Кость Войны - Антон Корнилов

Карлик неожиданно хихикнул:

– Тьма наступает, Маргон. Разве не чувствуешь? Тьма наступает, и ты ничего не можешь с этим поделать. Или ты желаешь сопротивляться Тьме?

– Я не желаю сопротивляться Тьме, – сказал фантом.

– Тогда отойди в сторону. И проживи остаток жизни так долго, как позволит тебе Тьма. Ты понимаешь меня, Маргон?

– Я понимаю тебя, Эолле.

Фантом задрожал, рассеиваясь тонкими паутинными нитями. Когда он исчез, чернота поползла с лица карлика на красную шутовскую одежду – очень скоро Эолле стал чернильным пятном, и это пятно впитала в себя тень в углу.

Воздух в комнате снова пришел в движение.

Сет очнулся на полу, весь мокрый от холодного пота. Пол был усеян хлопьями черного пепла, ломкими, словно прошлогодняя листва. Пачкаясь, Сет пополз к столу. Упершись лбом в ножку стола, он всхлипнул:

– Что это было?..

Что это было? Кто скажет ему? Было, и нет. И хорошо, что нет… И не надо об этом больше вспоминать…

Трясущиеся ноги с трудом подчинялись Сету. Он поднялся, помогая себе руками, и вдруг ахнул, увидев на столе стройные высокие башенки из шестиугольных золотых монет. Башенок было тринадцать, а монет в каждой – шестижды по шесть. Сет утер лицо подолом хламиды. И тогда с необыкновенной ясностью в его сознании отпечаталось то, что ему нужно сделать.

– Как будет угодно, – зашептал Сет, неизвестно к кому обращаясь, – как вам будет угодно, господин…

Берт, наклонившись в седле, еще раз постучал кулаком в массивную, обитую железом дверь. Никто ему не ответил. Башня мага и многознатца Маргона безмолвствовала.

– Нехорошо… – тонко пропел Самуэль, выглядывая из-за густой гривы своего коня. – Очень нехорошо… Куда подевался Маргон? Он же говорил вам, хозяин, чтобы вы посетили его, он обещал вам денег на расходы… Это что же получается, Маргон больше не нуждается в наших услугах?

– Не знаю я, что это получается, – промычал Берт. – Его великомудрие изволило отвалить, не известив.

– Мы не едем в Турию, хозяин?

– Как это не едем? – удивился Берт. – Едем, конечно. Поприжаться придется в дороге, но… ничего, переживем. Если Маргон решил, что ему Кость Войны без надобности, так на такую вещь всегда покупатель найдется. Верно?

Самуэль пожал плечами.

– Верно, – за него ответил Берт и поправил шляпу.

Часть вторая

СМЕРТЬ-ОГОНЬ

ГЛАВА 1

Снежная безветренная тишина лежала на горной тропе. Путники медленно продвигались вперед и вверх, и цоканье копыт их коней тонуло в глубоком снегу. Белые хлопья падали так густо, что на несколько шагов не было видно ничего, и только когда внезапно налетавший порыв ветра сдергивал снежную пелену, вокруг вставали округлые голубые вершины Туринских гор.

Взметнувшийся откуда-то свист пронзил вечную тишину и долго дрожал, тая в сумрачном, низком небе.

– Наконец-то, – проговорил Берт. Голос его прозвучал сырым хрипом – слово, которое он произнес, было первым за весь этот долгий день.

Самуэль пошевелился в седле, рыхлые снежные пласты сползли с его плеч.

– Что, хозяин?

– Хоть что-то, – весело отозвался Берт. – Слышал? Где-то есть люди.

– А мне этот свист не понравился, хозяин.

– Свист как свист, – сказал Берт и тут же почувствовал легкое ледяное прикосновение к затылку. – Вообще-то, – добавил он, – будь наготове на всякий случай.

– Паучье жало? – осведомился Самуэль. – Или адские искры?

– Мм… больше ничего нет?

– Чертов палец. Но эта штука очень опасная…

Самуэль вынул продолговатый темный предмет величиною в палец, на ладони осторожно поднес его ближе к Берту:

– Устройство довольно примитивное. Кусок плотной ткани, несколько мощных пружин… и заряд отравленных игл. Снаряд нужно бросить так, чтобы он ударился о какую-либо твердую поверхность, тогда сработают пружины, мгновенно разбросав сотни игл. Яд действует мгновенно – это тот самый яд, которым вы убили тварь у входа в Последний Приют Дикого Барона. В общем, чертов палец уничтожает все живое шагов на десять вокруг… О прицельной стрельбе, конечно, и речи не идет.

– Выброси, – посоветовал Берт. – Э-э, то есть не сейчас. А потом. И не выброси, а похорони где-нибудь в безлюдном месте. Неужели ты не в состоянии придумать что-нибудь менее страшное, а?

– Плач русалки, – Самуэль опустил руку в один из многочисленных карманов и вытащил кожаную грушу со вставленной длинной трубкой.

– Что еще за плач? – подозрительно спросил Берт. – Эта штука уже опробована?

– Нет, – смутился Самуэль, – я ее недавно смастерил. Да вы не беспокойтесь, хозяин. Вещь безотказная и в работе совершенно безопасная.

– Ну-ну… Смотри у меня…

Сам же Берт вынул из ножен меч и положил его поперек седла. Путники двинулись дальше. Скоро тропа сузилась, по обе стороны ее выросли высокие скальные стены, и снежный покров стал много ниже. Кони пошли быстрее. И Самуэль нисколько не удивился, когда Берт тихонько сказал ему:

– Вот сейчас…

На тропу ступили трое мужчин, одетых в меховые куртки и высокие сапоги с пушистыми отворотами. У каждого поверх куртки имелся расшитый золотыми и серебряными нитями плащ – мужчин вполне можно было принять за отбившихся от каравана купцов, если бы не короткие широкие мечи, висящие на поясных ремнях и не корявые шрамы на зверских физиономиях.

– Приятного путешествия добрым господам, – очень доброжелательно поздоровался самый высокий – с черной повязкой, скрывающей вытекший глаз.

– И вам того же, – кивнул Берт и демонстративно взялся за повод. Но мужчины не посторонились. – Ну чего вам еще надо? – прикрикнул он.

Одноглазый хмыкнул. Его товарищ – с красным платком, повязанным на голове вместо шапки, – приблизившись, уже по-хозяйски похлопывал коней по мордам и приглядывался к дорожным сумкам, притороченным к седлам. Третий отступил по тропе назад и молча достал из-под плаща арбалет.

– Что нам нужно? – повторил вопрос одноглазый и принялся перечислять, загибая пальцы. – Кони, золото и оружие. Немного, правда? Провизию и одежду мы вам оставим, мы ж не изверги какие. Заплатите и того… идите себе дальше.

– Заплатить за что? – поинтересовался Берт.

– За проход, конечно, – объяснил одноглазый. – Дорога здесь одна, стороной нас не обойдешь. Ежели платить неохота, мы не неволим. Поворачивайте, откуда пришли.

– Интересно, – проговорил Берт, – с какой стати кто-то еще, кроме государя Императора, взимает налоги с дорог Метрополии?

Одноглазый вздохнул. Видимо, ему приходилось по нескольку раз в день объяснять одно и то же, и это ему давно надоело.