КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - Леонид Млечин

Генерал-лейтенант Николай Александрович Брусницын, в те годы заместитель начальника Управления правительственной связи КГБ, вспоминает, как его вызвал Семичастный.

Хрущев уже отдыхал в Пицунде. Семичастный сказал, что нужно знать, кто и зачем звонит Хрущеву.

— Владимир Ефимович, — ответил Брусницын, — этого не только я, но и вы не имеете права знать.

Семичастный тут же набрал номер Брежнева:

— Леонид Ильич, начальник правительственной связи говорит, что это невозможно.

Выслушав Брежнева, Семичастный спросил:

— Так что можно?

— А что конкретно надо? — уточнил Брусницын.

— Надо знать, кто названивает Хрущеву.

— Это можно, положено иметь такую информацию на спецкоммутаторе.

— Хорошо. Каждый час докладывайте, кто звонил.

Линия правительственной междугородной ВЧ-связи шла через Тбилиси. Ее отключили, сославшись на повреждение аппаратуры. Хрущева соединяли через спецкоммутатор Москвы, так что Семичастный знал о всех телефонных переговорах Никиты Сергеевича…

14 октября Хрущев согласился «добровольно» уйти в отставку, и это решение в тот же день было утверждено пленумом ЦК. Домой Никита Сергеевич вернулся пенсионером.

В газете «Вечерняя Москва» было интервью с личной поварихой Хрущева. Она прекрасно помнит день, когда его сняли:

«14 октября 1964 года мой муж, который работал в охране у Хрущева, пошел, как обычно, поутру на службу и тут же вернулся: „Что-то случилось! Только я приехал, как нас всех посадили в автобус и развезли по домам!“ Я испугалась — быстрее на дачу! Приезжаю. Дверь открывает незнакомый человек и говорит: „Вашего хозяина сняли“. Председатель Комитета госбезопасности Семичастный ласково так мне и говорит: „Иди и спокойно работай, потому что все это тебя не касается…“ А как работать? Нины Петровны нет, она в Карловых Варах отдыхает. В доме паника, слезы… Когда Хрущевы уезжали с дачи, Никита Сергеевич не выдержал — сел в машину и заплакал».

После отставки Хрущева на пленуме председатель КГБ Владимир Ефимович Семичастный был переведен из кандидатов в члены ЦК КПСС. Его поздравляли, ему завидовали. Но в реальности он вступил на лестницу, ведущую вниз.

Владимир Ефимович Семичастный родился в Днепропетровской области, но к «днепропетровскому клану» никогда не принадлежал. Он окончил школу накануне войны. От службы в армии он был освобожден из-за порока сердца. В июле 1941 года его взяли председателем Красноармейского райсовета добровольного спортивного общества «Локомотив» Донецкой области. В августе его сделали секретарем узлового комитета комсомола в Красноармейске.

Он эвакуировался в Кемерово, где жида сестра. В декабре поступил в Кемеровский химико-технологический институт, но проучился недолго: на следующий год его сделали секретарем комитета комсомола Кемеровского коксохимического завода. А через два месяца избрали секретарем райкома.

Он вернулся на освобожденную Украину, и там началась его стремительная комсомольская карьера. В двадцать один год он уже был первым секретарем Донецкого обкома комсомола, и почти сразу его забрали в Киев — секретарем ЦК комсомола по кадрам. Весной 1947 года Сталин прислал на Украину первым секретарем Лазаря Кагановича. Он поставил Семичастного во главе республиканского комсомола. На эту должность предлагали более опытного работника и с высшим образованием. Но Каганович категорически сказал:

— Во главе комсомола Украины должен быть украинец.

Каганович в том же году вернулся в Москву, и полным хозяином республики опять стал Хрущев. Никита Сергеевич очень хорошо относился к Семичастному, воспринимал его как своего выдвиженца, воспитывал его и продвигал.

Семичастный помнит, как он однажды позвонил Хрущеву, попросился на прием, а тот говорит:

— Приходи. Я буду министров принимать, а ты посиди.

Хрущев вызывает одного, другого, третьего. Потом стал Семичастному разные вопросы задавать: «А ты что думаешь по этому поводу? Твое какое мнение?» Смотрел, на что молодой человек способен.

Хрущев распорядился, чтобы в аппарате ЦК ни одного вопроса, который касается комсомола, без Семичастного не решали. Но работать с Никитой Сергеевичем было не просто.

Однажды Семичастный пришел к нему с большим перечнем вопросов. А у первого секретаря настроение отвратительное. Комсомольский лидер докладывает — тот все отвергает. Как же быть? Но тут Хрущев смилостивился и говорит:

— Меня разозлили, я на тебе срываюсь. А ты все равно старайся меня убедить. Учись это делать.

В декабре 1949 года Сталин забрал Хрущева в Москву. В январе 1950-го за ним последовал Семичастный — его избрали секретарем ЦК ВЛКСМ. Ему было двадцать шесть лет. Он прошел в столице суровую школу.

Владимир Ефимович рассказывал мне:

— В 1952-м мы с Шелепиным были в Хельсинки на Олимпийских играх. Когда вернулись, нас сразу повезли в Кремль. Там сидят хмурые Маленков, Берия, Каганович и Суслов. И прорабатывали они нас с десяти вечера до шести утра. Главным обвинением был, конечно, проигрыш в футбол югославам. Ведь Сталин футболистам телеграмму послал, надеялся, что победим. Мы с югославами были тогда на ножах, так что эта игра была не спортивная, а политическая. Команду ЦСКА за проигрыш разогнали.

И нам Берия так зловеще говорит: «Вас, наверное, не туда доставили…»

Мы еще из Хельсинки дали шифровку, что опередили американцев по очкам. А в последний момент американцы подали протест по итогам соревнования по пулевой стрельбе, протест удовлетворили. И получилось, что мы не выиграли у американцев, а только сравнялись. Нам это в упрек: «Как вы могли обмануть товарища Сталина!»

Потом Маленков сходил к Сталину, вернулся успокоенный: «Товарищ Сталин сказал, что неплохо выступили, но некоторые виды спорта надо подтянуть». Тогда нас отпустили…

В комсомоле постигались правила бюрократической жизни. Семичастный стал секретарем ЦК комсомола, когда первым секретарем был Николай Александрович Михайлов, который возглавлял молодежь четырнадцать лет — с 1938-го по 1952-й.

Семичастный помнит, как приносил Михайлову служебную записку — страниц семь-восемь. Он первую страницу просмотрит, последнюю глянет и, не читая, говорит:

— Странички на две сократи и отредактируй, ладно?

Хрущев и в роли руководителя государства по-прежнему благоволил к Семичастному.

— Я попросил Хрущева встретиться с комсомольцами, уезжающими на целину, — вспоминает Семичастный. — Он согласился. Собрались в Большом театре. Привел с собой весь президиум ЦК. Мы занимались тогда самой настоящей хозяйственной работой…

Многим Семичастный запомнился громким выступлением по поводу присуждения Нобелевской премии Борису Леонидовичу Пастернаку и публикации за границей его романа «Доктор Живаго». Против поэта была устроена целая кампания травли.

— Даже свинья не гадит там, где ест, в отличие от Пастернака, — заявил Семичастный.

Речь ему, конечно, написали, что именно сказать, продиктовали сверху, но страсть и темперамент были подлинными.

Когда Шелепин в 1958 году ушел в ЦК партии, первым секретарем стал Семичастный. Но руководил он комсомолом недолго. В следующем году его, как прежде Шелепина, утвердили заведующим отделом партийных органов, то есть главным кадровиком. Эту ключевую должность, между прочим, занимали когда-то и Ежов, и Игнатьев.

Семичастный, возглавив отдел парторганов, вместе с аппаратом подготовил записку «О подборе и расстановке кадров в партии и государстве». Речь шла о необходимости обновления и омоложения партийных кадров. Он показал, что идет застой, кадры стареют, а резерва нет, потому что если первому секретарю обкома или райкома — пятьдесят лет, то второму — пятьдесят пять. Записка широко распространилась в аппарате. Кого-то стали оформлять на пенсию.

Вообще при Хрущеве, в частности усилиями Шелепина и Семичастного, выдвинули большое количество молодежи. Это пугало и раздражало старшее поколение, потому что разница в возрасте достигала двадцати лет. И сразу возникло мощное недовольство — «это удар по опытным кадрам, растеряем лучших секретарей».

Суслов был недоволен:

— Вы только пришли и уже разгоняете старые кадры?

Вот с тех пор пошли разговоры, что «комсомольцы», Шелепин с Семичастным, только и думают, как всех разогнать.

Опытные аппаратчики настроили Хрущева против Семичастного, нашептали, что новый завотделом слишком ориентируется на второго секретаря ЦК Алексея Илларионовича Кириченко. Это насторожило Хрущева.