Моряки Зелёного Моря - Deuscreator

может Озума принесёт сюда что-то светлое? Он ведь потомок Утереса, бога света и красоты иных миров? Всех нормальных миров. Зачем его вообще останавливать?

Её срывало. Кобра видел, как пустыня перемолола этого человека, и сейчас вновь завертела своими жерновами. Множество прожитых тут неуютных лет, пытки, бессмысленные эксперименты, неплодотворная работа - всё ради цели, которая прямо сейчас рушилась прямо в руках. Несмотря на “терапию”, Палмери сейчас разрывалась и была готова рыдать… Наверняка рыдала по ночам, неспособная иначе разобраться со своей проблемой. Она знала, что конец близок. И Кобра вряд ли был действительно в состоянии ей помочь, хотя… Он всё ещё хотел.

- Потому что иного пути нет, - сказал Кобра твёрдо. - Вы видите нас как дикарей, но мы общаемся с вами же. Половина наших жителей - бывшие ваши жители, здесь осевшие. Владыки Вольных Городов строят крепкие стены и возводят сады. Люди в этих городах восстают, сбрасывая оковы рабства и их гнёта. Мы - народ из пепла. Мы не идеальны, но мы станем лучше, помяни мои слова. И до этого “лучше” нам нужно дожить.

Она тяжело выдохнула и несколько раз кивнула головой, а после убрала руки от лица и посмотрела на него.

- …И ты вправду в это веришь?

- Надо же во что-то верить…, - ответил Кобра тяжело и развернулся, чтобы уйти. Терпеть этот диалог дальше он просто не мог.

Однако про себя он отметил кое-что совершенно другое. Про себя он отметил, что все его слова сияли светом. Что он верил в них как ни во что другое. И крепость этой веры стала для него самого открытием.

А что, если вправду? Что, если они вправду станут лучше, стоит им только дожить до этого времени?

Арка Последняя "Зелёное Море"

Кобра затянулся. Дым был горьким, едким. Он обжигал лёгкие, словно драл их изнутри корой и камнями. Он задержал дыхание, а потом выдохнул; пришло успокоение. Будто догорающий лагерный остов облило кислотным дождём, что съел всё пламя и уничтожил всю жизнь.

Они стояли на краю высокой наблюдательной башни, глядя, как медленно рождался рассвет. Далеко-далеко на горизонте, за грязными каменными обломками гор, небо светлело болезненным зеленоватым оттенком, будто от горизонта, как по человеческой коже, начал расползаться некроз. Наблюдать это становилось тошно, а от осознания, что их путь лежал туда, становилось тревожно.

- А потом… Потом мы оказались тут, - подытожил Кобра.

Палмери хмыкнула, отведя взгляд, и стряхнула пепел с беленькой моновианской сигаретки.

- Видимо мы оба с тобой прогуляли жизнь, а где, неизвестно, - усмехнулась она.

Он кивнул, чуть подумал и дополнил.

- И выжили только случайно. Хотя не думаю, что в этот раз мне удастся перехитрить смерть. Да и запала на это как-то не осталось.

- Но ты хотя бы попытаешься? - подняла она бровь. Цветы на её голове содрогнулись от порыва жёсткого десейрийского ветерка.

Он посмотрел на горизонт, сделал затяжку, расправил плечи и подставил лицо восходящему солнцу, разгоняющему холод раннего утра.

- Куда деваться, - выдохнул он. - Хотя если честно, все выходы кажутся мне расплывчатыми. У некоторых историй просто нет хорошего конца, понимаешь?

- Думать об этом не хочется, Марк, - сказала Палмери, искоса на него глянув и стряхнув ещё чуть пепла в пепельницу. Кобре же хватило скинуть пепел через перила башни.

“Всё равно смешается с песком”.

- Мы шли, чтобы умереть. Будет глупо, если в конечном итоге этого не произойдёт, - ухмыльнулся Марк, показав бронзовые клыки.

“Расслабься, Палмери, мы едем на смерть”, - пролетела залихватская мысль, и Кобре вдруг стало легче дышать. Он умрёт, сомнений в этом нет. Но он сделает всё, чтобы спастись - это точно… А если не выйдет, то что ж, он с самого начала знал, на что шёл.

***

Молчун обтёр краску с рук и посмотрел на Исследователь. Это была уже не та же самая машина, с которой он закончил перед выездом из Града Славы, о нет.

Это был закаленный песками и огнём воин, испещренный заросшими шрамами. Он показал, что может исполнять свою роль, несмотря на боль, внутренние распри, несмотря на страшных врагов, появлявшихся на горизонте.

И Молчун был доволен. Исследователь справился со всем, что было на него скинуто. Он показал себя достойным напарником, которому осталось встретиться лицом к лицу с последним врагом - неизвестностью.

Станет ли неизвестность испытанием разума, когда таинственная пустошь начнёт пробиваться в сознание тех, кто находится внутри? Или испытанием тела, когда им, закованным в костюмы защиты, всё равно станет плохо, и лишь Исследователь убережёт их от смерти? Чем станет неизвестность?

Молчун этого не знал, но наперекор не боялся. Чего бы их ни ждало, они либо превозмогут это, либо умрут, пытаясь. В любом случае, он был точно уверен, что сделает всё, что в его силах. И умрёт спокойным.

Пробоины были зашиты; дроны заклеили каждую трещину почти так, что её нельзя было отличить от оригинального материала. От боеприпасов отказались почти полностью в качестве оплаты; теперь у каждого на одно оружие осталось около тридцати зарядов.

Два магазина Голди по пятнадцать патронов. Один магазин на автомат Кобры. Моновианский обрез для Ворчуна с четырьмя зарядами жаканов. И пятьдесят патронов в ленте для пулемёта Молчуна. Вот и весь боезапас для спасения мира…

Впрочем, какая разница, если у них на борту всё ещё самое разрушительное и мощное оружие, которое знала разумная жизнь? Впрочем, Молчун не до конца ему доверял. Кто действительно мог сказать, как оно работает?

Кобра пришёл с этой идеей и его связями, группе предоставили ресурсы. Кобра так же связан с дьяволами, которым доверять абсолютно никогда нельзя, и держал это в секрете. Что, если бомба вовсе и не бомба? Что, если она не сработает как нужно?

Однако он знал Кобру; тот может быть и находился под дьявольским шантажом, но он всё ещё был собой. И Молчун знал, что этот инферлинг сделает абсолютно все, что от него зависит.

Могло показаться, что большому спокойному здоровяку было плевать на собственную смерть. Это не так. Молчун никогда не желал себе смерти, но он всегда был к ней готов ещё на обряде инициации боем.

…