Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Кортес посмотрел на Хуана. Что же, если раньше у него и были сомнения по поводу верности Веласкеса, то теперь от них не осталось и следа. Разумеется, Хуан будет верен своему генералу. А какой у него остается еще выбор? Сколь бы шаткой и опасной не была сейчас ситуация, Эрнан Кортес ощущал и некоторое облегчение. Оказавшись в окружении тысяч ацтеков, испанцы необычайно сплотились. Теперь ни одному из них не придет в голову плести интриги, слишком уж враждебная вокруг атмосфера.

А молодой Веласкес должен в очередной раз почувствовать, что командир его ценит.

— Я назначаю тебя начальником стражи императора Монтесумы, Хуан.

Кортесу этот выбор казался идеальным. Веласкес де Леон, потомок древнего аристократического рода, обладал хорошими манерами. И в то же время он показал себя отличным капитаном, хладнокровным и решительным. Такой человек сумеет организовать охрану важного пленника так, чтобы она была бдительной, но в то же время оставалась почетной и торжественной.

Почти сразу же в комнату вошли Альварадо, Сандоваль и Ордас с отчетом, что все отряды готовы к сражению.

— К нам гости. Десятка три индейцев. Желают видеть Монтесуму, — добавил Педро.

Кортес обвел глазами соратников.

— Ну что же, сеньоры. Обратной дороги нет! Теперь нас ждет или величайший триумф или бесславная смерть. Я отправляюсь к солдатам и в случае нападения на дворец возглавлю кавалерию. Диего, ты поведешь пехоту. Педро, Хуан, вы остаетесь здесь в качестве почетного эскорта для императора. Марина, на тебя вся надежда. Ты должна внимательно слушать, о чем Монтесума будет говорить с визитерами. Фернан, Себастьян, сегодня вы охраняете девушку. Даже на шаг не отходите! Удачи, друзья мои!

После этого Эрнан Кортес и Диего де Ордас покинули зал. Весь дворец замер в ожидании ответных действий ацтеков. Пехота и кавалерия стояли наготове. Артиллеристы зарядили свои орудия. Арбалетчики и аркебузиры расположились по периметру дворца, высматривая, не собираются ли поблизости войска ацтеков. В столице находилось несколько тысяч местных воинов, ветеранов бесчисленных завоевательных походов. Не говоря уж про ополчение из горожан. В случае нападения никто не смог бы предсказать, чем закончится схватка.

А в зал уже спешили вассалы Монтесумы. Обеспокоенные и сбитые с толку вожди и жрецы не скрывали своего волнения. Альварадо, Веласкес де Леон и еще несколько капитанов в качестве почетного эскорта стояли возле кресла Монтесумы. Рядом с ними находилась и Марина — единственная, кто мог точно сказать, о чем же будут говорить между собой индейцы.

Фернан окинул взглядом вошедшую делегацию.

— Среди них нет нескольких очень значительных вождей, — вполголоса заметил он.

— Это разумно, — негромко ответил Себастьян. — Ацтеки подозревают, что мы и этих послов захотим пленить. Потому часть знати не пришла, чтобы в случае чего было кому управлять империей и возглавить сопротивление.

Но никакие события не могли разрушить принятый церемониал. Несмотря на всю тревогу, ацтекские сановники не посмели сразу же обратиться к Монтесуме с вопросами. Они без устали кланялись ему, сопровождая поклоны обращениями “Великий господин” — эти слова испанцы уже успели выучить. Наконец все они застыли на коленях с опущенными головами, ожидая, когда же повелитель обратится к ним с речью.

Фернан замер возле трона, сложив руки на груди. Сквозь стальную пластину кирасы биение сердца не ощущалось. Но все же пульс чувствовался всем телом. Стучал в ушах, щекотал кончики пальцев… Что сейчас скажет своим подданным повелитель? Проклятье, да ведь его слов никто и не поймет! Вся надежда только на Марину. Какой неслыханной удачей стало то, что когда-то ее подарили конкистадорам. Девушку нужно охранять не меньше, чем самого Кортеса. Пожалуй, даже больше. Генерал-капитан за себя и сам постоять может. Лишившись же ее, конкистадоры мгновенно онемеют. Никто другой не знал и ацтекский язык и испанский.

Возле трона собралось около двадцати самых знатных сановников. Монтесума умен, он понимает, какие это будут ценные заложники в том случае, если он сейчас громогласно прикажет перебить всех белокожих чужеземцев. Распоряжения Кортеса звучали ясно: если император будет призывать к войне с испанцами, задержать силой всех пришедших вельмож. Рядом с Фернаном замер Себастьян, пристально глядя на индейскую делегацию. Если ацтеки проявят агрессию, конкистадоры сумеют ее подавить очень быстро. В соседних помещениях находилось человек двадцать отборнейших испанских бойцов.

Однако Монтесума проявил благоразумие. Если пленение и стало для него потрясением, то внешне это никак не проявлялось. Спокойным и полным привычного достоинства предстал он перед своими вассалами. Тон его не допускал ни малейших сомнений в искренности. Он добровольно прибыл в гости к своим друзьям и желает некоторое время провести среди чужеземцев. Так ему повелел бог Уицилопочтли, и никто не смеет ставить под сомнение божественные приказы. Марина, стоявшая рядом, тут же шепотом переводила все сказанное для настороженного Педро де Альварадо.

Несмотря на эти заверения, испанцы не теряли бдительности ни на миг. Кто знает, не было ли какого-то условного знака или фразы, произнесенной Монтесумой, которая дала бы понять его подданным, что он находится в беде. Конкистадоры оказались в буквальном смысле в негласной осаде. Индейцы ни в чем пока не проявляли открытой враждебности, но наверняка строили планы освобождения своего повелителя.

После окончания приёма Хуан Веласкес, с шумящей от этого водоворота событий головой, пришел в свои покои. Эльвира вскочила. Сначала она явно хотела кинуться к мужу, но почти сразу же замерла, обуреваемая противоречивыми чувствами. Девушка смотрела на Хуана круглыми от ужаса и восхищения глазами.

— Ты правда угрожал убить самого Монтесуму? — еле слышно прошептала она.

Веласкес удивился тому, как быстро она об этом узнала. Потом понял, что, видимо, Марина успела заскочить к подруге и вкратце рассказать о пленении императора. Он не мог понять, считает ли Эльвира его храбрецом или безумцем, героем или святотатцем.

— Никто и никогда не осмеливался грозить Монтесуме, — в волнении ломая пальцы, шептала Эльвира. — Марина сказала, что на это не решился никто из испанцев. Кроме тебя.

Хуан понял, что восторга в ее голосе все же больше, чем страха. А уж осуждения нет и в помине. Поступок, который едва не погубил весь отряд, в итоге спас конкистадоров и даже сделал их хозяевами положения. Но вот надолго ли? Веласкес видел, что Эльвира старается скрыть свои опасения. Она вообще вела себя очень мужественно, особенно для семнадцатилетней девушки. Но он понимал, что ей явно не по себе. В любом случае, нужно успокоить Эльвиру.

И Хуан, обняв жену за плечи, принялся рассказывать ей о тяготах и невзгодах, через которые конкистадорам довелось пройти. Она жадно и внимательно слушала, понимая далеко не все из его повествования. Но сам голос, решительный и спокойный, да могучая рука, нежно прижимавшая ее к груди, внушали уверенность в том, что все будет хорошо. Если этот мужчина, находясь в центре империи ацтеков, не побоялся угрожать ее повелителю, значит он и вправду сумеет совладать с любыми невзгодами… И Эльвира, запустив тонкие пальцы в густые темные волосы Хуана, с надеждой всматривалась в его мужественное лицо.

Так начался новый этап в жизни. В жизни всесильного до недавних времен императора Монтесумы, который никогда не помыслил бы, что он станет невольником в своем же доме, где привык повелевать. В жизни любого из конкистадоров, которые оказались прикованы к пленнику. До тех пор, пока тот находился во власти испанцев, они могли не бояться возмездия ацтеков. Личность правителя была божественна. Ни один из подданных не осмелился бы начать военные действия, зная, что из-за этого Монтесуме может грозить смерть.

Эрнан Кортес не ждал ничего хорошего. Он удвоил караулы возле дворца, а союзные тотонаки и тлашкаланцы под руководством нескольких опытных испанцев стали укреплять его стены и возводить надстройки. И все же эта резиденция строилась вовсе не как неприступный замок. В случае атаки оборонять ее будет крайне сложно.