В летописях не значится - Евгения Петроченко

Наконец мы добрались до цели нашего путешествия. Ею оказалась лавка, расположившаяся на первом этаже трехэтажного каменного дома. Сквозь витрину на меня смотрели деревянные манекены в женских платьях, не слишком богато украшенных золотом или серебром. Наверное, эта швейная мастерская предназначалась для людей среднего достатка.

Рамона узнали сразу, как только он вошел, принялись говорить что‑то про сорвавшиеся поставки и оправдываться из‑за неготовности месячного отчета, но он отмахнулся и приказал подобрать мне пару готовых платьев. Тут же я оказалась в руках очередной полной полугномихи, которая сперва окинула меня пристальным взглядом, а затем ушла за притаившуюся за дальней ширмой дверь.

Рамон уселся на стул и всё же принялся выяснять подробности срыва поставок, не обращая на меня абсолютно никакого внимания. Я же застыла посреди мастерской под любопытствующими взглядами. За одним из широких деревянных столов склонилась пара девушек. Одна, высокая и тонкая, с длинными медными волосами, ловко расчерчивала широкую полосу бледно — розовой ткани в желтые золотистые цветочки мыльным обрезом, периодически кося на меня и Рамона глазами. На неё то и дело шикала другая, тоже высокая, но довольно крупная девушка. Эта недовольно поджимала губы, смотрела презрительно и свысока, но не отвлекалась от пришивания кружева к вороту белой ночной рубашки. Это заставило меня вспомнить о списке.

— Господин Брор, — позвала я Рамона, — можно мне приобрести в этой лавке ещё кое‑что из списка?

Он на миг задумался, припоминая, а потом кивнул. Когда же из‑за ширмы появилась продавщица с ворохом платьев, сказал её принести ночные рубашки, чулки, носки, сумки и что‑нибудь для волос.

Принесенных платьев оказалось немного, как выяснилось, из‑за соотношения размера и длины. Размер мне подходил эльфийский, так как даже маленькие гномки были шире в плечах и грудной клетке, но вот по длине эльфийские были слишком длинными, а подрезать некогда. В итоге лишь четыре платья смотрелись на мне более — менее прилично, но два я отмела, так как они выглядели слишком нарядно и богато. Заработала ещё несколько удивленных взглядов от мастериц и Рамона, но последний это решение не прокомментировал, а девушки сразу же опустили глаза и притворились, что не смотрели.

Оставшиеся два платья меня полностью устроили.

Первое было тёмно — вишневым, но не ярким, а приглушенного оттенка. Длинные рукава с белыми кружевами по концам, полное отсутствие выреза и кружевной воротник, приталенный силуэт и юбка умеренной пышности. Пуговички оказались сзади, но были крупными. Я попробовала застегнуть их сама за ширмой, и хотя провозилась минут пять, это мне в итоге удалось. Видимо, платье изначально было рассчитано на девушку, у которой нет служанок. Его силуэт напоминал одежду гувернанток нашего мира, а они вроде бы тоже частенько обходились без помощников.

Второе платье было сшито из двух разных материй. Вырез, пожалуй, был немного глубок, но кружево цвета топленого молока по его краю делало его не таким откровенным, придавая некую невинность. Верх платья был бежевым, а юбка — в коричнево — бежевую сложную клетку. Пуговички в этот раз были спереди, на талии находился тонкий коричневый пояс. Это платье мне очень понравилось. Простое, неброское, но в нём не было и следа от той строгости воспитанницы пансиона или учительницы, на которую я походила в бордовом платье. В нём я и осталось.

Пару ночных рубашек выбрать оказалось в разы легче. Одна бежевая, другая белая, обе с кружевами и повыше колен. Судя по ассортименту, это не являлось признаком целомудренности, но в длинных я никогда не спала, так что пусть хоть во сне мне будет комфортно.

С чулками и носками тоже оказалось просто. А вот сумку выбирать не пришлось. Лишь одна оказалась достаточно крупной и к тому же тёмно — зеленой. Что‑то мне подсказывало, что нужно придерживаться именно этого цвета.

Для волос я подобрала пару зеленых лент, одну бордовую и бежевую и набор шпилек. Наверное, местные девушки носят ещё какие‑нибудь красивые заколки, но эта лавка была не ювелирной, да я бы и не решилась попросить у Рамона что‑то подобное. Хватало и дорогущего амулета на ухе.

После швейной мастерской мы отправились в уже виденную мною лавку с двумя кольцами, похожими на обручальные. Она была не ювелирной, хотя упомянутые кольца и присутствовали в парном виде и большом количестве. Кажется, здесь продавали артефакты. Но вопросы я опять оставила при себе, потому что по идее должна была догадаться, где мы оказались.

Рамон не стеснял меня в выборе часов, когда продавец указал на нужный прилавок. Те оказались похожи на наши, только крепился кругляш циферблата не на ремешке, а на нескольких цепочках, создавая впечатление, что это в первую очередь браслет, а лишь потом имеющая практическое назначение вещица. Мужские часы в корне отличались от женских: они были крупнее, крепились на одной толстой цепи и прятались исключительно в кармане пиджака. Я выбрала самые простые, бронзовые. Делений на кругляше оказалось двадцать, причем фон распределялся неравномерно: часть циферблата была более светлой, а другая тёмной. Стрелка, указывающая сейчас на цифру 11, была на светлой части.

Рамон, видя мой удивленный взгляд и помня, как разъяснял с утра особенности приветствий, пояснил, что светлая часть циферблата относится к светлому дню, тёмная — к тёмному, а в пасмурные дни он весь становится тёмным. Стрелок было две, что при наличии двадцати мелких делений было не очень удобно. Но лучше так, чем ничего. Одна стрелка указывала настоящее время и подчинялась лишь магии, вторая же предназначалась для будильника и подчинялась руками хозяина. Нужно было лишь передвинуть стрелку на нужное деление, а затем легонько вдавить в её основание. Тихий щелчок сообщал о том, что время установлено.

Когда часы застегнули на моей руке, Рамон предложил прогуляться по рынку, чтобы выбрать оставшиеся вещи. Наши покупки он оставил в лавке артефактов, так как хозяин оказался очередным его знакомым.

Мы прошли эту длинную улицу лавочников, завернули в узкий переулок, и вскоре оказались перед самым настоящим базаром. Громкие голоса отовсюду, призывающие купить тот или иной товар, снующие торговки с пирожками, маленькие детишки, внезапно застывающие посреди толпы с выражением страшной муки на лице по словам «Раз, два, три, некроманта лови», после срывающиеся в погоню за такими же сорванцами… В нашем городе проводилась ежегодная реконструкция средневековой ярмарки, поэтому эта атмосфера была мне знакома и даже привычна. Молнии не сверкали, артефакты тоже продавились лишь в лавках на той богатой улице, так что товар был вполне опознаваем.

Рамон, правда, не давал подходить к каждой лавке, целенаправленно отводя к каким‑то своим знакомым. Так я заполучила два зачарованных полотенца, которые сами собой сушились спустя час после использования, огромную глиняную кружку с огненных разводах и с изогнутой спиной дракона вместо ручки, мешочек сахара и пару мешочков сухого измельченного кипрея и чабреца. Привычного чая тут ожидаемо не было.

Принадлежности для умывания и мытья тоже купили у одного торговца. Мыло выглядело вполне прилично и пахло яблоком, а вот шампунь был упакован в стеклянную бутыль и запечатан сургучом. Зубная щетка была деревянной, зубной порошок был так же насыпан в деревянную коробочку.

Сын Гидеона постепенно оттаивал. После того, как я не опровергла его догадку, почему стала тёмной, он начал относиться ко мне мягче и терпеливее. А уж когда я очень быстро примерила платья и не раздумывала по часу, какое же из них оставить себе, он и вовсе сменил хмурый взгляд на просто снисходительный. Поэтому когда я купила всё, что планировала приобрести в соответствии со списком, он отвел меня к ещё одной лавке.

Сноровистая рыжая девчонка с шикарными кудрями никого не подзывала к себе. Она приветливо улыбнулась Рамону и мне и молчала, ожидая наших вопросов о товаре. А тот был хорош! Резные деревянные и костяные расчески и заколки, украшения из бусин и бисера, ленты, шкатулки, зеркала и амулеты… Здесь не было ничего ювелирного и драгоценного, но в каждую вещь вдохнули магию. Рамон разрешил выбирать всё, что душе угодно, и я принялась расспрашивать о свойствах каждого изделия. Хотелось купить всё и сразу, но я опять же одернула себя и решила не наглеть. В итоге остановилась на двух расческах: одна, деревянная, с изогнутыми зубьями, подсушивала мокрые волосы, другая же, с витой ручкой розового мрамора, делала их волнистыми, создавая не кудряшки, а небрежные локоны. Очень хотелось приобрести и невероятной красоты зеркало, которое даже в темноте мягко светилось, давая ясное отражение, но я вспомнила, что в комнате одно уже было, причем достаточно большое. Ненужные покупки мне ни к чему, а вот две чудо — расчески показались просто подарком судьбы. От таких я бы и в нашем мире не отказалась.