Тайна ультиматума. Повести и рассказы - Роман Ким

Викинг — на этот раз без улыбки — спросил:

— А нам разве не полагается ознакомиться с результатами испытаний?

Профессор развел руками.

— В письме сказано, что ваш наниматель просит прислать ему конверт в запечатанном виде. Нам приходится выполнять пожелания заказчиков.

Викинг посмотрел на нахмурившегося бородача и засмеялся:

— Интересно все-таки узнать — ангелы ли мы и если да, то какой категории?

Профессор ответил вполне серьезно:

— Вы оба настоящие ангелы с весьма приличными данными. Ваш хозяин будет доволен вами. Желаю всяческих удач.

Он поднял руку и повертел ею. Викинг ответил кивком головы, бородач шевельнул бровью.

В номере отеля — большой полукруглой комнате со стенами, обитыми золотистым штофом, за письменным столом сидел щупленький брюнет, с челкой, закрывающей лоб, с маисовой трубкой в зубах. В петлице его пиджака торчала увядшая орхидея. Верхний боковой ящик письменного стола был открыт на одну треть, в нем лежали два пистолета, один с глушителем.

На диване в углу комнаты сидели двое в шляпах, надвинутых на лоб, один был в очках с дымчатыми стеклами.

В дверь постучали три раза. Тот, у которого не было очков, бесшумно подскочил к двери, другой быстро засунул руку за отворот пиджака. Стоявший у двери приоткрыл ее, пошептался с кем-то и, повернувшись к человеку с челкой, сказал:

— Пришли эти двое. Проверились.

— Пусть пройдут.

Дверь распахнулась, вошли викинг и бородач. Викинг протянул конверт человеку с челкой. Тот вскрыл конверт и прочитал оба заключения и карточки. Затем взял настольную зажигалку и поднес ее к бумажкам. Тщательно размешав пепел в бронзовой пепельнице, он покрутил головой и произнес простуженным голосом:

— Здорово! Как на ладони. Все подсчитано до последней унции. — Он позвал пальцем того, кто был в очках, и кивнул в сторону викинга. — Этого в команду Трехпалого, в группу разработки планов операций. А ты, — он посмотрел на бородача, — в команду Хорька, в третью группу. В субботу будем брать банк, примешь боевое крещение. — Покосившись на пепельницу, он добавил: — Наука — великая вещь!

ДОКТОР МУРХЭД И ПАЦИЕНТКА

Она поднесла руки к лицу и дрожащим голосом произнесла:

— Спасите меня, умоляю. Вся надежда на вас…

Случай был действительно трудный. Доктор Мурхэд имел большую практику, считался в городе лучшим психотерапевтом, но до сих пор ни разу не имел дела с такой пациенткой.

Стелла Бриш — жена владельца двух универмагов и двух отелей — была очень красива. Высокая, с волосами цвета темной бронзы и длинными глазами изумрудного цвета — никто не давал ей больше тридцати, хотя ей исполнилось уже тридцать семь. Фигура была у нее как у двадцатилетней конькобежки.

Она явилась к Мурхэду впервые пять месяцев назад — после того, как ночью наехала около аэропорта на прохожего — мексиканца — и раздробила ему голову. Она умела хорошо править машиной, и адвокат убедительно доказал, что виноват был мексиканец, заметавшийся перед машиной, — его ослепил свет фар. К тому же в кармане его комбинезона были найдены сигареты с марихуаной.

Смерть мексиканца вывела Стеллу из равновесия. После того, как он несколько раз подряд явился ей во сне, она приехала к Мурхэду.

— Боюсь ложиться спать. Боюсь заснуть, он ждет меня и будет опять кричать. Не надо было выходить тогда из машины и смотреть на него. Не могу забыть, как он корчился. А я не могла отвести глаз…

Мурхэд прописал ей успокаивающее лекарство, молочные ванны и отдых на берегу моря. Она съездила на Палм-бич, потом в Остенде, наконец, на Ямайку, и это помогло — мексиканец перестал сниться. Но через некоторое время страшные сны возобновились, теперь вместо мексиканца стали появляться другие люди, иногда знакомые, но чаще совсем неизвестные, и она их убивала разными способами — стреляла в них, душила или давила машиной. Сперва ей было противно, потому что жертвы отчаянно вопили, но потом она стала привыкать — убийства уже не казались ей такими ужасными, она спокойно слушала предсмертные крики жертв, перестала бояться. И наконец, наступил тот день, вернее ночь, когда очередное убийство во сне доставило ей удовольствие — как будто умертвила не человека, а козулю или зайца. И когда проснулась, почувствовала неудовлетворенность, чего-то не хватало, словно ей что-то дали и тут же отняли.

Доктор Мурхэд вынужден был признать, что болезнь прогрессирует — требуются более серьезные меры.

Он жил в уютном особняке недалеко от города на небольшом холме, заросшем пиниями. Поблизости не было ни одного дома, в конце леса, примерно в десяти минутах езды на машине, была заправочная станция. Но она работала только днем — по этому узкому шоссе, которое вело к поселку, между каменоломней и кладбищем, ночью никто не ездил. Доктор наслаждался одиночеством — пациентов он принимал днем в отеле в центре города и только некоторым назначал прием у себя дома в вечерние часы. Злые языки говорили, что такой чести удостаиваются только самые богатые пациентки, лечившиеся в порядке развлечения. Женщинам было приятно иметь дело с доктором, у которого были гипнотизирующие глаза и красивые губы.

Стелла Бриш была в числе тех пациенток, которых Мурхэд принимал у себя в особняке. Но Стелла лечилась не в порядке флирта, а потому, что действительно нуждалась в медицинской помощи.

Патентованные успокаивающие препараты, японский магнетический пояс, озонная подушка, лечебный матрац, набитый ароматными травами из Бирмы и Мадагаскара, магнитные ленты, на которых были записаны шелест дождя и приглушенное стрекотание цикад, — все это помогало вначале, но вскоре переставало действовать. Немного помогали особые массажи груди и живота, которые делал сам доктор, смачивая пальцы смесью из розового масла и джина. Но сновидения с убийствами продолжались, и они становились все более изощренными.

После очередного сеанса массажа Стелла, лежа на кушетке в гостиной и закурив сигарету, пропитанную слабым раствором опия, сказала:

— Я теперь не просто убиваю, а сперва забавляюсь. Связываю жертву по рукам и ногам, беру щипчики для льда, и… мне приятно, когда жертва издает душераздирающие крики, совсем нечеловеческие. И когда совершается главное, я долго смотрю, как шевелятся руки и ноги, как у того мексиканца. А потом просыпаюсь и чувствую разочарование — это только сон. Словно поднесла ко рту фужер с вином и вдруг оно испарилось…

Доктор провел рукой по ее плечу.

— А кто ваши жертвы? Мужчины или женщины? Кого больше?

— Мужчин больше. И все интересные. Такие… как вы.

— И вам не жалко их?

— Нет. Я ведь знаю, что это только сон и мне за это ничего не будет. Как с тем мексиканцем. Скажите, доктор…

— Называйте меня Беном, так будет уютнее, интимнее. Вы должны относиться ко мне не как к врачу, а как к близкому другу. Тогда мне будет легче лечить вас. И, главное, не стесняйтесь, говорите все… не стыдитесь. В наше время мы, психотерапевты, выполняем роль патеров-исповедников. Ведь в прежние времена женщины говорили своим исповедникам буквально все, признавались во всех грехах, даже самых постыдных…

Стелла вздохнула.

— Они получали отпущение грехов и выходили из исповедальни с очищенной душой, восстановив полностью душевное равновесие. А я… пока я здесь, мне хорошо, но стоит мне вернуться в город, домой… и я начинаю думать о том, что будет ночью, как буду опять во сне… Но меня страшит, доктор, простите, Бен, то, что я уже не могу обходиться без этих снов, они как морфий или героин. Словно я стала наркоманкой. И когда наступает вечер, я ловлю себя на мысли: меня ждет удовольствие. Как будто собираюсь идти в гости к интересным людям или на хороший концерт. Я, наверно, постепенно схожу с ума?

— Не смейте так думать, — тоном приказа произнес Мурхэд. — Выбросьте эти мысли из головы. Ничего ненормального в вас нет, можете мне верить. Я вам уже говорил, что в каждом человеке заложен агрессивный инстинкт, инстинкт жестокости, это пренатальная черта…

— Пре… натальная?

— То, что заложено в человеке до рождения. И эти бессознательные инстинкты управляют человеком, он целиком подвластен им.

— И вы тоже?

— И я, и ваш муж, и ваши горничные, и все ваши знакомые, все без исключения. Всеми нами управляют два главных влечения — влечение к агрессии, разрушению, убийству и влечение половое…

— И пастором Уэйдом тоже?

— Да. Это главные движущие силы бессознательного.

Стелла медленно потянулась.

— Значит, это вполне нормально… что мне приятно во сне это самое…

Он молча кивнул головой и погладил ее по ноге. Она бросила взгляд на картину, висевшую над электрическим камином.

— И эта картина тоже доставляет мне удовольствие. У женщины голова смещена, руки и ноги тоже, и сзади улица… все дома покосились в разные стороны, как во время большого землетрясения.