Учебник для родителей. Как зачать, родить и вырастить здорового ребенка - Александр Шишонин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот самое лучшее лекарство – движение! И это овеществленное в нейронных связях понимание вы можете подарить своим детям, начав заниматься и заодно бонусом получив здоровье.
Еще раз: «таблеточное мышление» заложило в нас сознание, что в 70 лет человек должен быть стариком. А 70 лет – это не старость! Так что возьмите на себя миссию прогрессора.
Часть 2. Хорошо забытое старое
Кто самый главный?
«Всем – и бедным, и богатым —
мы одинаково нужны», —
сказал патологоанатом
и вытер скальпель о штаны.
НАРОДНОЕ
Если спросить у обывателя, коим является обычный средний родитель, какой специалист в области медицины для ребенка главный, он, не задумываясь, ответит:
– Педиатр!
– Ладно. Хорошо. А что такое педиатр?
– Ну, это терапевт для детей…
– Прекрасно. А что делает педиатр-терапевт для детей?
– Он смотрит на ребенка и говорит: вам – к такому-то специалисту, а вам – к такому-то…
И здесь мы сталкиваемся с общим мнением и повседневной медицинской практикой, при которой самый квалифицированный медицинский специалист, работающий со сложной системой, какой является организм, должен интегрировать мнения разных узких специалистов для постановки диагноза (терапевт), низведен до роли диспетчера, который переводит стрелки с себя на других врачей. По какой причине он сбрасывает с себя эту ответственность? По той причине, что он ничего не понял и потому послал к другим, поумнее?
Логика построения медицинской структуры здесь, видимо, такая: ну, больной же не специалист, что он там в себе понимает? Поэтому нужен некий переводчик с языка непрофессионала на язык медицины. Этот специалист послушает, что у пациента болит, на что тот жалуется, и, будучи специалистом, отправит профана к тому, кто им должен заниматься… Своя логика в этом есть, но по-хорошему должно быть наоборот – не начинаться с терапевта, а замыкаться на нем. Сейчас терапевт сведен минздравовской системой до роли солдата, это пехота медицины. Разводящий. Стрелочник. А он должен быть генералом, главным эрудитом широкого профиля, начальником штаба с командой узких специалистов, к нему должны стекаться их данные и их мнения, а он обязан их интегрировать, чтобы поставить диагноз, используя максимум данных от «полковой разведки».
Кажется, нечто подобное я видел в сериале «Доктор Хаус», если память мне не изменяет. Сериал не без греха, конечно, он придуман для широкой публики, в нем показаны нереальные истории из медицины, потому что в жизни ни один врач не сталкивается с таким количеством редких случаев, где для постановки диагноза нужно озарение. Жизнь проще и суровее. Но показанный командный принцип работы (уж не знаю, насколько он соответствует реальной американской лечебной практике) правильный.
Терапевт должен иметь право собирать консилиумы, быть своего рода начальником для тех, кому посылает своих пациентов. А у нас гастроэнтеролог, например, или другой специалист, к которому терапевт отправил пациента, никак не зависит от этого терапевта – у него свои часы работы и нет ответственности перед предыдущим врачом. Он может не принять, отправить к другому гастроэнтерологу… Он не отчитывается перед «диспетчером», никакой обратной связи между ними нет. И персональной ответственности за пациента, которого перепасовывают друг другу, как шарик от пинг-понга, тоже никто конкретно не несет. А главврач у нас – это просто администратор, который так и не научился в мединституте лечить людей, поэтому занимается финансовыми потоками, отчетностью и хозяйством. Как врача его никто не уважает, а как начальника никто не любит, подозревая в хозяйственных махинациях и злясь на его большую зарплату, которую он сам себе назначил незнамо за что, в результате чего средняя зарплата по больнице получилась высокая и главврачу можно отчитаться об успехах российской медицины на съезде правящей партии, которую тоже никто не любит.
Так вот, педиатрическая служба устроена точно так же. Педиатр у нас – разводящий по специалистам. Теперь зададимся вопросом: а среди специалистов кто главный? Чьей квалификации не мешало бы добавить во флакончик с надписью «терапевт», в коем должны быть намешаны все знания, ибо терапевт – это медицинский эрудит (по идее)?
Я много раз проводил эксперименты, задавая разным людям вопрос, кто из узких специалистов в педиатрии, на их взгляд, самый важный? И ответы всегда были примерно одинаковыми:
– Инфекционист, потому что кругом зараза всякая…
– Гастроэнтеролог, потому что кишечник у маленького вечно подводит…
– Кожник, потому что сыпь…
И никто не называет невролога. Отношение такое: ну, у ребенка еще нервная система не развитая, не устоявшаяся, лечить там пока нечего, рано. Даже врачи так считают… Забывают основы эмбриологии, которая им в этот момент и в голову не приходит; у людей напрочь выскакивает из головы тот факт, что на момент родов нервная система как раз самая развитая, потому что именно под ее руководством шло формирование плода в утробе. И если в ней есть какие-то нарушения, дальше организм будет развиваться неправильно, ведь руководство нервной системой всех прочих систем растущего организма продолжается! Именно поэтому так важна неврологическая диагностика по всему комплексу признаков. Но таких специалистов в природе уже нет – вымерли, как мамонты.
А между тем практически все проблемы, которые есть у ребенка, идут со стороны нервной системы – отрыжка, проблемы с перевариванием, нарушения в поведении, речи и движении, развитии внутренних органов…
Терра инкогнита медицины – неизвестный континент болезней
Можно только поражаться дотошности современной медицины, которая насчитывает в своем арсенале десятки тысяч диагнозов и лекарств, и одновременно слепоте врачей, которые порой за этим лесом не видят по-настоящему крупных деревьев. По какой-то совершенно загадочной причине современная медицина в упор не замечает целого пласта болезней абсолютно тектонического масштаба, связанных с родовой травмой. Вот уж воистину «слона-то я и не приметил!».
В океане медицинской литературы, посвященной всему чему угодно, любым проблемам и мелочам, по пальцам одной руки можно пересчитать работы, посвященные необитаемому континенту натальной неврологии. Сюда почти не ступала нога человека в белом халате.
Одной из редчайших фундаментальных работ по данной теме была монография казанского врача Александра Ратнера и его коллег по кафедре детской неврологии, которую я бы и хотел посоветовать прочитать всем молодым родителям, а также тем, кто только еще собирается стать родителем, но, увы, посоветовать прочесть не могу:
