Невидимая брань - Преподобный Никодим Святогорец

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Многодумным и непрерывным подвигом у ревнителей благочестия должны быть строгое управление и доброе направление употребления внешних наших пяти чувств: зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания. Сердце наше непрестанно жаждет и ищет утех и наслаждений. Ему следовало бы находить их внутренним порядком, содержа и внося в себе Того, по образу Коего создан человек, самый источник всякого утешения. Но когда в падении отпали мы от Бога, себя ради, то не удержались и в себе, а ниспали в плоть и чрез нее вышли во вне, и там начали искать себе радости и утех. Проводниками и руководителями в сем стали наши чувства. Чрез них душа исходит  вовне, вкушает вещи, подлежащие испытанию каждого чувства, и теми, ком услаждают сии чувства, услаждается сама и из совокупности их составляет себе круг утех и наслаждений, во вкушении коих полагает свое первое благо. Порядок таким образом извратился: вместо Бога внутри сердце ищет сластей вне и ими довольствуется. Внявшие гласу Божию «покайтесь», каются и полагают себе законом восстановить в себе первоначальный порядок жизни, т.е. возвратиться отвне внутрь и извнутрь к Богу, чтобы жить в Нем и Им и в сем иметь свое первое благо, и в себе носить источник утешений. Восстановление такого порядка, хотя воспринимается сильным желанием и твордою решимостью, достигается, однако ж, не вдруг. Решившемуся на сие предлежит долгий труд борения с прежними навыками утешать и услаждать, и ублажать себя, пока они отпадут и заменятся другими, по роду новой жизни. И вот здесь-то большое значение имеют управление и пользование внешними чувствами.

Каждое чувство имеет свой круг предметов, приятных и неприятных. Приятными услаждается душа, и привыкши к сему, образует в себе похотение к ним. От каждого чувства внедряется таким образом в душу несколько похотений, или склонностей и пристрастий. Они все кроются в душе и молчат, когда нет поводов к возбуждению их. Возбуждаются же они иногда помыслами о предметах их, но главным и сильнейшим образом тем, если предметы их предстоят чувствам и испытываются ими. В сем случае похотение к ним восстает неудержимо – и в том, кто не положил еще поддаваться ему, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть (Иак 1: 15) и исполняется на нем пророческое слово: смерть входит в ваши окна (Иер. 9: 21), т.е. сквозь чувства, кои суть окна души для сообщения с внешним миром, - а в том, кто положил, поднимает брань не безопасную от падения. Потому для сего последнего должно быть неотложным законом так управлять и пользоваться чувствами, чтоб чрез них не возбуждались чувственные похотения, а напротив, получались такие впечатления, которые подавляли бы их и возбуждали противоположные им чувства.

Видишь, брате, в какую опасность могут поставить тебя чувства твои. Внимай убо и себе и умудряйся предотвращать ее. Всячески старайся не попускать им блуждать туда и сюда, как хотят, и не обращай их на вкушение одних чувственных сластей, а напротив, обращай к тому, что добро или полезно, или нужно. И если доселе иной раз чувства твои прорывались к чувственным наслаждениям, но отныне всевозможно подвизайся обуздывать их и от увлечений возвращать назад. Добре управляй ими, так, чтоб где прежде порабозались они суетными и душевредными удовольствиями, там после сего от каждой твари и от каждого предмета воспринимали душеполезные впечатления и их вносили в душу. Такие впечатления возрождая в душе духовные помыслы, будут собирать ее в себя саму, а на крыльях умного созерцания возносить к зрению Бога и славословию Его, как говорит блаженный Августин: «Сколь ни есть в мире тварей, все они ведут беседу с мужами благочестивыми, на языке немом, правда, и молчаливом, но тем не менее многодейственном и для них удобомысленном и удобнопонимаемом; отчего воспринимают они благие и благоговейные помышления и подвигаются на пламеннейшую любовь к Богу».

Это и ты можешь делать следующим образом. Когда внешним твоим чувствам предстоит какой-либо чувственный предмет, видимый ли, или слышимый, или обоняемый, или вкушаемый, или осязаемый – отдели в помысле своем то, что есть в нем чувственного и вещественного, от того, что есть в нем от творческого Духа Божеского,  и помысли, что невозможно, чтоб он сам от себя имел свое бытие и все другое, что есть в нем, но что все это есть в нем дело Бога, Который невидимою силою Своею дает ему это бытие и эту доброкачественность, и красоту, и мудрое устройство, и эту силу действовать на других, и эту крепость от них принимать воздействие, и все другое, что есть в нем хорошего. Затем перенеси такие помышления и на все другие видимые вещи и возрадуйся сердцем, что один Бог есть причина и начало столь разнообразных, столь великих и столь дивных совершенств, открывающихся в тварях, - что Сам Он в безмерности совмещает в Себе всевозможные совершенства, и что эти совершенства, видимые в тварях, суть не что иное, как слабое отражение и тень беспредельных Божии совершенств.  Такими помышлениями упражняй ум свой при виде всякой твари, и привыкнешь, смотря на видимые вещи, не останавливаться вниманием на одной их внешности, но проникать внутрь, к тому, что в них есть божественного, к невидимой, сокровенной их умозрительной красоте. Вследствие сего все что есть в вещах внешне-привлекательного для твоей чувственной стороны, будет бесследно миновать твое внимание и чувство, и только одно внутреннее их содержание овладевать будет умом твоим, возбуждая и питая в нем духовные созерцания и подвигая на славословие Господа.

Так, смотря на четыре стихии – огонь, воздух, воду и землю, помышляя об их существе, силе и действии, в великом утешении духовном воззовешь тогда к верховному Создателю их, так их устроившему: «Боже великий, Сила безмерная и Действо превожделенное! Радуюсь и веселюсь, что Ты един еси начало и причина всякой тварной сущности, силы и действа!» Воззрев на небо и световые тела небесные: солнце, луну и звезды, и помышляя, что свет свой и свое блещение получили они от Бога, воскликнешь: «Свете, паче всякого света светлейший, от Коего создан всякий свет вещественный и невещественный! Свете предивный, первый предмет радования Ангелов и упоения блаженных, в неуклонное созерцание Которого изумленно погружаются очи Херувимов, и в сравнении с Коим все чувственные светы кажутся тьмою глубокою! Славословлю и превозношу Тебя, Свете истинный, просвещающий всякого человека грядущего в мир! Сподоби меня всегда умно зрети Тебя, да радуется полною радостию сердце мое!» Также смотря на дерева, травы и другие разные растения, и зря умом, как они живут, питаются, растут и отражают от себя подобное себе, и что не от себя самих имеют они жизнь и все другое, что есть в них, но от творческого Духа, Которого ты не видишь и Который один животворит их, - так можешь воззвать: «Вот где истинная жизнь, от Которой в Которой и Которою живет питается и множится все! О живоносное Услаждение сердца моего!» Подобным образом и при воззрении на неразумных животных, можешь ты вознестись умом  своим к Богу, давшему им чувства и силу двигаться с места на место, и сказать: «О первый всяческих  Движетелю, Который, все приводя в движение, Сам в Себе пребываешь недвижим! Сколь радуюсь я и веселюсь о сей преподвижности Твоей и Твоем твердом тождепребывании!»

Смотря же на себя самого или на других людей и помышляя, что тебе одному дано высокое положение, что ты один из всех живых на земле существ одарен разумом и служишь точкой единения и союза вещественных и невещественных тварей, подвигнись на славословие и благодарение Творца своего и Бога и скажи: «О пресущная Троице, Отче, Сыне и Душе Святый! Буди преблагословенна во веки! Сколько долженствую я благодарить Тебя всегда, не только за то, что Ты создал меня из земли и поставил царем над всеми неземными тварями, не только за то, что Ты по естеству почтил меня образом Своим, разумом, словом, живым телом, но за то наипаче, что даровал мне силу свободным произволением моим соделываться подобным Тебе посредством добродетелей, чтоб чрез то вечно иметь Тебя в себе и блаженствовать в Тебе!»

Обращаюсь теперь к каждому из пяти чувств в частности и говорю тебе: видя красоту и благообразие тварей, отделяй умом своим то, что видишь, от духовного значения их, которого не видишь, и, помыслив, что вся эта благообразная красота, внешно видная, есть дело невидимого и всекраснейшего творческого Духа, в Коем причина всякой такой внешней красоты, скажи, преисполнен быв радованием: «Се обильные потоки из несозданного источника! Се всеоросительный дождь от безмерного моря благого блага! Как обрадован я в недрах сердца моего, помышляя о неизреченной красоте Творца моего – начале и причине всякой созданной красоты! Какою сладостию духовною преисполнен бываю, когда держу на уме мысль о неизглаголанной и недомыслимой красоте Бога моего, в коей начало всякой красоты!»