Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

— Мы вкладывали дикие суммы в обучение наших людей. Вот тебе и отдача.

Софья даже сильно не лгала. Она умолчала лишь о том, что сама дала задание своим ребятам. Указала кто, что, как… им оставалось только добыть доказательства — эх! Где ты, фотоаппарат!?

Хотя над его аналогом работали в Университете. Камера — обскура, нитрат серебра, кто не баловался фотоделом в Советском Союзе? У Софьи в общаге таких 'любителей' десятка два было, они даже у коменданта комнату отвоевали, чтобы фотки проявлять!

Сэр Ньютон воспринял идею с восторгом. Как и дряхлый уже Глаубер… Пусть пока получался театр теней, но профили‑то были узнаваемы!? Дайте время, мы такое фотодело развернем!

И доказательства были. Показания свидетелей, пара писем… все хранилось у Софьи в отдельном ящичке. Снять копии — и отправлять.

Пусть Кеша подумает над тем, что у него в Европах творится. А Симеона… а вот на это его и спишем. До Руси далековато, то ли он украл, то ли у него украли, но шуба‑то была!

А что до иезуитов — да не пускать их сюда, и точка!

— Не пускать — нельзя.

Софья потерла лоб.

— Можно. Но лишь с принцессой. Вот Изабелла приедет — тогда и иезуитов милости просим. А нет, так у нас народ дикий. Мы не католики, мы не гугеноты, мы православные, мы и в морду дать могем. Оглоблей, например.

— Злая ты, Соня, — муж явно шутил. Но все‑таки…

— И как ты с ней уживаешься? — Алексей тоже принял озадаченный вид.

Царевна зашипела гадюкой.

— Что? Не нравится?! Вот уйду от вас — и уеду к Людовику! Шикарный мужчина! Отобью его у маркизы, отмою за полгодика — и будет мне счастье. Да какое! Вшивое, блохастое… мечта женщины!

— Да давай я тебе здесь блох со вшами насобираю, — от доброй души предложил братик. — Или тебе заграничные нужны?

— Уууу… злыдни. Так пишем?

— Пишем!

Илона Зриньи молча смотрела на мужчину напротив. А Имре, наоборот, излагал свои соображения.

То есть — они у них были одни на двоих.

У него есть люди.

У Илоны — земли и деньги.

Ему нужно преумножить, ей — сохранить.

У него нет детей, у нее двое, и если она сейчас не выйдет замуж, то может получить впридачу к детям опекуна. Или их вообще могут отнять. Официально она подданная Леопольда, а как тот относится к дочери Зриньи, родственнице Франкопанов и жене Ракоци… ну, для него хуже только сочетание — жена Вельзевула, родственница Люцифера и дочь Сатаны.

И то — вряд ли.

Сейчас Леопольд занят войной с Турцией. Да, пока гром еще не грянул, но недобрый ветер уже веет над Австро — Венгрией. Туркам надо больше времени, чтобы собраться и прийти, потому что их — громадье. Более ста тысяч.

И в этой круговерти у них есть шанс на успешный заговор. Сбросить с себя ярмо ненавистного австрийца…

Предложение?

Илона выходит за него замуж. И они объединяют силы, средства…

То, что ей сорок лет, а он на четырнадцать лет моложе, как раз не страшно. Подумаешь, проблема? Им же не любиться, а сражаться вместе. Хотя даже сейчас вы весьма привлекательны… нет?

Ну, нет — так нет. Храните верность умершему мужу, госпожа, принуждать вас никто не будет. Мне не вы нужны, а свобода моей страны.

Ну и корона в перспективе.

Поможете?

Илона честно попросила время на размышления, и Имре Тёкели отбыл восвояси. Ненадолго, на месяц, не более. Впрочем, Илона не обольщалась, это только первая ласточка. И самая хищная.

Любовь?

Да о чем вы говорите!? Когда в политике было место для этого чувства?!

Но и соглашаться…?

Выживет ли Ферек при таком предприимчивом отчиме? Все‑таки наследник Ракоци, единственный, прямой… и не умрет ли через некоторое время сама Илона? У нее ведь дочь, стоит Юлиане вырасти до подходящего возраста — и ее матери можно устраивать случайное падение с лестницы. Например.

Страшно.

Очень страшно.

А еще родня давит, а еще… да много чего — еще. Хорошо хоть свекровь убралась вслед за мужем, эта стервь сейчас бы всех с ума свела. Не любила Илона свою родственницу, Софию Батори, и вполне взаимно.

Какое бы решение приняла женщина — непонятно, ибо на второй неделе ее размышлений в ворота замка тихонько постучался бродячий менестрель — и был впущен внутрь.

И даже задержался на несколько дней.

Пел, показывал фокусы, рассказывал интересные истории, слегка, не переходя определенных границ, тискал служанку, сумел рассмешить даже Илону, вытащив из уха коменданта замка Паланок, роскошную алую розу.

А на третий день, Илона столкнулась с ним на башне. В своем любимом месте, где сидела ночами, размышляя о своей дальнейшей судьбе.

Что она думала в тот миг?

Враг?

Подослали?

Убийца?!

Мысль взметнулась, накрывая волной паники, Илона схватилась за кинжал, но тут же услышала тихий голос.

— Прошу вас, госпожа, я безоружен. Я послан к вам от русского царя. Вот, возьмите?

Илона покачала головой — и тогда мужчина принялся расшнуровывать ворот рубахи. Как‑то вывернул ее, подпорол — и на холодные каменные плиты пола лег конверт из тонкой кожи.

— Письмо и доказательство внутри. Я удаляюсь, госпожа.

Илона отступила от выхода — и темная тень исчезла. И только тогда женщина осознала, что они сейчас говорили по — латыни. И как!?

Она готова была поклясться, что ее собеседник получил блестящее образование! Это была не простонародная, мусорная, латынь, нет, он говорил так, словно учился где‑нибудь в колледже.

Иезуиты?

Илона осторожно взяла конверт платком.

Вскрывать его сама она не будет, попросит служанку. Мало ли…

Конверт оказался без подвоха. Более того, когда его открыли, из конверта выпало несколько десятков негранёных изумрудов, и лист пергамента. И печать. Большая, которую не подделать.

Печать русского государя, его герб…

Илона взяла лист в руки, бросила взгляд на текст.

Латынь. С одной стороны. С другой же… русский?

Илона знала девять языков: венгерский, немецкий, хорватский, словацкий, польский, сербский, французский языки, изучила древнегреческий и латынь, но русский?

Так, немного, пару — тройку слов. Но и этого хватило.

Что ж, посмотрим, что ей пишут?

Первые две строчки она пропустила. Как и полагалось, они были посвящены восхвалениям госпожи замка Паланок, ее красоте и мужеству. Важное начиналось потом.

Алексей Алексеевич писал то, что елеем проливалось на измученную душу женщины. Осторожно, полунамеками, так, чтобы посторонние мало что поняли, не называя имен, он писал, что только род Ракоци достоин править Венгрией. И лучше иметь на границе хорошего друга, чем подлого императора. А потому, именно сейчас у Илоны удобный момент.