Случайные неслучайные встречи - Наталья Алексеевна Добровольская

всех заговорила всегда спокойная Олеся, причем таким тоном, что все вздрогнули от ее ярости, а люди вокруг раздались в стороны, впрочем, далеко не отходили и уши навострили — еще бы, такое развлечение.

Она говорила тихо, почти шипела, особенность ее говора стала проявляться сильнее, голос был полон негодования:

— Ах ты, сучка! Чулочкам нашим позавидовала! А то, что ты большие деньги, как с куста, получила ни за что ни про что на эти чулки, это как? Подумаешь, тексты песен она вместе со всеми написала и раздала, жопой перед мужчинами покрутила! Грамотнее будешь, а то тебя всегда за ошибки ругают. А кто эти песни придумал? Ты что ли? Это как? Не считается? А на сцене рядом с нами ты стояла? Под взглядами этих мужчин песни пела голосами, полными страха? А потом вместе со всеми рядом с большими чинами стояла? Вот и помалкивала бы! А то ишь, чулок ей не досталось и все теперь плохие!

— Да если бы не Надя и ее песни, сидела бы ты у себя в комнате и не высовывала носа, денег-то у тебя никогда не бывает! А чулки эти нам по распоряжению партии выдали, не «любовников» ублажать в них, а для дела, чтобы выглядеть красиво на сцене.

— И парни нам не любовники, а друзья хорошие, не надо других по себе мерить. Если ты за Петюньчиком бегаешь так, что он от тебя уже шарахается по углам, так не всем так делают!

— Пойдемте, девчата, нечего нам вместе с этой так называемой «комсомолкой» рядом стоять, мы еще и жалобу на тебя напишем Марсэну Кузьмичу, пусть рассмотрит да рассудит, справедливы ли ее обвинения. И больше к нам даже не подходи, раз мы не по тебе компания! — и она, взяв Надю под руку, увела ее в сторону от оторопевшей девушки.

Аня, стоявшая рядом, подумала немного, посмотрела на свою бывшую подругу и тоже присоединилась к общей компании, к которой подошел и недоумевающий Петр, удивленно глядевший на разгоряченных девушек.

Олеся и его взяла за руку со словами:

— Пошли, Петя, напокупались уже мы, пора и честь знать, хватит на сегодня,- и девушки удрученной группой вышли из магазина на улицу. Они молча доехали до общежития и вошли в комнату, где Надю вдруг пробило на «хи-хи»:

— Ой, Олеся, ну ты и даешь! Сучкой Ольгу обозвала, жаль, не крашеной, да и цвет у нее натуральный,-вдруг зацепившись по ассоциации за знакомые слова из фильма, она залилась нервным смехом, который перешел в истерику — так выходили все те эмоции, которые обуревали девушку.

Сима недолго смотрела на подругу, а потом, все поняв, набрала воды и легонько дунула на девушку, приводя ее в чувство. Кивнув благодарно, Надя успокоилась, лишь время от времени глубоко вздыхала, выравнивая вдох и выдох.

Затем она вышла из комнаты и села на скамеечку в коридоре, спрятавшись ото всех за плотными портьерами, закрывавшими окна. Она почувствовала вдруг такую усталость, будто все большие прожитые годы старшей попаданки упали сейчас ей на грудь.

Ее ничего уже не радовало и ничего не хотелось, резко вспомнились родные и близкие люди, оставшиеся в прошлом — будущем, и так захотелось вновь туда, к ним, пусть и на больничную койку, пусть и под ИВЛ. Слишком много всего свалилось на нашу героиню за короткое время. Наде хотелось спрятаться ото всех, лишь бы не видеть тех, кто готов подставить людей ради комнаты или простых чулок, ради своей выгоды и благополучия, спокойствия или просто для того, чтобы сделать плохо тем, кто лучше их.

Надя слышала, что кто-то идет по коридору, видимо, Сима ее разыскивала, но даже ее она не хотела видеть. Дождавшись, когда она уйдет, девушка встала и равнодушно зашла в комнату, молча посмотрела на встрепенувшихся подруг, спокойно достала из тумбочки пару чулок, показала пакет подругам и глухим голосом сказала:

— Хотела Клавдии Ивановне отдать, но вручу Ольге, раз так уж они ей нужны, — и, не дожидаясь их реакции, вышла из комнаты, прошла немного по коридору, постучалась и открыла дверь комнаты, в которой жила Ольга.

Она подошла к кровати, на которой клубочком лежала отвернувшаяся от всех девушка, положила рядом чулки и спокойно сказала:

— Теперь я знаю, в чем измеряется дружба — в чулках,- и под недоуменными взглядами соседок Ольги вышла из комнаты.

Также спокойно она опять спустилась во двор и пошла бездумно бродить вокруг училища, особо не выбирая дороги, не замечая прохожих и взглядов, которые на нее бросали.

Апатия и безразличие полностью владели ее душой. Она и сама не понимала, почему именно эта история так ее потрясла, можно было и не удивляться — стучали многие, но тут она впервые реально столкнулась с этим явлением, и оно ее так ярко поразило. Одно дело читать про это в книгах, видеть итоги доносительства, как в истории с соседом Зиночки, а вот столкнуться с этим явлением самой — было мало приятно.

И было обидно и жалко людей, которые из-за малых бытовых пустяков, пресловутого «квартирного вопроса», красивой одежды и прочих вещей, способны изменить жизнь других людей в очень плохую сторону.

Да и не известно еще, кончилась ли эта история с ней до конца — дала ли Ольга ход своей «Докладной записке», клочки которой они нашли, или только собиралась. Но настороже надо было быть всем.

Глава 9

В чем сила, друг?

Глава 9. В чем сила, друг?

Шагая на автомате, девушка пришла в какой-то скверик и присела на скамеечку, подставив лицо солнцу. Она постепенно успокаивалась, но думать не хотелось, ей опять требовалась перезагрузка на следующий этап жизни. Она равнодушным взглядом скользила по фигурам спешащих мимо людей, но вдруг одна из них показалась ей знакомой. Да и человек тоже узнал ее — это был Александр Цфасман.

— Здравствуйте, Надежда, я ведь не ошибся? Это вы? — уточнил он, присаживаясь рядом.

— Здравствуйте. Не ошиблись, Александр Наумович, это я.

— Просто Александр. Вижу, у вас что-то случилось, можно спросить, в чем дело?

— Да ничего особенного, просто я узнала цену дружбы, и ей оказалась пара чулок, — вздохнула девушка и продолжила говорить, глядя на недоумевающего мужчину, совсем о другом:

— Вы мудрый человек, общались со многими людьми. Вот скажите, Александр, в чем вы черпаете силы для жизни, что поддерживает вас в это непростое