Странствия убийцы - Робин Хобб

Мне следовало прекратить перепалку. Я не сделал этого.

— Просто она думает, что ты любишь меня, — попытался объяснить я.

Он странно посмотрел на меня:

— Это так.

— Я имею в виду любовь между мужчиной и женщиной.

Он вздохнул:

— А как это?

— Я хочу сказать… — Меня почти сердило его притворное непонимание. — Ну… Спать вместе… и…

— А это и есть любовь между мужчиной и женщиной? — внезапно перебил он меня. — Сон в одной постели?

— Это часть любви! — Я почувствовал, что обороняюсь, но не мог сказать почему.

Он поднял бровь и спокойно сказал:

— Ты снова путаешь любовь и секс.

— Это больше чем секс! — заорал я на него. В воздух с шумом поднялась птица. Я оглянулся на Кеттл и Старлинг, которые обменивались озадаченными взглядами.

— Ага, — сказал он и задумался. Я обогнал его и ушел вперед. До меня донеслось: — Скажи мне, Фитц, ты любил Молли или то, что было у нее под юбками?

Теперь был мой черед оскорбиться, но я не собирался позволять ему заткнуть мне рот.

— Я любил Молли и все, что ее касается, — заявил я. Я ненавидел краску, выступившую у меня на щеках.

— Вот. Ты сам это сказал, — обрадовался шут, как будто я доказал его точку зрения. — А я люблю тебя и все, что тебя касается. — Он склонил голову набок, и в его следующих словах был вызов: — А ты не отвечаешь мне взаимностью?

Он ждал. Я отчаянно желал вернуться на полчаса назад и никогда не начинать этого разговора.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, — неохотно проговорил я. — После всего того, что было между нами, как ты можешь спрашивать? Но я люблю тебя как мужчина любит другого мужчину…

Шут с интересом посмотрел на меня. Потом в его глазах появился внезапный блеск, и я понял, что он собирается сделать со мной что-то ужасное. Он вскочил на поваленное дерево, с высоты триумфально посмотрел на Старлинг и воскликнул:

— Он сказал, что любит меня! А я люблю его!

Со взрывом безумного смеха он спрыгнул с дерева и помчался вперед по дороге. Я запустил руку в волосы и медленно перелез через бревно. Сзади раздавались смех Кеттл и сердитые замечания Старлинг. Я молча шел через лес, желая, чтобы мне хватило разума помолчать. Я был уверен, что Старлинг кипит от ярости. Было достаточно плохо, что в последнее время она почти не разговаривала со мной. Я решил, что она считает мой Уит чем-то отвратительным. Она была не первой, кого это отпугнуло, по крайней мере она выказала кое-какую терпимость. Но ярость, которая владеет ею сейчас, будет иметь более личный оттенок. Еще одна маленькая потеря из того немногого, что у меня осталось.

Я подумал о Молли. И о Неттл. Они в опасности из-за меня. Без предупреждения у меня в горле возник комок. Я не должен думать о них, убеждал я себя, я все равно не в силах ничего сделать. Все, что я могу, — это довериться сильной правой руке Баррича и цепляться за надежду, что Регал не знает, где они находятся.

Я перепрыгнул через журчащий ручеек и обнаружил, что шут уже ждет меня на другой стороне. Он ничего не сказал и молча пошел рядом со мной. Веселье покинуло его.

Я напомнил себе, что сам едва знаю, где находятся Молли и Баррич. Я знал, как называется ближайший городок, но, пока я держал его название при себе, они были в безопасности.

— То, что знаешь ты, могу знать и я.

— Что ты говоришь? — с беспокойством спросил я шута. Его слова так точно отвечали моим мыслям, что у меня по спине пробежал озноб.

— Я сказал: то, что знаешь ты, могу знать и я, — рассеянно повторил он.

— Почему?

— Вот и я думаю. Почему я мог бы узнать то, что знаешь ты?

— Нет, я хотел спросить, почему ты это сказал?

— По правде говоря, Фитц, представления не имею. Эти слова пришли мне на ум, и я произнес их. Я часто говорю вещи, которые как следует не обдумываю. — Последняя фраза прозвучала почти как извинение.

— Я тоже, — согласился я. Больше я ничего не сказал, но это обеспокоило меня.

После происшествия у каменного столба он стал гораздо больше походить на того шута, которого я помнил по Баккипу. Я приветствовал его хорошее настроение и веру в собственные силы, но боялся, что он слишком уж уверился в том, что события пойдут так, как должно. Я тут же вспомнил, что его острый язык больше был пригоден для того, чтобы вскрывать конфликты, чем для того, чтобы разрешать их. Я сам не раз испытывал на себе его остроту, но при дворе короля Шрюда я почти желал этого. Здесь, в такой маленькой компании, он, как оказалось, стал еще острее. Я подумал, не смогу ли как-нибудь смягчить его острый как бритва юмор. Я покачал головой про себя, потом решительно вспомнил последнюю задачу Кеттл и обдумывал ее, даже пробираясь через подлесок и обходя нависающие ветки.

По мере того как день близился к концу, дорога вела нас все глубже и глубже в долину. Я заметил зеленые ветки ив и розоватые стволы берез, возвышающиеся над заросшей травой лужайкой. Дальше в долине раскачивались коричневые хвосты прошлогоднего рогоза. Буйные заросли трав и папоротников так же ясно, как и запах стоячей воды, говорили, что мы приближаемся к болоту. Когда снующий взад и вперед волк вернулся ко мне с мокрым брюхом, я понял, что был прав.

Вскоре мы подошли к месту, где бурный поток давно смыл мост и уничтожил дорогу по обе стороны от него. Теперь он журчал в русле из гравия, но поваленные деревья на обоих берегах свидетельствовали о его свирепом нраве во время разлива. Лягушачий хор при нашем появлении смолк. Я прыгал с камня на камень, чтобы перейти ручей с сухими ногами. Но мы недалеко ушли, когда дорогу пересек еще один ручей. Выбирая между мокрыми ногами и мокрыми сапогами, я остановился на первом. Вода была ледяной. Единственной милостью было то, что мои ноги слишком онемели, чтобы ощущать камни на дне. На противоположной стороне я снова надел сапоги. Наш маленький отряд сбился в кучу, когда дорога стала еще более трудной. Мы продолжали молча идти вперед. Кричали черные дрозды, где-то жужжали ранние насекомые.

— Сколько здесь жизни! — тихо сказала Кетриккен. Ее слова, казалось, повисли в свежем, душистом воздухе.

Я согласно кивнул. Сколько жизни вокруг нас — и зелень, и животные! Я ощущал все это своим Уитом, как повисший в воздухе туман. После голых камней гор и пустынной Дороги Скилла это изобилие жизни кружило голову.

И тут я увидел дракона.

Я замер и поднял руки, призывая спутников к неподвижности и молчанию. Взгляды моих товарищей последовали туда, куда я указывал. Старлинг охнула, а у волка шерсть встала дыбом на загривке.

Золотой и зеленый, он распростерся под деревьями в их пятнистой тени. Его огромная голова, длиной с тело лошади, лежала, глубоко погрузившись в мох. Глаза его были закрыты. Спина, покрытая радужными перьями-чешуйками, была расслаблена. Пучки перьев над глазами выглядели почти комично, хотя не могло быть ничего комичного в существе таком огромном и таком странном. Я увидел покрытое чешуей плечо и извивающийся между деревьями длинный хвост. Старые листья были навалены вокруг него, образовывая что-то вроде гнезда.

После нескольких мгновений напряженного молчания мы обменялись взглядами. Кетриккен подняла брови в мою сторону, но я задержал ее, еле заметно пожав плечами. Я совершенно не знал, какую опасность для нас это может представлять и как ее встретить. Медленно и бесшумно я вытащил меч. Почему-то он показался мне весьма глупым оружием. Все равно что пойти на медведя с иголкой. Я не знаю, как долго продолжалась эта немая сцена. Казалось, что бесконечно. Мои мышцы уже ныли от напряжения. Джеппы нетерпеливо зашевелились, но оставались на своих местах в цепочке, пока Кетриккен заставляла вожака стоять неподвижно. Наконец Кетриккен сделала быстрое бесшумное движение и медленно повела наш отряд вперед.

Потеряв из виду спящего зверя, я вздохнул с облегчением. Так же быстро наступила реакция. Заболела рука, которой я изо всех сил сжимал рукоять своего меча, ноги стали ватными.

Я смахнул прилипшую ко лбу прядь и повернулся, чтобы обменяться взглядами с шутом. Он недоверчиво и с ужасом глядел куда-то за мою спину. Я поспешно посмотрел туда, и, словно стая птиц, остальные повторили мое движение. И снова мы застыли, потрясенные, и уставились на другого спящего дракона.

Этот растянулся в глубокой тени вечнозеленых деревьев. Как и первый, он глубоко зарылся в мох и лесную подстилку. Но на этом сходство кончалось. Его длинный хвост был свернут кольцами и обернут вокруг огромного зверя, гладкая, покрытая чешуей шкура отливала медно-коричневым. Я видел крылья, плотно прижатые к его узкому телу. Длинная шея была закинута на спину, как у спящего гуся, а голова напоминала по форме птичью, вплоть до хищного клюва. На лбу этого существа спиралью высился зловеще острый сверкающий рог. Четыре ноги напомнили мне скорее лань, чем ящерицу. Казалось странным называть двух таких несхожих существ драконами, но у меня не было для них другого имени.