Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы - Геннадий Левицкий

Увы! Больше не стало Александра, который, не колеблясь, доверил свою жизнь врачу, обвиненному в измене. Точно так же без колебаний и сомнений он расправлялся с теми, на кого пала тень подозрения в неверности ему.

В армии Александра был перс по имени Сисен, когда-то присланный царю Филиппу правителем Египта; получив дары и почести всякого рода, он променял родину на изгнание, последовал за Александром в Азию и значился среди его верных друзей.

Присутствие соотечественника в свите Александра решил использовать Дарий. Он послал Сисену письмо. Послание персидского царя попало в руки македонян, но после прочтения гонцам Дария приказали передать его тому, кому оно и предназначалась. Сисен хотел вручить злосчастное письмо Александру, но несколько дней не представлялось подходящего случая. Это расценили как измену, и ни в чем не повинный перс «в походе был убит критянами, без сомнения, по приказу царя».

В это же время произошел аналогичный случай, о котором рассказывает Диодор Сицилийский. Олимпиада, мать Александра, продолжала из далекой Македонии опекать царя.

В письме к Александру мать его, давая ему много полезных наставлений, между прочим, посоветовала остерегаться Александра-линкейца. Он отличался мужеством, был преисполнен гордости и, находясь в свите Александра среди его друзей, пользовался его доверием. Обвинение это подтвердилось множеством других основательных улик. Александр был схвачен и в ожидании суда посажен в оковах под стражу.

Не казнен был Александр Линкест вовсе не по доброте Александра. Дело в том, что он приходился зятем Антипатру, который правил Македонией в отсутствие царя. Если Линкеста казнить, то в Македонии начнется восстание. Этого и боялся Александр, по мнению историка Юстина, а потому приказал заключить Линкеста в темницу. То есть положение Александра в Македонии было настолько непрочным, что он не мог открыто расправиться с ближайшими врагами. Фактически страной правил Антипатр, и только огромная персидская добыча, из которой Александр подкармливал македонскую знать, позволяла номинально сохранять трон за сыном Олимпиады.

Мы не знаем, насколько велика вина второй жертвы доноса, но если военачальнику изменяют его приближенные и воины — это говорит о многом. Ганнибалу хранили верность разноплеменные наемники в его фантастически трудных походах. Цезарь перешел Рубикон и объявил войну римскому сенату и республике; ни один легионер не покинул его — все пошли за Цезарем сражаться против собственной родины.

Однако вернемся к событиям, развернувшимся у городка Исс. Персидский царь, полагаясь на свое несметное войско, упрямо рвался в бой. Он не мог представить, что в ближайшей битве судьба столкнет везение Александра и глупость Дария, а общее количество участников поединка не будет иметь значения.

Перед входом в горное ущелье Дарий занял Исс, покинутый войском Александра. Персы захватили несколько больных и раненых македонян, которые не смогли последовать за войском. Курций Руф сообщает, что им «отрезали и прижгли руки», а потом Дарий велел показать пленникам всю его армию и отпустить, чтобы они могли рассказать царю Александру об увиденном. Эти искалеченные люди и принесли Александру самые последние сведения об армии Дария и о том, что она движется к теснинам. Известия Александра обрадовали.

Впрочем, как всегда бывает, когда наступил решительный момент, его уверенность сменилась беспокойством. Он боялся той самой судьбы, по милости которой он имел столько успехов, и от мысли о ее благодеяниях он, вполне естественно, перешел к мысли о ее изменчивости: ведь только одна ночь оставалась до исхода великого столкновения.

Спокоен был Парменион: план его успешно воплощался в жизнь, и численное превосходство персов уравняли горные теснины. Проход был настолько узок, что македоняне навстречу персам могли двигаться только по 32 человека в ряд. Только в месте встречи с войском Дария горное ущелье расширилось и позволило разместить фалангу более широким строем, а с флангов ее прикрыла конница. Персам же пришлось строиться «бесполезно глубоким строем».

Во главе македонян стояли те же лица, что и в битве при Гранике. Никанор, сын Пармениона, командовал правым флангом. На левом фланге были Кратер и Парменион, «но Кратеру было приказано повиноваться Пармениону». Именно старому военачальнику и предстояло выдержать главный удар персов, ибо Дарий построил против левого фланга македонян самую боеспособную часть своего войска — конницу. Именно здесь был простор для ее действий и возможность разорвать строй Александра.

Курций Руф подчеркивает, что Александр сражался не столько как полководец, сколько как солдат — очень ему хотелось прославиться убийством Дария. Македонский царь первым бросился в самую середину персидской конницы, окружавшей Дария. Невиданную ярость Александра, казалось, ничто не могло остановить: возле колесницы Дария лежали изрубленные командиры многочисленных армий Дария, в том числе правитель Египта. «У македонцев тоже были убитые, хоть и немного, но очень храбрые мужи; сам Александр был легко ранен мечом в правое бедро».

Безумная храбрость и поспешность Александра едва не привели македонян к поражению и стоили им новых жертв. Читаем у Арриана.

Как только дошло до рукопашной, левое крыло персидского войска обратилось в бегство; Александр и его воины одержали здесь блестящую победу, но правое крыло его разорвалось именно потому, что он, поспешно бросившись в реку и завязав рукопашную схватку, прогнал выстроенных здесь персов. Македонское войско, находившееся в центре, не так поспешно вступило в дело; солдаты, часто оказываясь в обрывистых местах, не смогли держать прямую линию фронта: образовался прорыв — и эллинские наемники Дария бросились на македонцев как раз там, где они видели, что строй наиболее разорван. Завязалось жаркое дело: наемники старались столкнуть македонцев в реку и вырвать победу и для своих, уже бегущих, соратников; македонцы — не отстать от Александра с его явным успехом и не потемнить славу фаланги, о непобедимости которой все время кричали. К этому прибавилось соревнование между двумя народами, эллинским и македонским. Тут пал Птолемей, сын Селевка, человек большой доблести, и около 120 непоследних македонцев.

Положение спасло правое крыло македонян, которым командовал Никанор. Сын Пармениона обратил в бегство стоявших против него персов и пришел на помощь теснимому греческими наемниками центру. Удар с фланга похоронил последние надежды Дария; его отряд, совершивший успешный прорыв центра, теперь погибал на глазах повелителя Востока. Разбитые персы перемещались на левый фланг македонян; они больше думали о бегстве, чем о битве. Начатое сыном дело завершил отец. Парменион выслал конницу, и она преследовала бегущих, которые вскоре оказались именно на его фланге.