История одной практики - С. Лисочка

— Работает, — сказал Илис. — Только сомневаюсь я, что это она. Сейчас Фью расскажет, что и остальные телефоны не она разбивала, погоди.

— Я, я, я остальные телефоны разбивала! — не выдержала Фью. — Довольны? И в каждом фей был!

Я времени даром не теряла, записывая показания феи. Вэнди уже давно успела понять, что происходит, тихо сидела на диване и хмурила брови. Не одобряет наши методы работы? Ну, а что делать?

— Шутки в сторону, — сказал Квентин. — Если то, о чем говорит Фью, правда, то это возмутительно. Удерживать разумное существо без его согласия и должного оформления соответствующих документов — это же серьезнейшее преступление. Нелегальной работорговлей пахнет!

Фьюарин медленно повернула голову в сторону шефа.

— Что, правда? — спросил Илис.

— Конечно, ведь они телефоны продают, внутри — незаконно удерживаемые феи, значит, что? — сказал Квентин.

— Работорговля, — кивнул Эрик.

— Да кто они-то? — спросила Фьюарин.

— Алхимики, — сказали мы с Эриком хором.

Все повернули голову в сторону Вэнди.

— А вот обобщать не надо, — сказала синеволосая. — Я не работаю в Главной алхимической уже третий месяц как. И никогда не знала, как и из чего делаются телефоны.

— Да собственно, тебя-то никто и не обвиняет, — сказал Эрик.

— Все это замечательно, — сказала я. — Но делать-то чего?

— Вообще говоря, нам сейчас только проблем с Главной лабораторией не хватает, — вздохнул Квентин. — Лейтенант будет в восторге. Ладно, это совершенно не причина отказываться от дела, которое вполне по нашему профилю. И оно может стать более громким, чем дело о тропиканцах.

— Почему это по нашему? — спросил Илис.

— Потому что удерживание разумных существ осуществляется с помощью особых магико-алхимических средств, — ответил Квентин.

— Тогда надо идти туда и всех арестовать, — сказал Илис.

— Все бы тебе арестовать, — сказал Квентин. — Во-первых, этим не начинают, а заканчивают. Во-вторых, оснований для ареста и даже для открытия дела против алхимиков у нас пока нет.

— Как это нет? — забеспокоилась Фьюарин, которая внимательно слушала наш разговор.

— А где основания? — спросил Квентин. — Твое устное заявление? Маловато. Письменное заявление надо. Но учти, это заявление можно будет реально использовать против тебя.

— Все что сейчас тут до этого было, это все не очень законно было, — пояснила я, демонстрируя фее протокол. — Любой адвокат этот допрос признал бы ничтожным. Но если будет твое письменное заявление, мы вполне сможем обвинить тебя в порче чужого имущества. На законных основаниях. Там еще и особо крупный размер, там еще и с применением сверхъестественных способностей… Даже если учесть помощь следствию, явку с повинной, твои благородные мотивы и все такое, это до десяти лет с выплатой нанесенного ущерба. Но шеф прав, без письменного заявления, нам предъявить Лаборатории нечего. Так что сама выбирай.

Фьюарин задумалась. Колебалась она, к ее чести, недолго.

— Оформляйте явку с повинной, — сказала она. — Я за свой народ только рада буду пострадать, если это поможет их всех освободить.

Я подвинула к ней поближе чистый лист бумаги и вручила ручку.

— Писать тебе самой придется, — сказала я.

Фея вздохнула, взяла ручку, и обмакнула перо в чернильницу.

— Что именно писать-то? — спросила она.

Иннокентий Штейн, заведующий Главной алхимической лабораторией

Кажется, я задремал. Это старость подкатывает незаметно. Раньше мог целыми сутками работать и без всяких стимуляторов; теперь, если не посплю хотя бы четыре часа ночью, к трем-четырем дня обязательно начинаю клевать носом. Нехорошо это, несолидно. Хорошо, что в мой кабинет без стука не входят. Не зря, ох, не зря я когда-то сделал вешалки для одежды из тех двоих, что не смогли это правило выучить. Да, жестоко. Но, с другой стороны, если они не могли выучить даже это правило, обязательно нарушили бы что-то посерьезнее. А это, между прочим, могло привести к тому, что пострадали бы не только они сами и их коллеги, но и на работе могло сказаться. Зато теперь они пользу приносят: в фойе на них зонтики и плащи вешают.

Однако проснулся я не сам по себе, это как раз в дверь стучат. Настырно так. Неужели в шестой лаборатории опять проблемы?

— Ну что там? — спросил я негромко.

Меня все равно услышат. Когда я хочу, меня услышат где угодно.

— Профессор, там стражи пришли, вас требуют, — ответил мне молодой бархатистый голос.

Это Гела. Кстати говоря, кто бы, что не говорил, а Анн-Гела-Лика — это прекрасный тест на то, годится человек к тому, чтобы быть алхимиком или нет. Когда этих клонов видят в первый раз, некоторые и дар речи теряют. Исходник был хорош, и копии вышли не хуже. Растеряться, увидев трех одинаковых и чрезвычайно красивых девушек — это нормально. Отличить одну от другой — это уже не каждому дано. Если человек на это способен, значит, он способен замечать малейшие отличия там, где остальные ослеплены сходством. Увы, таковых немного. Миори, Теренс, Зачи, Цельсио, молодой Коурвил… Впрочем, Цельсио мне пришлось уволить, а Зачи потерял зрение после взрыва генератора магополя. Жаль. Впрочем, теперь он пытается вырастить себе новые глаза, чего до него еще никто не делал, и очень хорошо, когда ученый лично заинтересован в результате.

— Да? Проводи их сюда, раз требуют, — сказал я.

Стражей оказалось двое, да еще, в придачу, Цельсио. Легка на помине. Знал бы, запретил бы ее сюда пускать. Надо будет сделать Геле внушение, ведь понимала, что ее-то я никак видеть не желаю. Впрочем, это подождет.

— Какая пестрая компания, — покачал головой я. — Вампирка, оборотень и бездарность, да в придачу… кто там у вас? А, демуазель Фьюарин. Вы-то что в этой странной компании забыли?

Фея сидела у Цельсио на плече и хмуро смотрела на меня. На мой вопрос она не ответила.

— Капрал Селена де Трие, — представилась вампирка и показала мне свое клеймо.

Как по команде, ее коллеги продемонстрировали мне свои клейма и тоже представились. Так значит Цельсио у них эксперт-криминалист, да еще и капрал? Ну и чего можно ждать от Стражи, если Андерсон позволяет себе набирать таких вот, простите, экспертов?

— Чем обязан визиту? — поинтересовался я у вампирки, которая, судя по всему, в этой компании была старшей, уж извините за невольный каламбур.

— Мы пришли освободить моих соплеменников из рабства! — заговорила вместо нее фея. — Мы требуем немедленно отпустить всех подземельных фей, которых вы эксплуатируете! Свободу феям!