human Nature // New Scientist. 1976. Vol. 70, № 1000, P. 342.Свою задачу применительно к человеку они видят в том, чтобы поместить социальную науку в биологические рамки.333 Ibid.Они убеждены, что социобиология может помочь понять человеческое поведение и его фундаментальные правила.334 Ibid. P. 345.В частности, по их мнению, эта дисциплина открывает путь к пониманию морали вообще, альтруизма в особенности. «Я полагаю, — пишет основоположник социобиологии Эдвард Осборн Уилсон, — что глубоко лежащая эмоция альтруизма, которая мощно выражает себя потенциально во всех человеческих обществах, есть следствие генетического вклада».335 Ibid. P. 343.

Таким образом, стремление преодолеть идеализм в понимании отличия человека от животного, которое господствует у одной части западных исследователей, привело другую их часть к отрицанию существования качественной грани между человеком, с одной стороны, и животными — с другой, т.е. к биологизации человека и одновременно социализации животных. В настоящее время социобиология перестала быть чисто западным явлением. Она получила распространение и в нашей стране. В частности, нашими социобиологами было сделано выдающееся открытие — они нашли демократию у... обезьян.336 См.: Бутовская М.Л., Плюснин Ю.М.. Принципы организации пространственного поведения у человека и высших приматов (сравнительный анализ) // Современная антропология и генетика и проблема рас у человека. Сборник статей. М., 1995.

Взгляды, близкие к социобиологическим, развивал у нас крупный генетик Владимир Павлович Эфроимсон (1908—1989) в работах «Родословная альтруизма» (НМ. 1961. № 10) и «Генетика этики и эстетики» (СПб., 1995).

Подход, сходный с социобиологическим, наблюдается и в исторической науке. Крупный французский историк Жорж Дюби (1919 — 1996) в своей работе «Общество XI—XII веков в районе Макона» (1971) пытался обосновать взгляд, согласно которому в глубинной основе общественного строя средних веков лежали такие биологические факторы, как законы генетики, наследуемого кода, записанного самой природой в ДНК. В специальном номере «Анналов» с подзаголовком «Антропология Франции» (1976, № 4) в целом ряде статьей приводятся различного рода данные, которые, по мысли авторов, должны свидетельствовать о том, что социальное поведение человека диктуется наследственностью, генетическим кодом. В труде французских историков «За историю питания» (1970) человек выступает как биологический индивид, связанный с другими такими же индивидами, поведение которых обусловлено неким туманным «биологическим потенциалом».337 См.: Соколова М.Н. Современная французская историография. М., 1979. С. 67-77, 292-295.

Этология человека и социобиология, разумеется, не первые биологические концепции общества. Биологический подход к обществу мы наблюдали у Дж. Таунсенда, обращавшего особое внимание на борьбу за существование, в которой побеждают сильнейшие. После появления «Происхождения видов путем естественного отбора» (1859) Чарльза Дарвина возникло множество концепций общества, которые объединяют под названием социал-дарвинизма. Одним из убежденных поборников социал-дарвинизма был итальянский социолог Микеле Анджело Ваккаро (р. 1854) — автор книг «Борьба за существование и ее последствия для человечества» (1886), «О жизни народов в связи с борьбой за существование» (1886), «Проблемы мира и будущего мирового устройства» (1917). Такого рода концепции продолжают возникать и сейчас. В качестве примера можно привести работу Роберта Байджлоу «Воины рассвета. Человеческая эволюция к миру» (1969), в которой естественный отбор, проявляющийся прежде всего в войнах, насилии, резне, истреблении, объявляется движущей силой истории.