Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат - Николай Зенькович

Близка к мнению Гришина и точка зрения В. Ф. Аллилуева.

— Жуков провел операцию по аресту Берии на заседании Президиума ЦК, он же сыграл важнейшую роль в победе Никиты Сергеевича над «антипартийной группой Маленкова, Кагановича, Молотова, Первухина, Сабурова, Булганина и примкнувшего к ним Шепилова»: за считанные часы под его руководством военно-транспортная авиация доставила в Москву на июньский Пленум ЦК КПСС 1957 года всех поддерживавших Хрущева членов ЦК, что и предопределило исход дела. Однако после этого исторического события сильная и властная фигура Жукова оказалась обременительной для Никиты Сергеевича. В октябре 1957 года он отправил маршала в Югославию, откуда тот вернулся простым туристом.

С. Н. Хрущев не без удовольствия описывает, как проводили операцию по изоляции Жукова. От находившегося в Югославии маршала подготовку его смещения держали в строжайшей тайне. Боялись упреждающего удара. Связь с делегацией практически прекратилась.

Тем не менее друг Жукова генерал армии Штеменко, возглавлявший Главное разведывательное управление Генштаба, пошел на риск, послал маршалу предупреждение через свою неподконтрольную ни для кого связь. Что это, проявление воинской солидарности? Или разведчик стремился предупредить своего шефа о чем-то гораздо более значительном? Генерал армии Штеменко никогда не отличался безрассудством. Он и поплатился своей верностью дружбе — Хрущев снял его с должности и разжаловал в генерал-майоры.

По А. И. Аджубею, к отставке маршала Жукова, к разрыву с ним Хрущева привело странное, необъяснимое стечение обстоятельств, которое в тот момент не проанализировал и сам Никита Сергеевич. Хрущевский зять приводит следующий эпизод.

Летом 1957 года, после разгрома фракционеров, Хрущев отдыхал с семьей в Крыму. Там же проводили отпуск еще несколько членов партийного руководства. Однажды отправились на соседнюю дачу к секретарю ЦК Кириленко — тот отмечал день рождения.

Застолье подходило к концу, все устали от многочисленных тостов. С каких бы «поворотов» ни начинались заздравные речи, все они заканчивались славословием в адрес самого Никиты Сергеевича, будто не Кириленко, а он был виновником торжества. Южное вино, хорошее настроение — ведь позади осталась нешуточная борьба — прибавляли компании веселья. Секретарь ЦК Аристов достал уже свою гармошку, начались нестройные песни, ноги сами просились в пляс. И тут слово взял Г. К. Жуков. После набора обязательных «поклонов» в сторону именинника, его чад и домочадцев он неожиданно провозгласил здравицу в честь председателя КГБ генерала Серова, сказав при этом:

— Не забывай, Иван Александрович, что КГБ — глаза и уши армии!

Хрущев отреагировал мгновенно. Он встал и подчеркнуто громко проговорил:

— Запомните, товарищ Серов, КГБ — это глаза и уши партии!

Возможно, эта политическая «пикировка» не была замечена гостями Кириленко, но Аджубею она запомнилась хорошо.

В октябре Жуков улетел в Югославию. Его пребывание там, какие-то демарши, заявления продолжали раздражать Хрущева и, вероятно, стали предметом обсуждений среди членов Президиума ЦК. Множились разговоры о тех или иных проявлениях самовластия Жукова. Говорили, что, просмотрев готовившийся к показу фильм о параде Победы, Жуков приказал переснять эпизод своего выезда на белом коне из Спасской башни Кремля. На аэродроме перед вылетом в Югославию сказал провожавшим его военачальникам:

— Вы тут посматривайте, правительство не очень-то крепко стоит на ногах…

Дело было, конечно, не только в слухах, хотя, как известно, их появление всегда по-своему закономерно: нет дыма без огня. Кто-то раздувал этот огонек, напускал дыму. Аджубей близко наблюдал многих высокопоставленных военных — отношение к Жукову было неоднозначным. Наверное, во многом проявлялась ревность к его военной славе. На Пленуме ЦК не чурались «проехаться» по поводу его близости к Сталину, умелом использовании настроений Верховного в личных целях. Рассказывали, что Жуков непременно хотел первым войти в Берлин, хотя войска его фронта застряли на Зееловских высотах, и тем притормаживалась общая динамика сражения.

А что думает по поводу мотивов смещения Жукова рядовая кремлевская охрана?

С. П. Красиков:

— Много различных домыслов существует по поводу смещения Хрущевым Жукова. Я считаю основной причиной отстранения Жукова от командования задуманное Хрущевым предстоявшее массовое сокращение Вооруженных Сил СССР. Разве мог бы герой нескольких войн, прославленный маршал, сокрушитель лучших неприятельских армий согласиться с уничтожением надводного флота, бомбардировочной авиации, разрушением укрепрайонов, задуманными и впоследствии проведенными этим безалаберным руководителем государства? Не мог! И ни за что не согласился бы. Потому-то Хрущев и убрал его в расчете на согласие с ним более покладистого маршала Малиновского.

Когда Хрущев уже сам оказался на пенсии и его семья занялась работой над мемуарами, Сергей Никитич, по его словам несколько раз задавал вопрос о причинах увольнения Жукова. Вот что рассказал Никита Сергеевич. С конца июля на Жукова в ЦК стали поступать компрометирующие материалы. Шли они и из КГБ, и из армейских политорганов. Вкратце обвинения сводились к следующему: по распоряжению маршала в Советской Армии формировались специальные диверсионно-штурмовые части. Создавались школы диверсантов. Концентрировались эти спецподразделения якобы в районе Москвы. Всем этим делом заправлял начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба генерал армии С. Штеменко. Все делалось втайне от ЦК. Далее следовал вывод: не исключено, что Жуков готовил заговор.

Проверка подтвердила достоверность фактов. Действительно, такие части существовали. Правда, размещались они не только под Москвой, но и в других регионах, например, на Украине.

В ЦК участились жалобы на Жукова, некоторые из его коллег-маршалов жаловались на нетерпимость, грубость, шепотом произносили страшное слово «бонапартизм».

Ну и, конечно, политработа, не скрываемая Жуковым нелюбовь к говорильне. Из Политического управления шли нескончаемые потоки обид на недооценку маршалом политработников. Доходили слухи: Жуков пригрозил, что научит комиссаров воевать, отучит их болтать и заставит командовать частями. Свое обещание он с жуковской твердостью проводил в жизнь. Многие роптали, видели в этом покушение на свой особый статус. Когда маршал закачался, ему припомнили все, что было и чего не было. Официальную причину смещения министра обороны придумали не случайно: недостаточное внимание к политической работе. Чтоб и другие зарубили на носу.