Тень - Елена Черткова

Уна увидела их.

Когда-то в этом зале был стеклянный купол, сейчас через дыру, тянущуюся вниз изломанными кусками профиля, падал хоровод серебряных капель. Город отбрасывал на пол тусклый круг света, и посреди этой пугающей арены сидел Карлай. На его коленях лежал Лесэн. От раскинутых по грязному кафелю рук разбегались пугающие темные дорожки. Дорожки, которые жадно съедал вездесущий дождь.

Она бросилась к Лесэну тоже.

Пульс. Дыхание. Раны.

– Жив… – выдохнула она, поднимая наконец глаза на мужа.

Тахис закивал ей. Стянул с шеи платок. Они вместе перетянули самую опасную рану. Второй девушка занялась сама, искоса наблюдая, как Карлай прижимает Лесэна к груди. Как шепчет что-то ему в ухо. Как слегка сотрясается его ссутуленная спина. И ей хотелось так же прижать к груди этого безвольно лежащего паренька. Такого юного и красивого. Ни за что раздавленного жерновами чьих-то амбиций, жадности и тщеславия. Хотелось обнять и завыть, умоляя, чтобы тот открыл глаза. Чтобы подарил хотя бы тень улыбки. Улыбки, которую она еще недавно так не желала видеть.

…Служители жандармерии опускали глаза, объясняя, что точную причину похищения установить так и не удалось. Одни пытались скормить Карлаю версию об ограблении его тени, ведь нападавшие имели давнюю сомнительную историю, а риса всегда носят на себе драгоценности. Другие ссылались на расовую неприязнь и участившиеся беспорядки в городе на фоне войны. Все, конечно, обещали, что виновные будут наказаны по букве закона, но дело быстро закрыли. Лесэну же пришлось провести некоторое время в частном госпитале неподалеку. Его возвращение домой ощущалось как настоящий праздник. Уна даже представить не могла, как этот холоднокровный согревал собой весь дом. Как любила его обслуга. Как сама девушка успела привязаться к нему.

Она навещала рису в госпитале каждый день и, сидя на широком подоконнике его палаты, тайком от персонала кормила юношу любимым ореховым печеньем. И клятвенно обещала, что, когда тот вернется домой, сама спустится на кухню, чтобы приготовить пряные рогалики по семейному рецепту.

Но когда этот день настал, оказалось, что они просто не могут расстаться, чтобы выполнить это обещание. Не на полу же кухни сидеть втроем под одним пледом, то и дело опрокидывая бокалы с вином от неловкости движений или смеха, забыв, что вокруг вообще есть еще что-то…

Первым от их урчащего трехголового существа вынужден был отделиться Карлай. Он и так почти на сутки бросил все свои дела. Теперь они настойчиво призывали его оказаться по другую сторону гранатовых окон.

– Я так хочу в воду… – шепнул чуть позже Лесэн, глядя, как танцуют на стекле серебряные дождевые змейки. – Река зовет меня… Река зовет меня…

И он выбрался из-под пледа и, на ходу освобождаясь от халата, начал открывать окно.

– Куда ты?! – запротестовала Уна. – Ты еще не поправился до конца!

– Она оближет мои раны, и те затянутся быстрее, – произнес риса, прикрывая глаза и мечтательно улыбаясь. Толкнул створки, пуская в дом шум и холод. Пока еще приятный в сравнении с комнатой, где от свечей и камина давно стало душно.

Вода бежала здесь так близко, что, если хорошенько высунуться в окно, можно было коснуться ее рукой. Лесэн залез на подоконник и соскользнул вниз с легкостью мыши. Только кончик его длинного хвоста тихо звякнул золотым колечком – и риса слился с темнотой за окном.

Уна села на край, свесив вниз босые ноги.

Канал, неустанно омывающий торец дома, называли Жасминовым. На пике цветения кусты, высаженные по всей его длине, пускали по воде полчища белых корабликов. Девушке нравилось наблюдать за этим шествием с узких мостиков и вдыхать пьянящий аромат, густой настолько, что, казалось, даже одежда успевала пропитаться им. Сейчас он уже оставался лишь одной из нот в симфонии ночного воздуха. А редкие лепестки на водном бархате создавали ощущение летящего под ногами ночного неба.

Лесэн вынырнул и устроился напротив, будто в воде ему была приготовлена удобная лавочка. Темная кожа прятала его среди мрачного камня и зелени кустов. Но желтые глаза рисы сияли, будто освещая все вокруг. Он смотрел, как Уна, чуть смущаясь, допивает вино. Его взгляд не звал, не оценивал, не ласкал любованием. В этих глазах играло счастье, и она была его частью. Частью целого. Наравне с водой, ночью, свободой и жизнью, которую риса только что чуть не потерял. И давно Уна не чувствовала себя такой драгоценной. Девушка потянула за пояс халата и, сбросив его, словно грубую старую шкуру, тоже скользнула вниз. Холодная вода обожгла практически обнаженное тело. Она ощущалась необычно густой. Казалось, толща реки разделилась на потоки, и Уна плывет меж ними, как между спинами гибких змей. Они не опасны. Они ласкают кожу. Лесэн нырнул ей навстречу, и к прикосновениям этих змей присоединились и другие прикосновения. Нежные и сильные. Ледяные и горячие. Уна обнимала тело рисы, но будто обнимала саму реку, саму суть воды. Ее силу, ее грацию, ее мудрость, ее всепроникающее присутствие. Вечность, живущую в каждой капле. Такую хрупкую и непостоянную и вместе с тем совершенно бессмертную. Она целовала это бессмертие, эту вечность, растворяясь, сливаясь с нею. Становясь такой же холодной, но настолько живой, насколько не была раньше.

– Любовь повсюду… – выдохнул возле ее уха Лесэн.

И повинуясь этому заклинанию, любовь действительно проступила всюду. Она будто начала лучиться и сочиться из всего, что окружало их. Ею были полны вода и притихшее над головами небо. Она сияла теплом из каждого красноватого окна. Она была вкусом губ. Она заполняла доверху сердце.

В мире, где один так легко может убить другого, где так много жестокости и лжи, любовь была повсюду…

Неприятное ощущение дежавю повисло в воздухе. Ароматами тревоги и какого-то пугающего бессилия оно преследовало Уну-Жанел в каждом начатом деле, в каждой, даже самой отстраненной мысли. Откуда оно взялось? Источник был заперт в кабинете Карлая. Час назад, когда дверь особенно звонко хлопнула, пропустив влетевшего вихрем Лесэна, истеричное эхо разнесло эти споры волнения по всему дому, и он замер, прислушиваясь.

Наконец риса появился в гостиной. Огонь в камине дрогнул.

Юноша еле заметно качнул головой в сторону кабинета. Уна вспорхнула с софы, а когда проходила мимо Лесэна, почувствовала, как легонько легли ей на плечо холодные пальцы. Они вроде бы показывали направление, но было в этом что-то еще. Будто риса украдкой прошептал: «Держитесь! У нас плохие новости!». И как