Целеполагание в современном отечественном уголовном судопроизводстве - Алексей Попов

В связи со сказанным нам представляется, что ст. 52 Конституции РФ нуждается в редакционной правке. Мы понимаем, конечно, что любая, даже и чисто редакционная правка Конституции РФ, любое прикосновение к тексту этого документа нынче непопулярны, однако пора, наверное, проявить уважение к закону и к законности вообще. Может быть, если бы своевременно были внесены правки в ст. 106 Конституции СССР 1977 г. стране не пришлось бы переживать трагических событий 1989–993 годов.

Недостатки первого рода незначительны и легко устраняются посредством внесения в текст закона необходимых изменений (Выделено нами. – А. П.)».96

Солидаризируясь во многом со сказанным Беккариа, мы рискнем предложить редакционную правку в ст. 52 Конституции 1993 г. Вторую фразу в ней мы полагали бы правильным сформулировать следующим образом: «Государство обеспечивает лицам, пострадавшим от преступления, доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».

Нам еще представляется не совсем корректным, что в ст. 42 ч.1 УПК РФ, призванной конкретизировать конституционное положение применительно к УСП, вместо термина ущерб используется термин вред (физический, имущественный, моральный вред). Видимо, необходимо согласование терминологии в этих двух нормативных актах. В данном случае редакционной коррекции подлежит, надо полагать, УПК. Это тем более желательно, что его предшественник – УПК РСФСР 1960 г. – в ст. 29 «Гражданский иск в уголовном процессе» также пользовался термином ущерб (материальный ущерб от преступления). А это означает, что в профессиональном и обыденном правосознании и в литературных источниках времен РСФСР устоялся именно термин ущерб. Если без особой необходимости меняется термин, то в реальной жизни это может повлечь взаимное непонимание или даже ошибки в толковании. Кроме того, усилия, необходимо затрачиваемые на переучивание персонала и на сообщение измененной информации населению, среди которого – потенциальные пользователи и критики предшествующего и современного им уголовно-процессуального права, оказываются затраченными без дела.

Мы можем предположить, что замена в УПК РФ 2001 г. содержащегося в Конституции РФ термина ущерб на термин вред было порождено желанием разработчиков проекта Кодекса обозначить преемственность с дореволюционными русскими правоведами. Действительно, многие из них употребляли в анализируемой нами ситуации термин «вред».97 Однако объемные и в то же время малотиражные дореволюционные издания не всегда были доступны для практикующих юристов и, следовательно, оказывали несущественное влияние на основную массу профессионального правосознания. Полагаем, что положение мало изменилось и в результате переизданий ряда дореволюционных работ, осуществленных в последние два десятилетия. Дело в том, что, наряду с малотиражностью, труды дореволюционных правоведов обладают с позиций юристов-практиков еще одним свойством, затрудняющим их усвоение. Большинство из них – весьма объемны.

Кроме того, термин вред применялся в дореволюционной литературе не так уж и последовательно. И. Я. Фойницкий, например, наряду с ним пользовался и словосочетанием вред и убытки98.

В отличие от стран с англосаксонской системой судопроизводства (в частности, США), где возмещение имущественного вреда, причиненного преступлением, осуществляется посредством гражданского судопроизводства, в нашем отечестве существует такой институт, как гражданский иск в уголовном процессе. И. Я. Фойницкий и Н. Н. Розин именовали его еще соединенным процессом.99

Жесткое размежевание уголовного и гражданского судопроизводства случается (случалось) и в процедурах континентального правового семейства. «Германское законодательство, с уставом 1876 г.100 включительно, не допускает вовсе соединенного процесса, – писал И. Я. Фойницкий, – даже в тех случаях, когда преступное деяние рождает совместно и уголовное обвинение, и гражданский иск, первое рассматривается судами уголовными, второй – судами гражданскими. Из этого общего правила германское законодательство делало только два исключения:101 1) потерпевший от преступного деяния может предъявить уголовному суду требование о возвращении ему вещей, добытых преступлением, in corpore102, и 2) по некоторым преступлениям (именно оскорбление чести и телесное повреждение) потерпевшему представляется или вчинить иск о вознаграждении в суде гражданском, или же предъявить в суде уголовном требование о буссе (Busse), т. е. о денежном взыскании с виновного в пользу потерпевшего, с установленным законом максимумом…»103

Для анализа приведенного высказывания И. Я. Фойницкого мы обратились к функционирующему сегодня УПК ФРГ. Этот законодательный акт, принятый 1 февраля 1877 г, действует нынче в редакции от 7 апреля 1987 г. Мы не обнаружили в нем запрета и исключений из него, о которых говорил российский сенатор. Напротив, в кодексе наличествует Пятая книга (таково наименование разделов в этом нормативном акте), которая целиком поименована «Участие потерпевшего в процессе» и глава 3 в ней – «Возмещение ущерба потерпевшему». Часть 1 параграфа 403 этой главы гласит: «Потерпевший или его наследник вправе предъявить в уголовном процессе к обвиняемому имущественно-правовое требование, вытекающее из совершенного им уголовно наказуемого деяния, рассмотрение которого относится к подсудности общих судов, если обвинение не было возбуждено в ином судебном порядке, а в отношении производства единоличным участковым судьей – независимо от суммы иска».104

Констатируем, исходя из приведенного текста закона, что семейные традиции континентального семейства права в данном случае все-таки возобладали. Сказалось, естественно, на изменении позиции германского законодателя и влияние Запада – УПК Франции 1808 г.

В другом переводе текст ч. 1 параграфа 403 звучит несколько иначе и, по нашему мнению, более согласованно: «/Предпосылки/ (1) Потерпевший или его наследник могут предъявить обвиняемому имущественные притязания, вытекающие из преступления, которые относятся к подсудности надлежащих судов и не находились на рассмотрении в других судах, во время процесса в участковом суде, невзирая на ценность спорного предмета»105. Мы привели здесь два различных перевода параграфа 403 германского УПК в значительной мере для того, чтобы показать, сколь зависим порой автор, ссылающийся на зарубежные источники, от переводчиков.

Французское право, в отличие от германского, соединенный процесс признавало с самого начала эпохи Великих буржуазных революций, и не только признавало, но и обосновывало его телеологически. Французское право исходит из того, что «в интересах государства нужно не только наказать преступника, но и вознаградить потерпевшего от преступления и что последняя задача нередко даже важнее первой, так как для государства весьма важно, чтобы никто не пользовался плодами преступления».106

Сравнение двух названных способов возмещения лицу, пострадавшему от преступления, ущерба, причиненного преступлением, не позволяет, нам по крайней мере, сделать однозначного вывода о преимуществах того или другого из них. В каждом из них есть свои достоинства и недостатки. Раздельное, подчас даже одновременное рассмотрение разными судами (уголовным и гражданским) одного и того же деликта представляется российскому правовому уму нецелесообразным. В то же время для американского юриста подобная структура представляется вполне логичной.

Рассмотрим ситуацию на примере. Помнится, в 2004 или 2003 году российские СМИиП долго муссировали ситуацию, сложившуюся в Калифорнии, где некоему футболисту прокурор предъявил обвинение в причинении тяжких телесных повреждений жене и убийстве ее любовника. Уголовный суд признал его невиновным, зато гражданский практически разорил футболиста-миллионера удовлетворением исков, предъявленных его выжившей женой. Таким образом, констатация преимущества или ущербности соединенного или, напротив, раздельного с уголовным делом рассмотрения гражданского иска не может быть решена посредством одного только умозрительного анализа соответствующих норм. Надлежит также учитывать (азбука диалектического материализма и ряда других методологий с материалистической основой) условия места и времени, в которых функционирует та или иная система судопроизводства. Кроме того, должны быть учтены собственная история и традиции соответствующего судопроизводства, социально-экономическая ситуация в обществе и государстве и социально-психологическая атмосфера в них.