Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - Наталья Павлищева

Глава шестая

Прусские девы

Когда рыцарь умер, Пелузе смазал его теплой кровью свой лоб и, воздев руки к небесам, долго твердил заклинания и просил о чем-то бога Кауса на родном языке. Все это время волховица Унда не двигалась с места и хранила молчание. В полнейшем безмолвии стояли широким кругом и юные прусские девы, с почтительным благоговением взирая на Пелузе.

Закончив свое обращение к богу войны, Пелузе приказал Пересвету, Ящелту и Станто обнажить мечи. Смазывая длинные голубоватые клинки жертвенной кровью, старик бормотал себе под нос какую-то молитву. В этот момент Станто громко чихнул.

Пелузе радостно встрепенулся и воскликнул:

– Хвала Огню и Небу! Каус принял нашу жертву!

Унда опять забегала по кругу, стуча в бубен и выкрикивая что-то по-прусски, упоминая бога Кауса и его супругу Милду. При этом девушки хором восклицали одно и то же восхваление в честь этих богов, взявшись за руки.

Вдруг где-то в лесу неподалеку раздался невнятный протяжный крик, это был человеческий голос, пробудивший короткое гулкое эхо в кронах деревьев.

Пересвет ощутил, как у него заколотилось сердце и жаркая волна прошла по его телу. Он переглянулся с Ящелтом, чувствуя замирающий трепет своих возбужденных нервов.

Пелузе поднял голову и прислушался. То же самое сделал Станто.

– Это боги подают нам знак, что обряд нужно продолжать! – воскликнула Унда, обращаясь к Пелузе. – Пора девицам окунуться в воды Священного озера, чтобы затем пожертвовать богине Милде свою девственную кровь.

Пелузе не стал возражать, кивком головы давая понять волховице, что он согласен с ней.

Священное озеро находилось примерно в трехстах шагах от городища с западной стороны, в него впадали ручьи, стекавшие с близлежащих холмов. Озеро являлось естественной защитой городища, омывая юго-западный склон косогора, на котором оно было выстроено.

Унда почти бегом направилась через дубовую рощу в сторону озера, взмахом руки увлекая девушек за собой. Рыжие растрепанные волосы волховицы развевались у нее за спиной. Девушки гурьбой следовали за волховицей, путаясь в своих длинных платьях и на ходу поддерживая друг дружку, если кто-то из них спотыкался в спешке.

– Нам тоже нужно идти к озеру, – сказал Ящелт, тронув Пересвета за локоть. – Идем! Пелузе зовет нас.

– Как ты думаешь, кто это кричал в лесу? – Пересвет взглянул на Ящелта.

– Я думаю, это кричала выпь, – ответил Ящелт. – Эта птица порой кричит совсем как человек.

– Нет, это была не выпь. – Пересвет нахмурил брови. – Это был человек. Я уверен в этом.

– Идем же! – Ящелт потянул Пересвета за собой. – Нужно продолжать священный обряд, пока солнце высоко.

Спускаясь по склону косогора, Пересвет увидел в низине длинную цепь холмиков, какие-то были гораздо выше человеческого роста, какие-то ниже. Даже при беглом взгляде легко было догадаться, что эти заросшие густой травой курганы есть творения рук человеческих. «Это и есть могилы прусских вождей?» – спросил он у Ящелта. Тот молча кивнул в ответ. Спустившись с холма, Пересвет и Ящелт двинулись мимо могил к низкому берегу озера, осененному желтеющими березами.

Пригибаясь, они продрались через кусты сирени и в смущении замерли на месте, увидев, что на мелком прибрежном песке разбросаны девичьи одежды, а сами девушки нагие бегают среди берез, то прикасаясь к белым стволам руками, то прижимаясь к ним всем телом. Все это действо проходило в молчании, лица девушек были серьезны и сосредоточенны. Они словно пребывали в неком экстазе, обнимаясь с березами и совершенно не обращая внимания на старика Пелузе, присевшего на пень у воды, на юного Станто, который помог Цильде раздеться донага и теперь помогал ей расплетать косы. Не замечали девушки и Пересвета с Ящелтом, слыша только властный голос Унды и видя лишь ее демоническое лицо с широко распахнутыми глазами. Волховица продолжала что-то громко выкрикивать, распоряжаясь юными девами и поторапливая их.

Пересвет, не понимая прусской речи, спросил у Ящелта, о чем молвит девушкам рыжеволосая волховица.

– Унда велит отроковицам прижиматься к березам, дабы впитать в себя их добрую ауру, ведь это дерево считается творением богини Милды, – ответил Ящелт. – Еще Унда приказывает девицам распустить косы и снять с волос все повязки и заколки, мол, все недоброе стечет с них по волосам, когда они окунутся в воды Священного озера.

– Сентябрь – не лучшее время для купания, – покачал головой Пересвет, – как бы не застудились девицы-то.

– Ничего, – промолвил Ящелт, – вода в озере еще не вельми холодна, ведь дни-то стоят солнечные. Да и купание это не будет долгим.

Пересвет с каким-то жадным любопытством разглядывал нагих девушек, невольно подмечая в них те особенности женского очарования, какие отличают дочерей пруссов от немок и славянок. Прежде всего, у большинства прусских девушек, собравшихся в этот осенний день на берегу Священного озера, волосы были цвета льна, и лишь у некоторых волосы имели русый или золотисто-янтарный оттенок. Нагота этих юных девственниц показалась Пересвету особенно прекрасной и соблазнительной, поскольку все девушки были очень белокожи. Белокурые волосы, льющиеся дождем на ослепительно-белые девичьи спины, плечи и бедра, придавали каждой из этих девственниц некий ореол чистоты и непорочности.

Пересвета охватило смущение, когда к нему подбежали Велта и Нельда, нагота которых была прикрыта лишь распущенными волосами. Преклонив колени, обе подружки разом коснулись рукой его интимного места, что-то быстро проговорив на родном языке. Затем, так же стремительно сорвавшись с места, Велта и Нельда помчались к озеру, держась за руки и давясь от смеха. Они с громким визгом забежали на мелководье, подняв фонтаны брызг.

– Что они сказали мне? – обратился Пересвет к Ящелту, кивнув на резвящихся в воде Велту и Нельду.

– Они выбрали тебя для священного соития, – пояснил Ящелт, неловко кашлянув в кулак. – Им же придется дарить свою девственную кровь богине Милде, но для этого эту кровь им предстоит сначала пролить. Понимаешь?

Пересвет ошарашенно покивал головой, лишь теперь сознавая, что его участие в этом священном обряде не ограничится только добычей и охраной пленного рыцаря. Он сразу подумал о Гертруде, которая изначально была против его участия в этом деле. Гертруде, конечно же, не понравится, если ее любимый совокупится с Велтой и Нельдой даже во имя высокой цели.

Тут к Ящелту подошла совсем юная девочка с лицом, завешанным длинными светлыми прядями, подошла несмело, явно стыдясь являть мужскому взору свою хрупкую наготу. Опустившись на колени, девочка еле слышно произнесла что-то по-прусски, коснувшись своей маленькой ладошкой бедра Ящелта и не смея поднять на него глаза.