Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Александра закрыла лицо руками и расплакалась, Вацлав поднял другую руку и обнял ее.

Так они и сидели на мосту, пока не прибежали запыхавшиеся Киприан и Агнесс.

30

Кассандра бежала.

Она слышала, что преследователи приближаются, и знала, что они настигнут ее. Но все равно продолжала бежать. Даже в последнюю секунду человек вопреки реальному положению вещей надеется на спасение.

Й все же у нее было преимущество. У нее было убежище. И она неуклонно приближалась к нему.

Кассандра распахнула дверь в комнату, в которой она поселила Александру. Ее бывшая спальня, где она в детстве без устали переставляла мебель, пока не почувствовала себя там как в крепости. Утром слуги придвигали сундуки к стенам, а вечером она снова сдвигала их, превращая комнату в подобие укрепления. Даже ребенком она знала, что эта жалкая оборона не удержит дьявола от того, чтобы он вошел к ней, но вопреки всему надеялась.

Голос отца: «Она старшая, но я не могу назначить ее наследницей».

Голос матери, с сильным испанским акцентом: «Она в этом не виновата, senor».

Отец: «У нее на лице дьявол. Я даже не могу отдать ее в монастырь. Монахини разбегутся, крича от ужаса. Этот ребенок – катастрофа».

Мать: «El diablo[44] поставил на ней свой знак, и он будет пытаться забрать ее себе. Я буду молиться за нее Пресвятой Деве».

Отец: «Молитесь и за нас тоже, дорогая, иначе она опозорит род Пернштейнов».

Мать: «Ш-ш-ш, senor. Тето que ella nos haya oido!»[45]

Отец: «Ну и что с того? Она всего лишь ребенок и вряд ли что-нибудь понимает».

Кассандра закрыла дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной. Она слышала топот пробегающих мимо комнаты солдат. Облегченно вздохнув, женщина сделала шаг в глубину помещения и сжала кулаки. Облегчение неожиданно уступило место сожалению, что они не попытались проникнуть сюда. Она хотела биться, царапаться, кусаться. Она хотела выплеснуть на этих лицемерных тварей свою ярость и вырвать языки из их пастей! Дрожа от изнеможения, Кассандра упала на кровать.

Генрих все испортил. Он был таким замечательным инструментом, а в конце все испортил! Кассандра до сих пор пребывала в растерянности. Даже дьявол, кажется, покинул ее. Вообще-то, оставался еще один инструмент, на который она всегда могла положиться, и ее мозг тут же начал отчаянно перебирать варианты, каким образом она может повернуть все, что произошло в Пернштейне, в свою пользу. В конце концов, сестра всегда уступала, всегда подчинялась ей – сначала из идиотской любви, затем из сочувствия, позже из страха. Вполне вероятно, что ей, избранной, удастся занять место жены рейхсканцлера. Нужно только сначала выбраться отсюда и передать сообщение слугам в пражском дворце, которых она заслала туда и которые помогут ей. Быстрое скрытое убийство, пока супруг еще в пути, где его постигнет несчастный случай…

Кассандра дрожала. Это был выход. Ей больше не придется начинать все заново. Правда, ей следовало бы подумать об этом гораздо раньше! Вместо того чтобы пытаться выполнить свое предназначение, заняв место на самом верху, во главе империи, она просидела столько лет в этом жалком замке, бродя по его покрытым паутиной коридорам и предаваясь давно протухшим воспоминаниям. Она манипулировала и интриговала – как глупо с ее стороны! Ей это вовсе ни к чему. Все, что нужно сейчас, – это убийство и несчастный случай во время путешествия. Генрих мог бы подойти для этого, но он не выдержал испытания. Ей необходимо найти кого-то другого, и тогда она станет вдовой рейхсканцлера, глубокоуважаемой, могущественной, способной потянуть за любую ниточку.

Кассандра представила, как она смотрит сверху вниз на труп Поликсены фон Лобкович, которую она ненавидела больше, чем кого бы то ни было, потому что у той было ее лицо, но не было дьявольского знака. Она представила, как говорит сестре: «Твоя дорога заканчивается здесь, Кассандра».

Женщина улыбнулась. До нее смутно доносился шум и голоса солдат, которые обыскивали замок. Разумеется, они найдут эту комнату, но не сразу.

Внезапно она села на кровати. Что сказал голос в ее голове? «Твоя дорога заканчивается здесь, Кассандра»?

Она окинула комнату диким взглядом. Она была одна. Нет, она не была одна. Она никогда не была одна. Она не будет одна, даже когда труп ее сестры зароют в землю.

Кассандра подошла к окну, под которым стояла повернутая к стене картина. Женщина долго не решалась, ибо знала, что произойдет, если она посмотрит на нее.

Наконец она наклонилась, повернула картину и стала рассматривать ее.

Две маленькие девочки, которые стоят рядышком и боязливо улыбаются портретисту. Он был хорош; будучи окруженным красотой, Вратислав фон Пернштейн в своих стараниях обанкротиться делал заказы только выдающимся художникам. Можно было подумать, что художник просто дважды нарисовал одного и того же ребенка: волосы, глаза, носы, рты, одежда, то, как они стояли и держались за руки, – все было абсолютно идентичным. Однако только одно лицо было безупречно. На втором было красное родимое пятно, и даже попытка закрасить его мелом не удалась. В голове Кассандры зазвучали детские голоса из прошлого:

– Злой дядя нарисовал пятно, хотя мы так его просили не делать этого. Не плачь, милая Касси, посмотри, у меня есть мел, сейчас я его замажу.

– Даже если ты закрасишь его, оно все равно там останется. Мама и папа хотели, чтобы дядя нарисовал правду, а не то, что видим мы.

– Но я все равно его не вижу, когда мы играем. Глянь, милая Касси, его уже почти нет.

– Спасибо, сестренка.

Кассандра вспомнила, насколько холодным осталось ее сердце, когда она поблагодарила Поликсену.

Она пристально смотрела на двойной портрет. Капля упала на оставшиеся меловые штрихи, и пятно снова появилось – свежее, четкое. Кассандра быстро прижала к лицу руку. Оно было мокрым.

«Твоя дорога заканчивается здесь, милая Касси, – произнес детский голос. – И ты знаешь это. Ты знаешь, что городского казначея здесь бы не было, если бы я не открылась Зденеку и королю. Кто-то натолкнулся на нашу тайну и раскрыл ее и я почувствовала такое облегчение. Ты делала злые вещи милая Касси, ибо я позволяла тебе использовать меня».

Ты предала меня, сестренка, – онемевшими губами прошептала Кассандра.

«Я люблю тебя, милая Касси. Я не хотела, чтобы они причинили тебе боль. Твоя дорога заканчивается здесь, и есть только одно решение».

Кассандра пристально посмотрела в окно. Картина выскользнула у нее из рук, ударилась о пол и упала изображением вниз.

«Я люблю тебя, милая Касси, – вновь услышала она детский голос, когда ветер шумел у нее в ушах. – Почему ты не приняла мою любовь?»

«Потому что дьявол не верит в любовь», – отвечал второй детский голос, звучавший почти так же, как первый.

Затем она бросилась вниз и разбилась о скалы.

31

Когда они взломали дверь, за которой находилось помещение с подъемным механизмом, то прежде всего увидели Изольду. Она сидела на могучем механизме и напевала. Леона протиснулась мимо Киприана и Агнесс и, всхлипывая, заключила дочь в объятия, а Изольда успокаивающе погладила ее по спине и затылку. Она рассмеялась, и изо рта у нее потекла слюна. Продолжая смеяться, девушка вытерла ее и, торжествуя, высоко подняла мокрую ладонь.

Затем Киприан посмотрел наверх и ахнул: «О господи!»

Сверху на машину капала кровь. На полу перед ней лежала кувалда, которой можно было выбить фиксатор механизма. Утолщенный конец кувалды был испачкан кровью. Фиксатор раскололся, его уже никогда нельзя будет использовать. Киприан бросил быстрый взгляд на открытую дверь в углу и увидел рядом с ней стертый кровавый отпечаток руки на высоте в половину человеческого роста, как если бы кто-то пытался выползти в дверь, хотя разум его уже частично затуманился. Но преследователь по-прежнему не отставал от него.

Киприан посмотрел на Изольду, которая, болтая и хихикая, пыталась успокоить Леону.

Затем он посмотрел на окровавленную кувалду.

Не преследователь, а преследовательница.

– Это потайной выход, – слабым голосом произнес Вацлав. – Мне его показала Изольда. В какой-то момент она отстала, когда я бежал наверх, к Александре. – Они с Андреем в ужасе смотрели наверх.

Генрих обнаружил выход, когда обдумывал, как бы ему ускользнуть из башни, – или, возможно, он знал о его существовании. Впрочем, это уже не имело значения. Он выскочил в коридор, но там его поджидала Изольда, держа наготове тяжелую кувалду. Ей не удалось лишить его сознания первым же ударом; наполовину оглушенный, он попытался снова вернуться в комнату с подъемным механизмом. Она последовала за ним и ударила еще раз.

Для Киприана было загадкой, как этой хрупкой девушке удалось взгромоздить потерявшего сознание мужчину на машину, но она это сделала. Она сняла с Генриха сапоги, пристегнула его ноги и запястья в соответствующих местах. После этого Изольда взмахнула кувалдой в третий раз и выбила фиксатор. Машина пришла в движение.