Статьи - Николай Лесков

Средства квартальных управлений должны быть, по нашим понятиям, увеличены на столько, чтобы эти управления решительно не нуждались в средствах, не определенных законами, чтобы квартальные надзиратели могли нанимать или иметь вообще способных официальных или неофициальных помощников, секретарей и писцов, за честность которых они имели бы основание ручаться, а это возможно, между прочим, только при надлежащем вознаграждении за службу таких лиц.

Во-вторых, для полного достижения цели объявления г. с. — петербургского военного генерал-губернатора необходимо уничтожение существующих обязанностей городских обывателей по составлению адресных листков, а также необходимо улучшение нашей паспортной системы.

Адресные листки не достигают, вполне по крайней мере, цели учреждения адресного стола; стало быть, необходимо придумать такую меру, которая вполне достигала бы этой цели. Учреждение адресного стола имеет цель общеполезную, а как притом сама государственная администрация наша стремится к достижению этой цели, для чего и учредила она адресный стол, то цель эта есть государственная в полном смысле слова. Общественные же и государственные цели должны и могут быть вполне достигнуты. Для этого требуется только одно условие, а именно, чтобы средства соответствовали цели. Мы утверждаем, что одно уничтожение адресных листков, то есть избавление обывателей от очень легкой, по видам и целям нашей администрации, но на деле, очень часто по крайней мере, довольно тяжелой и дорого стоящей обязанности, одно уничтожение, говорим мы, адресных листков более соответствует каждой истинно государственной, а потому и общеполезной цели, нежели сохранение их и существующих о них правил.

Может быть, сохранение нынешних адресных листков или листков вроде адресных и необходимо для адресного стола; но в таком случае желательно было бы, чтобы они составлялись по паспортам и видам вообще обывателей в самих квартальных управлениях, а не обывателями и не теми, кто заведывает домами, для чего между прочим мы и предлагаем увеличение денежных средств квартальных управлений. Одно уже то обстоятельство, что и штрафы, определенные законом за неисполнение существующих правил об этих листках, штрафы вовсе нелегкие и не ничтожные по своей величине для большинства городских обывателей, не помогают вполне делу, одно уже это обстоятельство свидетельствует о недействительности существующих правил для полного достижения цели учреждения адресного стола. Увеличение штрафов не поможет делу, а только обременит обывателей и увеличит не определенные законом доходцы квартальных писцов и некоторых им подобных лиц.

Составление же таких листков (если только они безусловно необходимы для достижения цели учреждения адресного стола) в квартальных управлениях было бы рационально и соответствовало бы настоящему назначению большинства лиц, занимающихся письменною частию в этих управлениях. Это значительно облегчило бы обывателей и могло бы доставить городской казне на увеличение необходимых и законных средств полиции 50, даже 100 и более тысяч рублей сер. в год, притом без обременения обывателей, ибо теперь адресные листки стоят обывателям не менее 500000 р. сер. в год штрафами, тратой времени, противозаконными приношениями и т. п.

Для увеличения же законных доходов петербургских квартальных управлений на 50 и более, в случае надобности, тысяч рублей серебром в год, стоит только увеличить ту плату, которая и теперь взимается, по закону, при прописке паспортов в кварталах. Конечно, есть и другие способы для получения таких доходов, но мы считаем лишним распространяться здесь о них.

Мера, предлагаемая нами, окажется, в случае надлежащего исполнения ее в квартальных управлениях, тем действительнее для полного достижения цели учреждения адресного стола, чем лучше окажется наша будущая паспортная система, для составления которой состоит, или, по крайней мере, в прошлом году еще состояла особая комиссия при министерстве внутренних дел.

<КАК СЛАГАЕТСЯ РЕПУТАЦИЯ ЛИТЕРАТОРА В ОБЩЕСТВЕ И В ЛИТЕРАТУРНЫХ КРУЖКАХ. — ДЕСПОТИЗМ ЛИБЕРАЛОВ. — ПРОИЗВЕДЕНИЯ ПОДПОЛЬНОЙ ПРЕССЫ. — ВЗГЛЯД ОБЩЕСТВА НА ЭТИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. — ЧТО НАМ НУЖНО В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ>

С.-Петербург, воскресение, 20-го мая 1862 г

“Если ты не с нами, так ты подлец!” По мнению автора статьи “Учиться или не учиться”, это лозунг нынешних русских либералов. Мы совершенно согласны с автором, что приведенная фраза есть действительно лозунг наших либералов. “Если ты не с нами, так ты подлец!” Держась такого принципа, наши либералы предписывают русскому обществу разом отречься от всего, во что оно верило и что срослось с его природой. Отвергайте авторитеты, не стремитесь к никаким идеалам, не имейте никакой религии (кроме тетрадок Фейербаха и Бюхнера), не стесняйтесь никакими нравственными обязательствами, смейтесь над браком, над симпатиями, над духовной чистотой, а не то вы “подлец”! Если вы обидитесь, что вас назовут подлецом, ну, так вдобавок вы еще “тупоумный глупец и дрянной пошляк”.

При таких-то воззрениях в наше время слагаются репутации многих или почти всех общественных деятелей. Мы не хотим касаться репутации лиц, действующих в сфере правительственной, а скажем только кое-что о репутации нынешних литераторов в обществе и в своем литературном кружке.

Общество и кружок смотрят на литератора разными глазами. Общество уверено, что литературный круг есть круг самый свободолюбивый, самый либеральный. Одни очень почитают литераторов и охотно раскупают их фотографические карточки, а другие считают их опаснейшими людьми и не только не покупают их карточек, но не могут равнодушно слышать никакого намека о литературе. Всякий литератор, по понятиям сих последних, якобинец и санкюлот, а русский литератор сверх того еще непременно пьяница и невежда. Людей, хранящих такое мнение о русских литераторах, конечно, не стоило бы и вспоминать, но мы вспомнили их для того, чтобы показать, что почитатели литературы точно так же, как ее враги и ненавистники всей пишущей братии, совершенно сходятся в том, что все литераторы — либералы. Несмотря на различные точки зрения тех и других, понятия их о либерализме совершенно тождественны. В нашем суетном и неразвитом обществе самые святые слова получают нередко совершенно превратные значения, и это особенно ярко заметно в понятии об эмансипации, о либерализме и о либералах. У людей, смотрящих на жизнь трезвыми глазами, либерален тот, кто готов, не щадя собственных интересов, до последнего истощения сил стоять за законную независимость каждого гражданина и за свободу каждого действия, не нарушающего блага и спокойствия общества. У людей невежественных или дурно воспитанных и не понимающих ни причин человеческих стремлений, ни явлений, вызываемых анархией и деспотизмом, в какой бы форме они ни проявлялись, либерал есть враг существующего порядка. Тревожные и дурно воспитанные люди не понимают, что можно быть con amore[7] врагом всякого существующего порядка и не быть либералом, то есть не чувствовать в себе способности, не щадя своих интересов, стоять до последнего истощения сил за законную независимость каждого гражданина и за свободу каждого действия, не нарушающего блага и спокойствия общественного. Они, кажется, даже не понимают, что неаполитанские разбойники хотя и враги существующего порядка, но их нельзя назвать либералами, а король Виктор-Эммануил, лорд Шевтесбюри и наш покойный Мордвинов — либералы во всем значении этого слова. Но нередко общество в деле определения личных качеств писателя бывает гораздо дальновиднее литературного кружка. Честность или благородство тех, кого оно знает, у него определяются совсем иначе. Например, допустим, что общество знает двух литераторов: один князь, человек не без дарований, но и не без средств, живет то в аристократической квартире, на Английской что ли набережной, то в казенном доме, хоть у Михайловского театра. Князь — человек вполне деликатный и добрый, человек, готовый помочь всем и каждому, не разбирая ни политических, ни иных убеждений того, кто нуждается в его помощи. В числе литературных рабочих очень много людей, обязанных князю деликатною поддержкою в самые крутые минуты, и ни в одном литературном воспоминании нет материалов для очернения личности этого князя. Что же? Общество скажет, что князь NN прекрасный человек, и общество будет право! Другой литератор, человек с большими дарованиями, в каждой странице своей прозы, в каждой строфе своих стихов плачет хамелеоном над бедностью и пролетариатом и держит лакея, который с холопским высокомерием встречает бедного литератора и не допускает его видеть светлых очей проповедника абсолютного равенства и гуманнейших начал. А гуманист, задыхающийся от забот, чтобы у всех было всего поровну, и ухом не ведет, что литературному рабочему нужно было видеть его, а не его соболью шубу. Тут начинается ходьба, и бедняга труженик узнает, что от слова до дела очень далеко, а общество, поглядев на эту процедуру, говорит: ваш либерал не добрый и не благородный человек! В литературном же кружке этого не скажут, потому что не смеют сказать правды тому, у кого чувствуют силу, для этого нужны независимость и свобода мнения, а их нет у наших литераторов и либералов, не умеющих уважать в человеке человека, а не его фразы и не его плебейское происхождение, которым теперь гораздо удобнее гордиться, чем графскою или княжескою кровью. Общество труднее обманывается подобными вещами и судит людей по делам их, зная хорошо, что иное унижение бывает паче гордости. Но мы уже сказали, что наше общество до сих пор мало знакомо с направлением и с жизнью русских литераторов и считает их всех зауряд почти одинаковыми либералами. Исключение составляет г. Аскоченский, как присяжный защитник тьмы и застоя.