Дверь в скале - Елизавета Дворецкая

Голос королевы снова обрел звонкость и певучесть, глаза засверкали сапфирами, по лицу разлилось сияние. Колдовскую булавку она вертела в пальцах, забыв о ней, но это снова была та королева, которая впервые встретила их вчера — истинная Звезда Прочного Свода.

— Я должна идти, а не то король проснется, увидит, что меня нет рядом, и забеспокоится! — Королева опомнилась и встала, пытаясь вколоть волшебную булавку опять в пояс, как она была. — Мы еще поговорим об этом завтра. Но помни, дорогая, что я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной!

Она поцеловала Вирту, подхватила свой светильник и исчезла. А Вирта, полежав в оцепенении еще немного, тоже встала и пошла будить Багу. Ей было необходимо поговорить хоть с одним нормальным существом из своего собственного мира, пусть это всего лишь туповатый полуорк.

— По-моему, мы все сумасшедшие! — Вирта говорила, закрыв лицо руками, и слова из-под ладоней долетали глухо. — Я не понимаю, происходит это все на самом деле или мы все свихнулись. Сначала она всю жизнь думала, что попадет в сказку, воображала, что попала в сказку, теперь воображает, что она — королева в сказке… И я всю жизнь мечтала, что попаду в сказку и найду ее, королевой, как она и обещала, и вот теперь воображаю, что попала и нашла… А на самом деле обе мы никуда не уходили. Она как всю жизнь работала, шила платья, которые никогда не наденет, так и сейчас работает, и я работаю, и обе мы только мечтаем найти другую жизнь, потому что наша нам не нравится, не нравится… В другие миры только такие и уходят. Но в этом нет смысла. Такие безумцы не находят чужого мира, но зато теряют свой!

— Нет. — Бага помотал головой. — Я-то с ума не сошел. Знаешь, у нас один старый орк говорит: чтобы с ума сойти, его надо много иметь, а такие дураки, как мы, этим не страдают. Так что за себя я спокоен.

— А я?

— Но ведь это я тебя сюда привел?

Полуэльфа больше ничего не говорила, а просто сидела у стола, опираясь локтями о скатерть и закрыв лицо ладонями. Баге было ее жаль, и он раскаивался, что вообще взял ее с собой в мир Прочного Свода. Сходила в сказку, называется. Правы были легенды: ничего хорошего из таких путешествий не выходит. Раньше у нее была надежда, что вот каким-то чудом мать найдется и дальше все будет хорошо. Однако, ее мать и правда оказалась очень красивой. Понятно, почему на нее польстился даже эльф.

— По крайней мере, ей теперь хорошо, — безразличным голосом сказала Вирта.

Она подняла голову, но лицо у нее было застывшее, а в глаза стояли «сухие слезы», которые хуже всяких мокрых.

Бага хмыкнул: «ему теперь хорошо» обычно говорят о свежих покойниках. Вирта покосилась на него: она поняла, что он подумал, и ее лицо ожесточилось еще больше.

— Зря ты это затеяла, — сказал Бага. — Я с самого начала думал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— И промолчал?

— А ты бы мне поверила?

Вирта подавила вздох: нет, разумеется, не поверила бы.

— Дохлое это дело для полукровок: родителей искать, — продолжал Бага, насупившись, как будто глядел прямо в лицо суровой судьбе. — Были бы они такие, которых стоит искать, они бы сами нас не потеряли, понимаешь? Почему-то же она ушла сюда, а тебя, маленькую, оставила? Одну в горах?

— Может, она не захотела брать ребенка в дыру в горе, за которой неизвестно что, или хотела потом за мной вернуться, а там дверги сразу заколдовали ее, и она забыла, что я у нее вообще была. А тебе разве никогда не хотелось найти свою мать?

— Нет! — решительно отрезал Бага. — Я про свою с самого начала точно знал: она такая, что лучше бы ее вообще не было. Мы — сами по себе. Ну… а если тебе так хочется быть с ней… почему бы тебе здесь не остаться?

— Нет! — теперь уже Вирта решительно тряхнула головой. — У нас есть свой мир, и мы должны туда вернуться.

— Мы никому ничего не должны. По крайней мере я. Это уж точно.

— Если бы боги хотели, чтобы мы жили в этом мире, они бы с самого начала создали нас здесь.

— Если бы боги не хотели, чтобы мы перемещались между мирами, они не дали бы нам такой возможности. А мы — можем. Можем, потому что мы — полукровки. Мы полукровки — для того чтобы мочь. Это все не просто так. — Бага наконец-то высказал мысль, которая уже давно и неспешно зрела под его крепкой, как у всякого орка, лобовой костью. — Во всем этом какой-то смысл. Что время от времени у людей, орков, эльфов и прочих родятся непутевые… люди, орки и прочие. И находят других таких же непутевых, из другой расы. И родятся такие, как мы. Способные ходить через границы, потому что и родились на границе. Она для нас — дом родной. Значит, это кому-то нужно…

— Кому-то нужно, а мы всю жизнь мучайся, — обронила Вирта. Она не плакала, а только опиралась подбородком на сцепленные руки, положив локти на стол, и вид у нее был такой, как будто она обдумывает очень важные и чисто деловые мысли.

— А не мучайся, — легко позволили Бага. — Я лично не собираюсь. Раз боги дали, надо пользоваться. Лично я собираюсь открыть контору по оптовым поставкам каменного угля и железной руды. Здесь руда хорошая, содержание железа выше, чем у нас привозят. А ты можешь, например, начать торговать всякими колечками-сережками здешней работы. Тебя, как дочь королевы, вообще от налогов освободят.

— Ты уже все продумал! Деловой какой! — Вирта иронично покосилась на него.

— А чего же отказываться, если добро само в руки идет? Или правда оставайся здесь, выйдешь замуж за какого-нибудь дедушку, тоже будешь звездой под Прочным Сводом.

— Нет. — Вирта покачала головой. — Я не хочу. Для меня это значит потерять себя. А я не настолько себе не нравлюсь, чтобы хотеть от тебя избавиться.

— А как же мать? Ты столько хотела ее найти, а теперь опять одна останешься?

— Ну, теперь я знаю, что ей хорошо. Гораздо лучше, чем было бы у нас. И если я через двадцать лет опять захочу с ней повидаться, она будет все такой же молодой и красивой, и будет считать, что еще не прошло и года…

— И примет тебя за свою мать!

После этого они погостили во дворце еще несколько дней, пока снаряжался обратный караван во Внешний приказ, с товарами для жителей верхнего мира. Королева огорчилась нежеланию дочери остаться с ней, но не препятствовала ее уходу. Король Лаурин был несколько обеспокоен и раздосадован тем, что Вирта вынула волшебную булавку и его супруга вспомнила всю правду о себе, но зато был счастлив узнать, что она и без колдовства вовсе не хочет его покидать. Он даже сам заверял Вирту, что когда бы ей ни вздумалось вернуться, ей здесь будут рады. К каравану прибавилось четыре мула, нагруженных тюками и сундуками с подарками от их величеств, и даже Баге подарили меч из лучшей дверговой стали с инкрустацией и бердыш, точно такой, какие тут были у всех воинов и какие ему очень нравились.