Проснуться живым - Ричард Пратер

— Возможно. И все же что-то не дает мне покоя, хотя, как мне кажется, это должно быть очевидным. Может быть, это Фестус и его «Божьи лемминги»…

— Весьма вероятно. Не исключено, что пастор Лемминг был послан сюда Богом исключительно с целью не давать людям покоя. О нем ходят и другие слухи, которые я не успел упомянуть. Что он просматривает книги и вычеркивает слово «девушка». Что он надевает миниатюрные пояса целомудрия на пестики и тычинки весенних цветов. Что от его дыхания даже болотная трава становится стерильной. Что…

Бруно уже дал мне понять, что он хочет, чтобы я продолжал «представлять его интересы» и принимал любые меры, какие сочту необходимыми, поэтому я предоставил ему возможность придумывать другие слухи, а сам воспользовался мобильным телефоном, чтобы связаться с парой моих самых продуктивных информаторов. Они, в свою очередь, должны были войти в контакт с ворами, грабителями, «жучками» на скачках и прочими представителями преступного мира, одни из которых были мне известны, а другие — нет. Упомянутым представителям следовало смотреть и слушать в оба в поисках сведений, имеющих отношение к событиям сегодняшнего вечера, особенно касающихся троих мужчин — двух живых и одного мертвого, — которых я постарался описать как можно лучше.

Оставшуюся часть пути до дома Дру доктор Бруно продолжал сообщать новые «слухи», а мне приходилось признавать некоторые из них заслуживающими широкого распространения. Я также был вынужден признать, что распространить их мало надежды, в отличие от измышлений Фестуса Лемминга. Правда, мне казалось, что если Фестус окончательно не выжил из ума, то он должен знать, что очень немногие люди, помимо тех, кто регулярно сидит у его ног, — точнее, еще ниже — и тех, кто разделяет его верования и заблуждения, могут поверить его последним откровениям, касающимся Бруно. А я не думал, что Фестус спятил окончательно.

Таким образом, если он не найдет способ произвести впечатление на нормально мыслящих индивидуумов, массовые гнев и ненависть, которые Лемминг надеялся возбудить против Бруно, будут в основном ограничены церковью Второго пришествия. Это не такая уж маленькая компания, но едва ли та масса, которой жаждал Фестус.

Я не знал, что еще он может сделать или попытаться сделать, но меня мучило беспокойство. Возможно, причиной были недавние и все еще происходящие события, направленные против Эммануэля Бруно. Как бы то ни было, я все сильнее за него тревожился.

Я напрочь забыл, что «лемминги» и меня не слишком жалуют.

Глава 10

Дру открыла дверь, крепко обняла дока и с благодарностью посмотрела на меня. На ней по-прежнему была зеленое платье, обтягивающее грудь, талию, бедра и кое-что еще, которое само по себе являлось превосходным афродизиаком.

Дру направилась в гостиную, таща за собой Бруно.

— Ох, папа! — радостно воскликнула она. — Ты и представить себе не можешь, как я беспокоилась!

— Теперь все в порядке, дорогая. Благодаря мистеру Скотту.

Я стоял как манекен, окидывая взглядом просторную комнату. Мне понравилось то, что я увидел: белый плотный ковер, крепкая, выглядевшая дорогой мебель, яркие подушки на диване, картины на стенах, цветной телевизор — включенный, но с приглушенным звуком.

Дру казалась еще более сексапильной, чем когда появилась у меня на пороге. Те же блестящие золотисто-рыжеватые волосы, те же ленивые серые глаза и подвижные алые губы, но тревога и напряжение исчезли с ее лица.

Она улыбнулась:

— Да, благодаря мистеру Скотту.

— Шеллу, — поправил я.

Кончик ее языка быстро облизнул губы.

— Не знаю, как отблагодарить вас, Шелл. Дру лгала — она отлично это знала. Обняв меня за шею, она приблизила свое лицо к моему и поцеловала меня так, словно годами практиковалась на местных конкурсах поцелуев и сейчас участвовала в чемпионате мира, где, несомненно, победила бы, будь я судьей. Если бы губы могли размножаться, мы, возможно, произвели бы на свет пятеро ртов-близнецов.

Краем глаза я видел нечто, причинявшее мне легкое беспокойство, и, когда Дру отстранилась от меня, я повернулся к Эммануэлю Бруно, наблюдавшему за нами с благожелательной улыбкой.

— Простите, — извинился я. — Совсем забыл, что вы папа… Мне бы не хотелось, мистер Бруно, чтобы вы думали, будто я… э-э… обхаживаю вашу дочь. Просто в момент безумия…

— Чепуха, — прервал Бруно. — Взаимное влечение полов столь же естественно, как магнитное притяжение, позитив и негатив, янь и инь, солнце, луна и звезды.

— Все, что вы говорите, имеет для меня глубокий смысл, — усмехнулся я.

— Вы очень янь…

— В самом деле?

— А она — инь. Следовательно, между вами должно возникнуть сильное взаимное притяжение.

— Очевидно, я кое-что упустил. Мне казалось, что Бруно меня не слушает, но я был не прав, почти не делая паузы, он заметил:

— Мы все кое-что упустили. По той простой причине, что свободное, здоровое и естественное выражение сексуальности было проклято и вытеснено из природного русла в искусственные каналы, подобно потоку, блокированному камнями, ветками и священными коровами. К счастью, эровит в состоянии все это изменить — взорвать плотину, удалить препятствия, распугать коров, восстановить и освободить жизненные силы в человеке…

Дру все еще стояла возле меня — не так близко, как раньше, но достаточно близко, чтобы я мог ощущать исходящий от нее инь, или как там называется штука, о которой говорил док.

— Папа всегда заводится из-за этого, Шелл.

— Начинаю замечать.

— Не обращайте на него внимания.

— А как вы с ним управляетесь? Дру улыбнулась:

— Прежде всего, нужно заставить его заткнуться. — Она посмотрела на Бруно:

— Заткнись, папа.

Поток слов остановился. Бруно обернулся к дочери:

— Но, дорогая, я только начал…

— Знаю. Может, я приготовлю что-нибудь выпить? А ты расскажешь мне, что с тобой произошло.

— Отлично, — одобрил Бруно. — Я бы не возражал против большой порции бренди. А вы, Шелдон?

У Дру был маленький бар с коньяком, скотчем, бурбоном, льдом — почти всем, что только можно пожелать. Она приготовила бренди для себя и Бруно и бурбон с водой для меня, покуда доктор в сжатой и деловитой манере, которую он превосходно использовал, когда хотел, рассказывал о своих приключениях.

К тому времени, когда напитки были готовы, повествование подошло к концу — включая мои дополнительные комментарии, в том числе насчет объявления Лемминга, что Эммануэль Бруно является не кем иным, как Антихристом.

Несколько секунд Дру молчала. Потом она осведомилась:

— В таком случае кто такая я?

— Прекрасный остров в океане безумия, моя дорогая, — ответил Бруно. — Вся наша планета обезумела много столетий назад. И только потому, что я пытаюсь влить в этот океан каплю разума, меня объявили архидьяволом. Полагаю, тебя это делает архидьяволицей. Ох уж этот Лемминг и его стадо святош! Должно быть, это самая чудовищная масса кретинов, с тех пор как первая слабоумная амеба дала жизнь себе подобным…

В правой руке Бруно держал бокал с бренди, а левой привычными машинальными движениями хлопал себя по бедру:

— Хм-м… Вероятно, они прямые потомки этой амебы. Я видел их в церкви Второго пришествия, и они напоминали маленьких амебообразных существ, происшедших от одного слабоумного папаши, сбившихся в кучу в поисках тепла, но так его и не обнаруживших. Когда я из любопытства впервые посетил службу и посмотрел на них, сидящих неподвижно, ряд за рядом, они показались мне мертвецами. Но, к сожалению, они живы и накачаны Леммингом его философией спасения мира от греха, которая стала для них миссией, предписанной Богом. У них пепельные губы и потухшие глаза. Они грешат против своего же Бога, вставая по утрам наполненными до краев ненавистью к тем, кого именуют грешниками. «Лемминги» призывают к духовной жизни, но их тела больны. Они отрицают жизнь и удивляются, что умирают! — Голос Бруно повысился почти крика. Помолчав, он заговорил более спокойно:

— Да, они отрицают жизнь, плоть, чувственные радости, меняют небесные удовольствия на адские муки и требуют, чтобы другие разделили из безумие, дабы оказаться «спасенными». Знаете, Шелдон, — Бруно глотнул бренди и посмотрел на меня, — эти «Божьи лемминги» с радостью бы уничтожили порнографию, добрачный секс, послебрачный секс, брачный секс, смех, десертные блюда, сладости, запретили бы даже ходить в туалет по воскресеньям… Дру взяла меня за руку:

— Пошли отсюда, Шелл. Думаю, Антихрист засел у папы в голове.

— Может, он не привык к выпивке?

Она потянула меня к дивану в другом конце комнаты, опустилась на него и скрестила длинные стройные ноги.

Я сел рядом и уставился на ее ноги. Они отвлекали меня, хотя Бруно продолжал пророчествовать. Не делая паузы, он последовал за нами и теперь ходил взад-вперед по ковру, размахивая руками и время от времени устремляя на нас пронизывающий взгляд.