Смерть и деревянные человечки - Александр Этерман

БАНКИР: А если вас все-таки не будет, могу я сообщить свое решение...

ГЕРЦОГ: Ни в коем случае!

БАНКИР: Да, леди Рольтон красивая женщина, это нехорошо.

ГЕРЦОГ: Я с вами вполне согласен. И все-таки можно считать, что мы договорились?

БАНКИР: О, считать можно все, что угодно. Завтра ночью я буду иметь честь сообщить вам свой ответ.

ГЕРЦОГ: Прекрасно. Вы не поужинаете со мной?

БАНКИР: Еще слишком рано. Если это не нарушит ваши планы, стакан красного вина и печенья.

ГЕРЦОГ: Я, пожалуй, составлю вам компанию. (Входит лакей. Герцог что-то ему шепчет. Он кланяется, выходит и возвращается с требуемыми предметами. Банкир не позволяет ему налить вино в стаканы и делает это сам.)

БАНКИР: Я люблю это занятие. Как можно подпустить лакея к бутылке? Вы же не положите его в постель к жене. (Герцог морщится.) Простите, я совсем забыл. (Замолкает. Неожиданно) Господин герцог, поторопитесь, он в последнее время очень плохо выглядит.

Явление 26

(Леди Рольтон, граф де Панти и граф де Буа-Реми)

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Не притворяйтесь, будто я вас интересую, граф. Вам до меня нет никакого дела. Я уж не говорю о том, что вы меня покинули, мне не привыкать...

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Простите, миледи, к кому из нас вы обращаетесь?

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Не притворяйтесь...

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Вы несправедливы к Анри, миледи, а ко мне тем более.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Сейчас вы скажете, что без ума от меня. Старая песенка. Влюбленные мужчины немы как рыбы. Хотя действительно, у меня пока нет оснований на вас сердиться.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Миледи, право, это пустяк, не обращайте внимания. Зная вас, я могу предположить, что к завтрашнему утру они у вас появятся. Негодуйте.

ЛЕДИ РОЛЬТОН (пропуская его замечание мимо ушей): Завтра! Откуда я знаю, что будет завтра?

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Простите, миледи, я знаю. Завтра вы устраиваете бал.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы оба приглашены?

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: О да, миледи.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Прекрасно. Последнее время мне недостает кавалеров.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: У вас скверная память, миледи.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да, ужасная. Иногда я забываю, как меня зовут. Если бы не милорд...

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Вы никак не можете о нем забыть? (Граф де Панти дергает его за полу.)

ЛЕДИ РОЛЬТОН (не замечая): Вы знаете, граф, маркиз, ваш отец, которого я люблю больше чем всех остальных, никогда не оскорблял меня при посторонних. К счастью, граф - мой друг. (Де Понти кланяется и пытается скрыть улыбку.) Да-да, не отпирайтесь.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Простите, миледи, но отец тоже иногда называет вас своим другом.

ЛЕДИ РОЛЬТОН (примиряюще): Должно быть, он имеет на это право. (Граф де Панти расправляет манжеты.) К сожалению, я старею. Несколько лет назад это право, хотя и не всецело, принадлежало императору Наполеону, и он этим гордился.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Вы и это помните? Нет, миледи, вы клевещете на свою память. Как все странно! Вы помните то, что не следовало бы помнить, а все остальное забываете. Ведь Наполеон давно уже покойник. Как это у вас получается?

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Чем я хуже Жозефины? Правда, она француженка.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Зачем ему еще одна француженка? Он так и не научился понимать в них толк, разве что в актрисах. Ничего не поделаешь - корсиканец, дикий зверь. Не понимаю, почему он на вас не женился.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Не все ли равно? В отличие от вас, он об этом просто не думал...

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Отправляйтесь к нему на Святую Елену! Прекрасная мысль, вы потрясете всю Европу своей преданностью и станете общим кумиром.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: А вы как думаете, граф?

ГРАФ ДЕ ПАНТИ (серьезно): Я думаю, вам имеет смысл поехать.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Хорошо, я поеду.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Возможно, отец составит вам компанию.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я буду очень рада.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Правда, это будет несколько утомительно.

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Миледи, вам не кажется, что граф шутит?

ЛЕДИ РОЛЬТОН (чистосердечно): Нет, не кажется.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Надеюсь, вы не сомневаетесь, граф, что она поедет?

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Не сомневаюсь. Зачем?

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Разумеется, я поеду. Вы чудесно придумали, мой дорогой.

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Когда?

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я еще не знаю. Если бы не бал... Вы дадите мне три дня на сборы?

ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Через три дня вас не должно быть в городе.

ЛЕДИ РОЛЬТОН: Увы, граф, я нисколько не огорчена.

ГРАФ ДЕ ПАНТИ: На чем вы поплывете, миледи?

Явление 27

(Наполеон беседует с лордом Хоу.)

ЛОРД ХОУ: Ваше величество, я вынужден ограничить ваши передвижения по острову. К сожалению, внутреннее положение Франции начинает внушать серьезные опасения.

НАПОЛЕОН: При чем тут Франция?

ЛОРД ХОУ: Дело в том, что вы были императором этой страны. Английское правительство, так же как и правительство короля Людовика, озабочено распространением всяких огорчительных настроений.

НАПОЛЕОН: Что и говорить, Бурбоны непопулярны.

ЛОРД ХОУ: К сожалению, многие недальновидные люди в разных странах связывают усложнение политической ситуации с вашим пребыванием на этом благословенном острове. Можно предположить...

НАПОЛЕОН: Что меня попытаются освободить, не так ли? Ну, так вот, я хочу со всей определенностью заявить, что мне здесь очень нравится. Спокойная жизнь, прекрасный климат и приятное общество. Так что, даже если вся французская армия высадится у вашего порога и на коленях будет умолять меня возглавить государство, я скорее всего откажусь. Разве что они предъявят слишком уж серьезные аргументы. (Громко) Коленкур! (Он появляется быстро и неожиданно.) Прочтите милорду то, что я вчера продиктовал.

КОЛЕНКУР (он успевает достать тетрадь): "Историческая миссия Франции в современную эпоху представляется мне уже исполненной, поэтому в ближайшее время следует ожидать уменьшения влияния французской нации. Я дважды становился императором французов, поэтому, может быть, я и не переставал им быть, однако вряд ли я решусь на это в третий раз. Героическая эпоха Революции и Империи не знала предательств, но меня предали не единицы и не сотни, а тысячи. Следующего монарха предадут миллионы. Править Францией после меня - неблагодарное занятие, но даже я смотрелся бы теперь жалко на месте короля Людовика. Однако, с моей точки зрения, истинное величие Франции еще далеко впереди."

НАПОЛЕОН: Достаточно, Коленкур. Так вот, милорд, клянусь вам, я искренне полюбил Святую Елену. Жаль, что я в свое время не догадался присоединить его к французской империи.

ЛОРД ХОУ: Вы меня не убедили. Впрочем, тот, кто владеет моим островом, владеет миром, во всяком случае - океаном. Ваше величество, я вынужден ограничить вашу свободу. Я прошу вас не покидать пределы парка. Кроме того, все ваши люди будут заменены англичанами, разумеется, кроме Коленкура.

НАПОЛЕОН: Замечательно! И повар тоже? Неужели вы дадите мне английского повара?

ЛОРД ХОУ: Да, конечно, ваше величество.

НАПОЛЕОН: Прелестно. Я не думаю, что это приказ короля Георга. У него самого повар француз.

ЛОРД ХОУ: Я ничего об этом не знаю.

НАПОЛЕОН: Впрочем, я ничего не имею против англичан.

ЛОРД ХОУ: Это еще не все.

Вы, Коленкур, разумеется, совершенно свободны, но и вам не следует выходить за пределы парка. Если же вы все-таки захотите прогуляться по острову в одиночку, вас обыщут.

НАПОЛЕОН: Бедный Коленкур! Ты даже не сможешь скрасить свое заточение чем-нибудь вроде романа. Как можно обыскивать человека, возвращающегося со свидания? Чисто английская ограниченность, милорд. Представьте, что у Коленкура роман с вашей женой. При обыске у него могут найти записку: "Дорогой, завтра в восемь", или, чего доброго, платок с ее инициалами.

ЛОРД ХОУ: Ваше величество, моей жене сорок девять лет.

НАПОЛЕОН: По-вашему, это много?

ЛОРД ХОУ: Ваше величество, если Коленкур сможет доказать, что у него роман, его не будут обыскивать. Да, совсем забыл! Вам воспрещается переписка.

НАПОЛЕОН: Но ведь все мои письма проходят вашу цензуру!

ЛОРД ХОУ: О сир, я не могу взять на себя такую ответственность в наши смутные времена. Кроме того, у вас будет больше времени для мемуаров.

НАПОЛЕОН: Я, кажется, до сих пор не жаловался на недостаток времени. Раньше я работал по шестнадцать часов. Сейчас я столько сплю. Я поправился на пятнадцать килограммов. Вы хотите, чтобы я превратился в свинью?

ЛОРД ХОУ: Ваше величество, король Людовик весит больше, чем вы.

НАПОЛЕОН: Конечно, он ведь выше меня ростом. Но я могу хотя бы получать письма? ЛОРД ХОУ: О, да, ваше величество. Вам будут доставлять письма от всех без исключения коронованных особ Европы, а также от членов кабинета министров Англии и Франции и от князя Меттерниха. Между прочим, я хочу передать вам письмо князя Талейрана. Разумеется, с сегодняшего дня отменяется всякая цензура. Впрочем, вы можете показывать мне их письма.

НАПОЛЕОН: Благодарю вас, вы очень милы, милорд. Позаботьтесь, по крайней мере, чтобы я вовремя получал газеты.